Песнь лихорадки (ЛП)

Информация уже разошлась. Возможно, лишь Спирсидхи — уже изгнанные, им нечего терять — посмели ко мне приблизиться. Я знала, как принцы пугали Фейри, вызывая подобострастие, подхалимаж, поклонение, и их обходили очень далеко и с опаской. Несомненно, их королева казалась во сто раз страшнее. Как иначе кто-то мог контролировать расу бессмертных, столь жестоких и жаждущих власти как В'Лэйн/Круус?

Проклятье, он нужен мне на моей стороне. Он мог бы научить меня.

Он бы предпочел меня убить. Я единственная стояла между ним и троном, которого он жаждал. Мы оставили принцессу в будуаре, замотанную в кокон.

— МакКайла, — Круус появился рядом, точно призванный моими мыслями.

Ошеломленная, я отскочила в сторону, едва не упав на скользком тротуаре и схватившись за его руку для равновесия.

Он уставился на мою руку на своем предплечье. На подбородке дергался мускул, будто для него почему-то тяжело было видеть, как я его касаюсь. Он был полностью принцем Невидимых, не утруждая себя чарами — темный, огромный, мощно сложенный, с калейдоскопичными татуировками, метавшимися по его коже как сверкающие грозовые облака, вспархивая к его шее, чтобы пофлиртовать с извивающимся ожерельем вокруг его шеи. Он был одет — несомненно, в попытке разоружить меня или выглядеть в моих глазах своим — как человек, в выцветшие джинсы, ботинки и свободную льняную рубашку. Я с бесконечным раздражением заметила, что на него не упала ни одна капля дождя. Отдаленная непрошеная часть моего мозга отметила, что он был невыразимо прекрасен, экзотичен и пугающе примитивно мужественен.

Я отдернула руку и посмотрела в его темное лицо.

Он изнасиловал меня.

И у него были нужные мне ответы. Я предложила быть пастушьей собакой, а не волком, если он согласится сотрудничать.

Я вспомнила день, когда Бэрронс сказал, что мы не можем убить принцев Невидимых, потому что они — ключевые элементы.

Теперь я это понимала. И как ни странно, я больше не ощущала ослепляющей и сотрясающей меня ярости, когда смотрела на него. Он использовал меня. Теперь я это понимала. Абсолютно осознанно, с широко открытыми глазами. Я знала, что существовало в мире, и знала, как защитить себя от этого. Все, что осталось во мне от того изнасилования — это спокойное осознание, что этот мужчина причинил мне вред. Я знала, кем он являлся, и буду обращаться с ним должным образом.

Он ответил ледяным тоном:

— Когда смотришь на меня с осуждением в глазах, помни, что я также дал тебе эликсир. Я не использовал на тебе Сидхаба-джей в тот день, равно как и не способствовал твоему безумию. Если бы я тогда не позаботился о тебе, ты бы умерла на улице, искалеченная и сломанная, как и твоя сестра. Ты наконец стала существом, которым, как я знал, ты однажды могла стать. И если ценой твоего выживания стало разрешение мне грубо использовать твое тело в течение краткого периода времени, ты бы приняла это, будь у тебя выбор?

Я ничего не сказала, легко держа руку на рукоятке копья.

— Отвечай, — настойчиво повторил он.

— Я услышала в твоем обращении «О Великая и Прекрасная Подданная».

Внезапно дождь перестал тарабанить по моему зонтику. Какой бы силой он не пользовался, чтобы удержать капли на расстоянии, он расширил ее, окружая и меня тоже. Я закрыла зонтик и уперла его кончик в землю.

— Я вижу ответ в твоих глазах. Ты, как и я, заплатила бы любую цену, чтобы выжить и хоть еще один день бороться за желаемое.

— Это не оправдывает твоих действий. Ты мог бы просто дать мне эликсир. Тебе не обязательно было меня насиловать.

— Я не причинил тебе вреда. В моих руках ты испытала лишь удовольствие. А я испытал огромное удовольствие в твоих. Будь у меня выбор, все было бы иначе.

— Ты думаешь, что если человек принудительно испытывает оргазм во время изнасилования, то это не изнасилование, — как он ошибался. Над моей головой сверкнула молния и грохнул гром, и мне стало интересно, дело в погоде или во мне. — Ты правда в это веришь, не так ли?

— Я не способен видеть это иначе. Я Фейри, МакКайла. Ты знаешь, какой я. Ты ищешь моего совета? Должен ли я позаботиться о тебе?

— Ты исчез прошлой ночью, отказавшись помогать нам.

— Ты не понимаешь меня. Ты никогда меня не понимала. Свою помощь я дам одной тебе. Я всегда предлагал ее тебе. И предлагаю сейчас.

— Чтобы подобраться ко мне ближе и выждать возможности меня убить.

Взгляд его прищурившихся глаз встретился с моим.

— Я был бы твоим наперсником, твоим спутником, твоим любовником. Я бы доказал тебе, что я никогда не вредил и не наврежу тебе своей похотью. Обучил бы тебя, как когда-то обучал Эобил.

— Которую ты тоже пытался убить.

Он слабо улыбнулся.

— Она была не такой как ты. Ты — лучшее из обоих миров: лед и сила королевы Фейри, страсть и огонь людей. К моменту превращения в королеву она уже давно была полностью Фейри.

— Мой спутник — Бэрронс.

— Откажись от него. Выбери меня. Я всегда жаждал тебя. И это никогда не было ложью.

— Я никогда тебя не выберу. Я приказываю тебе помочь мне. Я твоя королева.

— Ты не моя королева, и она тоже ей не была. Я не из этой хилой расы. Я Невидимый. Попробуй еще раз, — он вновь улыбнулся, сверкая белыми зубами на смуглом точеном лице. — В отличие от Видимых, ты не знаешь моего Истинного Имени. Ты никогда не сможешь менять принудить. Лишь просить. Я буду твоим союзником. Я научу тебя всему, что знаю о твоих новоприобретенных силах. Но ты должна вознаградить меня.

— Чего ты хочешь? — вот оно: мы приближаемся к тому самому чуду, которое может склонить его к моим целям.

— Во-первых, ты восстановишь мои крылья. Затем, как только мы спасем этот мир, ты добровольно передашь мне Истинную Магию.

— Я могла бы сделать это — восстановить твои крылья и передать силу королевы? — что еще я могла сделать? Исправить человеческое сердце?

Он настойчиво кивнул.

— Только крылья. Потом.

— Неприемлемо.

— Тогда нет.

Круус во главе Фейри? Круус, у которого по меньшей мере часть Синсар Дабх, вся сила королевы, плюс песня, если мы сумеем ее восстановить? Что помешает ему стереть нас с лица Земли и занять планету для себя?

Он интуитивно угадал мои мысли.

— Мы обговорим Контракт, МакКайла. Правители Фейри безоговорочно связаны такого рода магией. Ты найдешь внутри себя подтверждение моим словам. Как королева ты обладаешь откровенно всеми знаниями, мифами и магией нашей расы.

— У меня есть и ее воспоминания?

— Воспоминания не передаются. Фейри и так страдают от их избытка.

Я облегченно выдохнула. Хоть часть меня и надеялась получить их, другая часть была в ужасе от перспективы вновь быть расколотой надвое, разделенной воспоминаниями, не принадлежащими мне.

— Я соглашусь убрать свою расу из твоего мира, МакКайла, не причиняя вреда миру или кому-либо в нем перед нашим уходом, — он корректно истолковал выражение моего лица и надменно добавил: — И после ухода, О Подозрительная. И когда бы то ни было. Я соглашусь никогда не возвращаться, и твоя планета навсегда будет под запретом для Фейри. Можешь обратиться к судье для составления проекта и деталей нашего Контракта, к друидам, чтобы усилили его. МакКайла, этим обязательствам я буду следовать, — подчеркнул он с мрачной серьезностью клятвы.

Я посмотрела в его глаза, в эти доводящие до безумия глаза принца Невидимых, и изумилась их прозрачности. Он не врал. Если я соглашусь на его условия, он сделает все, что в его силах, для спасения нашего мира, затем как только я передам ему силу королевы, он заберет свою расу и оставит нас в покое. Навсегда.

Это была неплохая сделка.

Если быть предельно честной, то после утреннего столкновения со Спирсидхами, я не хотела быть королевой Туата Де Дананн. Я все еще таила надежду, что однажды я буду «просто Мак»; несомненно новой и бесконечно улучшенной Мак — но без четырех футов волос и сокрушительной ответственности за целую расу. Когда тогда мне находить время видеться с Бэрронсом, своей семьей и друзьями? Где мне тогда жить? Половину времени в мире Фейри, как упрямая Персефона, разделяющая свои дни между Раем и Адом?