Грим (СИ)

— Нет, — произнес Грим и исчез.

*

В тот день он вернулся домой около трех часов ночи. Быстро разделся, сбрасывая с себя окровавленную одежду, и залез под холодный душ. Кровь была везде: на лице, волосах, руках, под ногтями. От ее запаха тошнило, а еще больше воротило от воспоминаний.

Драко приказал домовику вычистить его мантию, а остальную одежду сжечь. Он не то что надевать, смотреть на нее не мог без отвращения. На этот раз обязанности Твинки исполнял другой эльф.

С Твинки же появилась еще одна проблема. Точнее, с его памятью. Как только эльфу станет лучше, мракоборцы начнут его допрашивать. Если они полезут в воспоминания домовика, Люциус и Драко Малфои станут главными подозреваемыми. А статус бывших Пожирателей только упрочит это подозрение.

Приведя себя в более или менее вменяемое состояние, Малфой трансгрессировал в Мунго. Твинки мирно спал, укрытый одеялом до самого подбородка. Он напоминал скелет, обтянутый пергаментом сморщенной желтоватой кожи. Когда Малфой приблизился к кровати, эльф открыл глаза.

— Господин Малфой!

— Все хорошо, — Драко вымученно улыбнулся. — Спи.

Драко коснулся ладонью лба Твинки и прошептал заклинание. Глаза Твинки разъехались в сторону, подернувшись сонной дымкой. Он все забыл.

Одной заботой стало меньше.

Драко снова вернулся в Малфой-менор. Как он и предполагал, Люциус был в своем кабинете в компании бутылки огненного виски. На Малфоя-старшего было больно смотреть. Люциус как-то сгорбился, высох, лицо приобрело болезненный сероватый оттенок. Честолюбивый аристократ уступил свое место несчастному и несчастливому человеку.

Сознание Люциуса было затуманено алкоголем, но при появлении сына в глазах мелькнуло нечто осознанное.

— Отец, — позвал Драко, пытаясь привлечь его внимание. — Я не знаю, что делать в таких случаях.

— Почему она, а не я? — от его тихого вкрадчивого голоса Драко стало не по себе. Лучше бы он кричал, рвал на себе волосы, но не говорил таким мертвым голосом. — Ведь приходили за мной, как приходили к Руквудам и другим. Нарцисса никогда не поддерживала Его, молча терпела мое безумное увлечение идеями Темного лорда. Ошибка, это всего лишь ошибка! — Люциус наколдовал еще один стакан и протянул сыну. — Тело отдадут завтра, то есть уже сегодня днем. Я все устрою, похороны пройдут завтра в полдень.

Ты разошлешь приглашения только самым близким родственникам, не хочу шумных похорон. Пусть все будет в нашем семейном кругу.

— Я все сделаю.

— Да, и Андромеду позови. Нарцисса скучала по ней все эти годы, но из-за меня не общалась с сестрой. Как же мы разругались из-за тех двух писем Андромеде… Теперь же все окончательно потеряло значение.

Драко понял, что отец хочет побыть в одиночестве. Он поднялся, украдкой взглянул на отца. На душе стало еще тяжелее. Вид изможденного сдавшегося Люциуса причинял сыну еще большую боль. В голове Драко мелькнула страшная мысль: «Переживет ли отец мою смерть?»

Переживет ли Люциус смерть единственного сына? Что будет с ним, когда он останется один во всем мире? Когда от его семьи останутся лишь надгробия в семейном склепе?

Драко боялся ответов на эти вопросы.

Короткий некролог о смерти Нарциссы Малфой появился на одной из последних страниц Ежедневного пророка. Он был едва заметен среди громких статей об убийстве трех высокопоставленных человек в Министерстве Магии. Драко не читал эти статьи. Ему не хотелось знать мнения журналистов и мракоборцев, вспоминать, что он оставил на широкое обозрение в атриуме. Реки крови и так наполняли все его сны.

Приглашения самым близким родственникам Нарциссы вскоре разослали, лишь Андромеду Тонкс Драко решил пригласить лично. Ее адрес Малфой нашел в старой записной книжке матери, спрятанной в шкатулке с драгоценностями.

Дверь ему открыла сама Андромеда. Драко понял это сразу, стоило ему бросить один взгляд на эту женщину. Длинные светло-каштановые волосы, большие добрые глаза, правильные черты лица и несомненное сходство с Нарциссой и Беллатрисой. На лице миссис Тонкс мелькнуло удивление, когда она увидела племянника.

— Здравствуйте, миссис Тонкс, — учтиво поприветствовал ее Драко. — Мне необходимо поговорить с вами об одном важном деле.

Голубые глаза Андромеды, так похожие на глаза Нарциссы, сузились. Она сделала приглашающий жест, распахивая дверь шире.

— Проходи, Драко.

Он молча прошел за ней в ярко освещенную гостиную и сел на предложенную ему софу. Бегло осмотрел интерьер. Отполированная дубовая мебель, мягкий пушистый ковер на полу, пара неплохих картин, на журнальном столике куча игрушек. В этом маленьком доме чувствовалась особая атмосфера уюта, покоя, домашнего тепла, какой никогда не бывает в больших старинных замках.

Миссис Тонкс уселась напротив Драко, с интересом разглядывая его. Малфой, наконец, оторвался от созерцания окружающей его обстановки. Его взгляд остановились на лице Андромеды.

— Мою мать вчера убили.

Андромеда ахнула, прижав ладонь ко рту и глядя полным ужаса взглядом на племянника.

Из другой комнаты раздался громкий плач ребенка. Андромеда поспешно вскочила, держась за спинку кресла, чтобы не упасть. Плач становился громче.

Андромеда вернулась через пару минут, успокоив внука.

— Кто это сделал? — спросила она, глотая подступающие слезы.

— Мы не знаем. Мракоборцы выясняют. Отец думает, что это приходили мстить нам, Пожирателям. Это вполне возможно, — горько произнес Драко.

В комнате повисла неприятная гнетущая тишина.

— Мы с Люциусом приглашаем вас на похороны.

— Когда?

— Завтра в полдень. Мы пригласили только родственников и близких друзей. Мама всегда скучала по вам. Я точно это знаю.

Андромеда улыбнулась сквозь слезы. В этой улыбке горя было больше, чем в слезах.

— Ну, я пошел, — неловко произнес Драко. Не так и не при таких обстоятельствах принято знакомиться с людьми.

Малфой встал, Андромеда проводила его до дверей. На прощание она спросила:

— Ты как, держишься?

— Плохо, — честно ответил Малфой.

*

Каждые три минуты слышались хлопки трансгрессии. Прибывали волшебники, все в черных траурных мантиях и с цветами в руках. Родственники из Уэльса, Франции, Италии, даже из далекой Польши. Они приветствовали друг друга кивком головы. Сегодня было не время для шумных объятий, радостных приветствий и ностальгических воспоминаний о прошлых встречах. Одной из последних прибыла Андромеда Тонкс. В толпе пронесся шумок. Никто не знал, что ее пригласили. Реакция на ее появление была разной. Одни недовольно перешептывались, считая, что ей здесь не место, другие восприняли это как долг памяти умершей.

Андромеда возложила цветы к постаменту, где лежала Нарцисса, и некоторое время постояла возле тела сестры. По лицу миссис Тонкс ручьями текли слезы, глаза опухли и покраснели. Она плакала, ничуть не стесняясь неодобрительных взглядов своих родственников. Андромеда имела право оплакивать свою сестру наравне с другими.

Постамент был защищен специальными чарами от снега, валившего на кладбище белыми хлопьями. Нарцисса лежала в окружении цветов: алых гвоздик, белоснежных роз, небесно-голубых георгинов, солнечных нарциссов. Последним цветы поднес Драко. Кроваво-красные розы на длинных тонких стеблях — любимые цветы Нарциссы. Малфой в последний раз посмотрел в лицо своей матери, такое красивое и такое молодое.

Внутри Драко была бездонная грусть, боль утраты. Кроме своего собственного горя он чувствовал горе окружающих людей, тех, кто вместе с ним сегодня оплакивал Нарциссу Малфой. Чужие эмоции вкупе с собственными ощутимо давили на Малфоя. Внутренняя защитная стена неукротимо рушилась.

Трудно жить, постоянно ощущая чужие эмоции, не предназначенные для тебя самого. Ты можешь попытаться отделить от них свое сознание, но все равно будешь ощущать их отголоски в своей голове. Постоянно. Тогда одиночество становится роскошью.