Поцелуй Валькирии - 3. Раскрытие Тайн (СИ)

К дому я подкралась на цыпочках, часы - в центре города стояла часовая башня, старинная, но часы были довольно точными – пробили девять. У меня есть еще два часа. Хотя если я задержусь – Гарри поймет. Теперь у меня есть весомый повод опоздать – у меня пропал отец.

Пожиратели – это были они, что я поняла по маскам – ходили кругами вдоль забора. Моя система охраны вкупе с чарами папы и Сириуса не давала им попасть внутрь. Я же была узнаваема с помощью маховика, потому смело перелезла через забор – стараясь закрыть мантией свои ноги – спрыгнула во двор и пошагала к дому. Дом был темен и явно пуст – это ощущалось даже на расстоянии – в доме не было ни одного живого существа. Однако, зайдя через задний ход, я поняла, что недавно в доме кто-то был – было довольно тепло и ощущался какой-то знакомый запах…

“Туалетная вода? На папину не похожа, странно, может Сириуса?”

Я зажгла голубой огонек в баночке – взяла с собой из Афин, да так и держала в сумке. И вот сгодился. Хорошо в нем было то, что с улицы его видно не было.

- Ну что ж, посмотрим, что оставил папа… - шепнула я себе, чтобы разогнать тишину брошенного нами дома. Дверь его кабинета открылась после произнесенного мной пароля. «Angela vitam portat». Этот пароль был поставлен им еще при маминой жизни. И никогда не менялся.

…Мамины колдографии, фотографии, портреты, у меня даже зарябило в глазах от красок, в которых была изображена мама. Я знала, что в папином кабинете много ее изображений, но того, что они займут три стены и полстола, я никак не ожидала. Отец действительно боготворил маму и при ее жизни, и после ее гибели…

Я внимательно оглядывалась, но кроме мамы мне ничто не бросалось в глаза. Я вгляделась в один из снимков внимательнее. Маме на нем было лет шестнадцать, она обнималась со школьными друзьями. Но мое внимание привлек парень, обнимавший маму слева. Длинные волосы, странно поблескивающие глаза, полуулыбка-полуусмешка. Слизеринский значок на мантии… Я наконец поняла, кто это – рядом с мамой и ее подругами-одногруппницами и приятелями стоял Антонин Долохов собственной персоной. Я перевернула снимок.

«Розалине на память о нашей дружбе», - было выведено красивым мелким почерком. Я никогда не видела почерк Долохова, но что-то мне подсказало, что это он, с самых первых букв. «Твой старый друг Антонин»…

Я оглядела стены на предмет маминых школьных снимков. Таких нашлось еще два – мама на уроке Травологии – они с Долоховым что-то пересаживали. И на каком-то балу – мама в нарядном платье, Долохов в парадной мантии, они с улыбкой беседуют. На той же колдографии было видно, как к маме подходит папа и они оставляют Антонина одного, наверное, выпускной…

Я вдруг поняла, что желание меня убить у Долохова было вызвано обидой и злостью. Я явственно осознала, что вместо меня он убил любимую женщину… И, глядя на заблестевшие в его глазах после маминого ухода слезы я поняла, что не испытываю к нему той же жгучей ненависти, что раньше, я испытывала к Антонину нечто сродни жалости. Мне стало неприятно – он был жалок и загнан собой же в ловушку – убив любимую женщину, он сам наказал себя. Наказал так, что от этого никуда не сбежишь… Сильнее наказания я ему не придумаю. Да мне, если уж совсем честно, после этого открытия и не хотелось ему мстить…

- Ты тут не за этим! – одернул меня внутренний голос. – Ищи давай письмо или записку!

Я обыскала стол, осмотрела полки, даже заглянула в сейф – папа поставил паролем дату моего рождения и от меня никогда не скрывал этот факт. Но на виду и даже относительно на виду ничего не было. Я, конечно, могла бы проглядеть все книги и все такое, но времени мне на это катастрофически не хватало. У меня и так остался максимум час.

- Где же ты поло… - фраза застыла на губах – я поняла, где мое письмо – на стене в окружении маминых портретов и фото висела одна-единственная фотография меня – но достаточно большая, чтобы закрыть маленькую нишу в стене. Я осторожно сняла ее со стены – она подалась на удивление легко. Как и следовало ожидать, за ней отсутствовало два или три кирпича, и в пустом пространстве ждал конверт. Даты не было, имени получателя тоже, но папиной рукой было надписано «для детей». Я распечатала конверт и достала небольшой листок бумаги. Он был словно небрежно вырван из тетради, к тому же отсутствовал изрядный кусок нижнего левого угла.

«Кэтрин, я вынужден был искать новое жилье крайне поспешно, выбирать не пришлось. Могу сказать, что буду в горах, ничего подробнее не стану говорить, прости, но осторожность превыше всего. Миссис Флаггинс присмотрит за квартирой, туда лучше не суйся или хотя бы пореже. Сюда тоже – они не могут пройти до тех пор, пока что-нибудь не ослабит Защиту. Так что будь осторожнее. Гарри привет от Сириуса. Да, еще кое-что забыл… Если браслет не будет работать…». На этом месте шел прогал. Последнее же на листе было «До встречи, дочка».

- Самый нужный кусок! – я готова была расплакаться…

“Куда мог деться кусок письма из запечатанного конверта?! Кто-то упаковал его с уже вырванным куском и положил сюда? Тогда это точно не мог быть папа, получается, что когда папа пришел домой, тут был кто-то, кто наложил на папу чары, снявшие привязку браслета, вырвал кусок письма и убрал письмо сюда?! Если же браслет перестал работать по иным, скрытым теперь от меня причинам, то кому понадобилось оторвать кусок письма и, более того, как этот кто-то мог умудриться это сделать в охраняемом доме…”

Я села на пол, обняла себя руками и попыталась успокоить заметавшиеся в голове мысли. Как я коснулась браслета, в какой момент подумала о Северусе и почему браслет воспринял это как команду – честно не знаю и не помню, моя голова в тот миг была занята попыткой упорядочить мышление. В себя меня привело чувство трансгрессии… И моим глазам предстал кабинет директора Хогвартса. На мое счастье, в кабинете никого не было, несколько голосов донеслись из-за двери. Я еле успела нырнуть под мантию Джеймса, когда открылась дверь и вошел Северус в компании обоих Кэрроу.

- Таким образом, внесенное тобой предложение я в самое ближайшее время воплощу в жизнь, Алекто, - серьезно и холодно говорил Северус, усаживаясь за стол. – Амикус, у тебя есть вопросы и пожелания?

- Да… - Кэрроу и Сев обсуждали устав школы, который собирались создать в ближайшее время. Он призван был осложнить жизнь студентов. Я даже удивилась изобилию холодного высокомерия Северуса, все-таки актер он превосходный.

- Все, Сев, до завтра, - наконец закончил свой речевой потом Амикус. Они ушли, Северус проводил их и вернулся к груде лежавших на столе бумаг.

- Ну и должность, - сквозь зубы процедил он.

- Не нравится? – спросила я вполголоса, снимая Мантию. Сев так и подскочил на месте…

- Кэтрин?! – он уставился на меня как на призрака. – Ты что тут делаешь?

- Сижу, - вполне даже честно ответила я. Я тут все время их разговора сидела за шкафчиками и всякой всячиной. Пару раз Алекто проходила в опасной близости от меня, но не заметила, к счастью.

- И давно ты тут сидишь?

- Около получаса, думаю. С начала вашей беседы, - улыбнулась я.

- А зачем ты тут сидишь? – удивленно рассматривал меня Северус. Я пожала плечами.

- Не знаю.

- В смысле «не знаю»? – вздохнул Северус.

- Я трансгрессиривала случайно, по браслету. Сидела в раздумьях и отчаянии, а потом оказалась здесь. Как это произошло – я не представляю.

- Ты же могла попасться!

- Видимо, я везучая, - вздохнула я. – Но в любом случае тебя навестить я подумывала. Мы нашли крестраж. Медальон. Но возникла проблема…

- Какая? – Северус помог мне встать и посадил на стул. Сам же стоял напротив меня, скрестив руки на груди.

- Мы не можем его уничтожить, даже я. Хотела спросить, не знаешь ли ты что-нибудь, что могло бы сработать.

- Так сразу не соображу, но я подумаю, - серьезно ответил Северус. – Если найду решение – постараюсь дать тебе знать об этом. Сама лучше раньше поздней ночи не являйся, да и то с осторожностью. Не по браслету сюда перенестись сможешь? – я отрицательно помотала головой. – А отследить, когда я один?