Мгновения жизни (СИ)

− А потом, может потому что я узнал что магия существует, а может и от большой любви, − Тобиас улыбнулся, стараясь не рассмеяться, помня как Эйлин очень просила сделать акцент именно на любви, − ген магии, который есть у каждого человека, проснулся и во мне. Случился первый выброс, я испугался.

− Я бы, наверное, тоже испугался, − перебил Северус, живо представляя себя на месте отца.

− Я испугался, но сумел взять себя в руки, и твоя мама стала меня учить, − продолжил Тобиас, все также улыбаясь, − я же не мог пойти в Хогвардс, верно? Потом купил палочку и, собственно, так стал полноценным волшебником.

− Ну а скрывать-то зачем? – недоумевал Северус, видя в этой истории, вроде бы и понятной, какие-то не состыковки.

− Ну, − Тобиас развел руками, − мне было стыдно, что я не умею колдовать и потом, мне очень нравится работать в больнице, и мы решили никому не говорить, пока я худо-бедно не освоюсь.

− И это вся тайна? – потрясенно спросил Северус, даже остановившись, − глупость какая-то! И погоди, − он внимательно посмотрел на отца, хмурясь и что-то просчитывая в уме, − я в это не верю, и знаешь почему? Потому что я, сколько я себя помню, ни разу не видел, как мама колдует. Ни одного раза, не считая помешивания зелий волшебной палочкой и того, в Перу, с договором.

− Мама, как и я, пользуется магией лишь в крайних случаях, − ответил Тобиас, уже не улыбаясь и отчаянно пытаясь импровизировать. При репетициях дома, все звучало убедительно, но теперь он и сам понимал, что теория вышла не очень складной.

− Скажи правду, папа. Пожалуйста! − Северус сел на лавку и сложив руки на груди хмуро посмотрел на него так, что Тобиас почувствовал себя очень неловко и поспешил сесть рядом.

− Ладно, скажу,− ответил он вздохнув, − только… А хотя,− он махнул рукой, принимая решения говорить правду, и ничего кроме, − я и впрямь родился магглом. Когда мама была беременна первый раз, тобой, − уточнил он, кивнув сыну, − у неё случился мощный выброс. Как я и сказал, в каждом человеке есть ген магии. Выброс повлиял на меня и активировал мои способности.

− То же самое, но другими словами, − хмуро отозвался Северус, сверля отца взглядом.

− А ты не перебивай, − ответил Тобиас, продолжая, − выброс у неё случился потому, что организму было слишком тяжело управляться с магией и поддерживать беременность одновременно. Он выбрал ребенка, и мама стала почти что сквибом. Она не хотела, чтоб ты знал об этом и ей тогда было очень плохо, тяжело. Особенно тяжело было и от моих пробудившихся способностей.

− Так это ты все делал? − с досадой спросил Северус, жалея маму и теперь принимая, но до конца так и не понимая, почему от него все это скрывали, − и это никак не лечится?

− Лечится, − довольно ответил Тобиас, − мы нашли способ, и магия вернулась. Вот только мама снова забеременела и теперь, если ты заметил, на ней куча браслетов-ограничителей. После родов все придет в норму, и ты увидишь, как прекрасно твоя мама умеет колдовать и даже летать.

− Летать?

Тобиас кивнул, глядя в потрясенные глаза сына и чувствуя, как впервые за долгие годы на душе становится спокойно и легко.

− Я не скажу ей, что знаю, − тихо произнес Северус, водя носом ботинка по снегу, − но спасибо, что все-таки сказал правду. Научишь меня колдовать без слов?

− Конечно, − ответил Тобиас, радостно теребя сына за плечо и от избытка чувств прижимая к себе, уже такого взрослого и мудрого, − и больше никаких тайн, обещаю.

Северус только кивнул, улыбаясь и думая о том, что теперь, пусть даже только в его собственных глазах, но его можно назвать чистокровным в первом поколении.

========== Глава 11. Пирожок ==========

Ругательства, крутящиеся сейчас у Эйлин в голове, она никогда не рискнула бы произнести вслух, но мысленно бранила себя на чем свет за опрометчивое решение достать припорошенную снегом корзину с высокого крючка на стене дома. Сейчас, неловко пытаясь подняться с промерзшей, покрытой снегом и отчего-то мокрой земли, она со злостью пнула ту самую корзину, теперь уже даже не помня, зачем та была нужна и только застонала, морщась от боли в лодыжке и не менее болезненного спазма внизу живота. С большим трудом перевернувшись сперва на бок, а затем неуклюже встав на четвереньки, Эйлин медленно вползла в кухню и, как была вся мокрая и в снегу, села у кухонного шкафа, настойчиво и жалобно зовя мужа, по счастливой случайности бывшего не на работе.

Тобиас сперва никак не отреагировал на зов, но словно почуяв что-то неладное в интонации Эйлин, лениво отложил книгу и поплелся на кухню, и, заметив её у задней двери, в мокром халате и явно несчастную, в мгновение ока оказался рядом.

− Так больно? – спросил Тобиас, ощупывая стремительно опухающую лодыжку и с облегчением отпустил, определив на вид, что перелома нет, − просто ушиб, сейчас залечу быстро. Зачем ты туда полезла? – усмехнулся он, помогая жене подняться и отряхивая, заметил, как она кривится от боли.

− Знаешь, − произнесла она настороженно дотрагиваясь до живота, − мне кажется, что нормально, как все, я рожать просто не умею, − она снова поморщилась и ойкнув, схватилась за руку Тобиаса, − потому что, кажется, я очень неудачно упала.

Очередная гримаса дала понять Тобиасу, что морщилась жена вовсе не от лодыжки и с усилием воли подавив панику, он выдохнул, рассуждая, что же делать дальше.

− Мунго? – спросил он как можно спокойно, стараясь не выдать волнение и такой иррациональный, непонятный мужской страх перед рождением собственного ребенка.

Охнув, Эйлин вновь согнулась и застонав, так и повисла на его шее лишь поскуливая. − У нас нет летучего пороха, − прошептала она, − я забыла купить, ты же что-то придумаешь?

Паника в её глазах была настолько сильной, что Тобиас просто не мог позволить себе поддаваться собственным эмоциям.

− Значит, нужно звонить нашим, − ответил он, и подхватив её на руки вынес в гостиную, − лежи и дыши, − четко сказал он, на всякий случай показывая, как правильно дышать и Эйлин с улыбкой увидела, как он моментально из взволнованного мужа стал серьезным и собранным врачом. Эта метаморфоза всегда удивляла её и поначалу даже немного шокировала, когда заходя в кабинет мужа на работе, Эйлин натыкалась на этот внимательный взгляд и уверенное, в чем-то даже холодное выражение лица. Сейчас же, почувствовав себя на приеме у доктора Снейпа, она восхитилась, как от одного его голоса практически исчезла паника и отступила ноющая боль.

Стараясь отвлечься от пугающих мыслей о происходящем, Эйлин пыталась как можно более детально вспомнить первые роды, но в голову лезла всякая ерунда, никак не относящаяся к делу. Она помнила предостерегающее письмо сестры, помнила дребезжащие чашки и странную суету, но вот сам процесс родов был сродни старому сну – далекий и ненастоящий. Новая схватка, в разы сильнее предыдущих, заставила Эйлин с силой схватиться за диванную подушку и едва ли не завыть от накатывающей волны боли и в момент, когда сил,чтобы терпеть это почти не осталось, все резко закончилось.

− Я вызвал машину, − между тем сказал Тобиас появляясь в дверях и протянул ей старенький секундомер, − вот, засекай время между схватками, − велел он одновременно раскладывая на небольшом столике полотенца, несколько тазов и содержимое своей рабочей сумки.

− Нечего тут засекать! – крикнула Эйлин, утыкаясь в плечо мужа от новой волны боли и с ужасом наблюдая за его приготовлениями, − убери это всё, я не буду рожать дома!

− Я тоже не хочу, чтоб ты тут рожала, − спокойно произнес Тобиас, и не взирая на протесты, аккуратно осмотрел её и произнес: − но, боюсь, придется. Ты, главное, дыши.

Он снова показал, как дышать и в очередной ушел из комнаты, оставив Эйлин в полном одиночестве и очередной волной паники и схваток.

− Я тебя побью! Я не собираюсь тут рожать, − прорычала она с негодованием видя, как он наливает в таз принесенную воду и разогревает её при помощи заклинания, − и мог бы налить воду из палочки, умник.