Шерсть седой овцы (СИ)

На какой-то момент мне показалось, что Хэнни… заметила меня. Сверкнула своими глазами и улыбнулась, нашёптывая что-то Соломке. Может я и пригнулся, стараясь уйти из виду, но я не был уверен в успехе этого манёвра. Вскоре Хэнни полностью расстегнула костюм и рубашку Соломки, обнажая её тело прямо на моих глазах. Возможно она делала это специально… Или же я просто удачно устроился… Но факт оставался фактом. Я мог чётко разглядеть грудь Соломки. Небольшую и слегка выпуклую. Если сверять с грудью Хэннни и Макс… то Соломка находилась где-то между ними. Не больше Хэнни, и не меньше Макс. Эдакая «золотая середина». Вскоре свою грудь оголила и Хэнни. Точнее… она сняла с себя всё, что можно. Тёрлась возле Соломки, что-то нашёптывая ей на ухо. И ей удалось уговорить её… приспустить штаны, сесть на кровать и расслабиться. Соломка всё ещё не поддавалась на её чарующий шёпот. Может Хэнни и удалось расположить Соломку на кровати, но Соломка всё ещё закрывала свою грудь и лицо руками, скрещивая ноги от стыда. Недолго она сопротивлялась. Как только Хэнни присоединилась к ней, продолжая играться с ней – Соломка вновь отдалась в её руки. Может она и сжималась, стараясь сопротивляться и закрывать своё лицо, покрытое стыдом и смущением, но Хэнни таки удавалось направить её на верный путь. Она даже заставила Соломку коснуться её груди или живота. Ниже живота она опуститься не могла, пока Хэнни не заставила её коснуться нужной части тела. Хэнни буквально учила Соломку своим извращённым играм. Такими темпами ничего не изменится… Черт тебя дери, Суда! Просто возьми себя в руки! Вылети же ты из комнаты, подобно пуле, или загрызи её! Я не был доволен этими извращениями! Ещё сильнее я не был доволен тем, что Соломка начала получать наслаждение от этого! Стонов она не издавала, но вот расслабиться она себе позволила. Она даже шептала… что-то вроде «Хочу…». А вот чего она хочет – я не понял.

Вскоре я увидел эпилог этой сцены. Как Хэнни, пододвинувшись ближе к Соломке, начала глубже и быстрее проникать пальцами в её влагалище. И даже когда Соломка пыталась остановить или замедлить её, схватившись за руку – у неё ничего не получалось. Она не смогла удержать в своих губах пару коротких стонов, а потом, задрожав и согнувшись, Соломка протянула руки в сторону Хэнни, схватив её за плечи. Похоже Хэнни… закончила с ней. И она была лишь довольна своим достижением. Ах да… Хэнни всё же заметила меня. Не знаю, сказала ли она Соломке об этом, но она довольно нагло смотрела в мою сторону, прошептав что-то поражённой Соломке на ухо. После она протянула два пальца своей руки к губам Соломки и… улыбнулась мне, указывая глазами на то, что творит её новая подружка. Она буквально командовала Судой! Заставляла её вылизывать все выделения, оставшиеся на кончиках пальцев! И меня это… слегка бесило! Почему эта зараза так легко увиливает от проблем?! Что не так с Судой?! Чтобы сильнее разозлить меня, Хэнни решила позабавиться с Соломкой ещё немного. Она опустилась к коленям и начала вылизывать влагалище Соломки. Сначала Соломка, с ужасом на лице, пыталась хоть как-то остановить безумную извращенку под алкоголем, но только Хэнни довелось раздвинуть ей ноги – Соломка лишь шире раскрыла глаза, устремив свой взгляд куда-то… в пустоту. Она схватила Хэнни за волосы и начала жадно глотать воздух, выискивая что-то в комнате. Соломка то мотала головой, то поджимала губы, стараясь сдержать стоны и писки, то хватала Хэнни за волосы, стараясь сопротивляться. Как бы она не пыталась остановить Хэнни – безуспешно. Эта пошлая овца добилась своего, тотально сведя Соломку с катушек. Она добилась второго оргазма и вывела Соломку из себя на несколько секунд.

Я уже подумал: «Сейчас-то её переклинит и она набросится на Хэнни с раскрытой пастью»… Но я вновь остался разочарованным… и злым. Соломка была в отключке. Сидела на кровати и дрожала, опустив голову, стараясь закрыть свои ноги и грудь руками, пока Хэнни продолжала буйствовать и издеваться над ней. Это уже перебор… Хрен она будет извращать единственного нормального человека на этой земле! Я был настолько зол на Хэнни, что бросил бинокль прямо в окно её спальни! Ещё бы чуть-чуть, и я бы точно стрелами её нашпиговал! Хэнни же, слегка напуганная и удивлённая, остановилась и убежала из своей спальни. А Соломка… даже не шевельнулась. Продолжала сидеть на кровати и периодически вздрагивать, не поднимая головы. Вот же тварь эта Хэнни… Мне пришлось спускаться вниз и бежать к Соломке. Извращенки Хэнни на пути к ней я не встретил, но мне было глубоко плевать на эту пошлую девицу! Сейчас меня интересовало состояние Суды! Если она сделала с Судой что-то непоправимое… Я убью её. Кину в холодильник и запру её там на несколько недель! А Марко скажу, что она ушла! Навечно!

Соломка… Она была в диком шоке. Её терзал голод, смешанный с чувством экстаза. Она не знала, что нужно чувствовать первым: Боль или удовольствие. Так или иначе – её нужно собрать и уложить в кровать. Мне было по барабану на красоты её тела. Всё, что мне нужно было сделать – натянуть на неё брюки, взять её на руки и довести до моей комнаты на руках. А потом… держать её взаперти до восхода солнца. Только я перешагнул порог своей комнаты – в моём плече заиграла сильная боль. Настолько сильная, что я опустился на колено. Соломка… пришла в себя. И первое, что пришло в её голову – укусить меня. Впиться зубами предплечье, не обращая внимание на мою рубаху. Как же это всё меня… бесит! На моём месте могла бы быть Хэнни! Какого чёрта я вообще решил помочь ей?!

«Ну ладно… Грызи-и…» - я был в гневе. Я позволял Соломке вгрызаться в моё предплечье, шипя от боли. Но не прошло и минуты – она опять пришла в себя! Опять остановилась! Вот только… вместо того, чтобы отстраниться и извиниться, она начала высасывать всю кровь и зализывать свежие раны. Как эта дура не может понять, что она – не вампир! Ей нужно есть мясо, а не кровь пить! Мою кровь она пила… недолго. Несколько минут. Через эти «несколько минут» она попросту отлепилась от меня, отвернулась и легла в кровать, ничего не произнося в своё оправдание. Она даже отвернулась к стене, закрыв своё лицо одеялом. Что с ней не так?! И какого чёрта это было?! Ух… не её мне винить, а Хэнни. Но для начала мне нужно было остановить кровотечение. Прижав рану носовым платком, я направился в Мастерскую. Дверь внутрь была нараспашку, а Хэнни, приветствуя меня с кружкой в одной руке, и морковью – в другой, набивала свой рот пивом:

- «Ои-и~! И-и-извини-и, е-е-если я-я-я… ик!… О-обид-дела тебя-я, и-и-извращ-щужка… Теб-бе не-е-е понра-авилось шоу-у-у~?» - Разговаривать с ней у меня не было желания. Не сейчас, по крайней мере. Прямо на её глазах я поливал свою рану первым попавшимся зельем, а потом начал подготавливать бинты, дабы перевязать её. Хэнни пришла в безумство при виде крови. Она свалилась со стула и начала лапать меня, стараясь отобрать у меня бинты и перевязать всё сама, приговаривая: – «Ма-а-а-амочки-и-и~ Я-я… Я-я-я с-сейчас… всё-ё исправлю…»

«Слушай меня сюда, ты… ничтожное существо в виде женщины. Отвратительное, похотливое создание… Я не собираюсь наблюдать за тем, как ты пытаешь Суду. Как ты играешь с ней, словно с куклой. Ещё раз ты позволишь себе коснуться Суды – я из тебя всю дурь выбью. И вот теперь я шутить с тобой не собираюсь. Я ясно выразился, или мне бензопилой на твоей груди вырезать, чтобы ты запомнила?» - шутки кончились. Я ясно выразил ей свою ненависть и отвращение к ней. Взял её за горло и положил на стол, стараясь её удушить. Даже когда Хэнни сопротивлялась и извивалась – она слушала меня. И только после её быстрых кивков я позволил себе остановиться. Эта тварь, даже пьяная в стельку… Она запомнит мои слова. Я спокойно перевязал себе рану, пока Хэнни откашливалась и пыталась перевести дыхание. Вскоре, когда я вновь надел на себя рубаху и собирался уходить – Хэнни спросила меня:

«Ре-евнуеш-шь её… к-ко мне-е-е?» - я ничего не ответил. Эта развратная дура была пьяна. Она будет продолжать нести бред, пока не протрезвеет. Я решил оставить её в Мастерской и запереть её внутри на всю ночь. Уж лучше я понаблюдаю за измученной Судой, нежели буду мучиться с этой свиньёй! И как только я начал закрывать за собой двери, я смог услышать усталый, тихий голосок Хэнни, сказавшей мне вслед: