Не падающий

- Ты знаешь, — сказал он. — Я пережил гражданскую войну. Я знаю кое-что о войне.

Я закрыл глаза.

- Тебе было три.

— Да, но я учил Искусство Войны Сунь-Цзы.

— Мы не объявляем войну Дельфинианцам.

— Я не говорю об объявлении войны. Я говорю о формировании стратегии.

Я поднял голову. Оливер взял одну из страниц нот, перевернул её и написал сверху "Знай своего врага".

— Что ты знаешь о Дельфинианцах? — спросил он. — Какова их история?

Я вздохнул и покачал головой.

- Я не знаю. Когда-то они были сенатом в Нижнем Мире. Была борьба за власть, а король и королева изгнали их на поверхность.

Макс появился на пороге кухни.

- Но не прежде, чем они были ужасно изуродованы заколдованным огнем.

Он сел. На мой полный надежды взгляд, он сказал:

- Гэвин играет с огнем на кухне. Я устал от вдыхания дыма, — он повернулся к Оливеру. — Теперь Дельфинианцы живут в Лондоне, где они обнаружили небольшую течь из Нижнего Мира. Они выживают, словно по очереди сосут воздух через соломинку.

Оливер делал заметки все время, пока мы разговаривали.

- Хорошо, и чего они хотят больше всего на свете? Хотят ли они обратно в Нижний Мир?

— Нет. Они сошли с ума, — сказал Макс. — Им нравится быть отшельниками. Они ничего не хотят.

Я думал о том, как они ворвались в распределительный центр ДП.

- Это не правда. Они хотят информацию. Они хотят быть хранителями всего знания. Они укрыватели записей и всякого дерьма.

Макс прислонился к подлокотнику дивана и пожал плечами. Карандаш Оливера нацарапал еще несколько строк.

— Каковы их сильные стороны?

Я вспомнил разговор Миссис Сент-Джонс.

- Они умны. И они могут видеть части будущего. Не все.

— Ты о чем? — спросил Оливер.

— Кто-то однажды объяснил мне, как это. Представь себе, что ты глядишь через длинную металлическую трубу, — я сделал круг из моих пальцев. — Изображение видеть очень просто. Теперь представь, что труба была согнута в форме U и, что крошечные осколки зеркала размещены внутри трубы так, что, когда кто-то посмотрел через один конец, он бы увидел часть того, что лежало на другом конце. Предположительно, предсказатели могут согнуть вход в Нижний Мир, как тот, что под магазином "Купи и Иди", а также из-за расхождения времени…

Мой голос оборвался, когда я увидел пустое выражение Оливера, и подумал, что легче было бы объяснить все чечеткой, вместо использования слов.

— Просто…они могут видеть будущее, хорошо?

— Иногда они могут, — уточнил Макс. — Они видят части будущего, которые пытаются сложить вместе.

— Продолжим, — сказал Оливер.

— Они жестокие, — остановился я. — И у них нет этики и морали.

Оливер нацарапал слова: нет этики/морали. Теперь у него был длинный список сильных сторон.

- И теперь, каковы их слабые стороны?

Макс и я обменялись взглядами. Я пожал плечами.

- Им нравится убивать? — сказал я.

— Это не слабость, — сказал Макс, фыркнув.

Оливер положил карандаш.

- Посмотрите на их историю. Посмотрите на их желания. Я бы сказал, что их слабость страх перед огнем, особенно вид, который калечит их, и их упорное стремление к информации. Что, если вы пошли бы к ним, предлагая то, чего они хотят больше всего? — он наклонился вперед. — Новая информация. Расскажите им о Никки.

Я не мог выразить словами, как быстро гнев забурлил во мне. Это застало меня врасплох: жжение в груди при мысли о таком пожертвовании.

— Нет, — сказал я. Прилагая усилия, чтобы сохранить ​​голос спокойным, заставляя его казаться рычанием. — Мы не сдадим им Никки. Они, наверное, запрут ее. Начнут тестировать.

Макс прищурился, зная способ, но молчал.

Я посмотрел на Оливера.

- Они любят совершать сделки. Они любят собирать платежи. Мы заплатим им за информацию.

Макс понизил голос, звучащий как замогильный.

- Теперь ты говоришь о заключении сделки с дьяволом. Ты понятия не имеешь, чего они захотят взамен. Ты думаешь, что ты щелкнешь пальцами, и не потеряешь в конечном итоге руки. Они уроды, которые получили наказание и находятся в тюрьме, из которой никуда не деться, — он невесело рассмеялся. — Я не мог даже подумать о единственном Бессмертном, который хочет посетить Дельфиниан; а это, мой друг, это то, что предлагает Коул, — он наклонился ближе. — Сделка с дьяволом, брат. С. Дьяволом.

Я посмотрел в сторону, не желая признавать правдивость слов Макса.

- Я должен узнать.

Как будто, чтобы сделать акцент на мое заявление, в небе послышался гром, и капли дождя стали барабанить по окнам. Макс пожал плечами.

- Нет, не проблема. Ты собираешься к Дельфинианцам, но не потому, что ты хочешь найти другую девушку, как Никки. Ты идешь, потому что ты хочешь Никки.

— Это не имеет ничего общего с девушкой. Это связано с престолом.

Он поднял подбородок.

- Конечно.

Крошечные взрывы послышались на кухне. Оливер отложил карандаш и бросился туда. Истерический хохот. Но Макс и я продолжали смотреть друг на друга.

— Я поеду в Лондон, — сказал он. — Но я не буду говорить с ними с тобой. Там ты сам по себе.

— Прекрасно. Это все, что я прошу.

Макс повернулся и пошел прочь на кухню. Я слышал, как чайник наполняется водой, и я знал, что он скоро исчезнет в свою комнату, с ромашковым чаем в руке.

Как мало эмоций Макс когда-либо показал, но быть Бессмертным значило для него все. В своей человеческой жизни ему было двадцать, он работал на ферме в Венгрии, когда заболел Черной Смертью. Три дня он завис на грани смерти, пока я не привел его Нижний Мир и не сделал Бессмертным. Может быть, то, что он находился лицом к лицу со смертью, заставило его ценить жизнь Бессмертие больше, чем остальные участники группы. Больше, чем я. Так почему же он противостоял тому, что мы могли взойти на престол?

Как будто он мог слышать мои мысли, Макс вышел из кухни с кружкой чая в руке.

— Это из-за жертвы, которую ты сделал для нее. Жертвы, которые ты продолжаешь делать. Жертвы, которые в один прекрасный день убьют тебя.

Он ушел и закрыл дверь спальни.

Он был прав. Я, как известно, шел на крайние меры, чтобы получить ее. Совершал ли я ошибку, стоя перед Дельфинианцами? Макс думал, что я делаю это, потому что одержим Никки. Прав ли он?

Мне нужно было увидеть ее лицо. Прямо сейчас. В последний раз я видел ее перед пятидневным запоем, после проснувшись в квартире незнакомки. Я должен был увидеть ее еще ​​раз, чтобы доказать себе, что она не будет иметь такую ​​власть надо мной когда-либо снова.

Я должен был увидеть ее снова, чтобы доказать, что я не делал ничего из этого для нее. Никому ничего не сказав, я вышел из квартиры и направился к мотоциклу.

Когда я был в комнате Никки, я наблюдал, как она спит, я делал это много раз в течение последних шести месяцев. Она лежала на боку, лицом к стене, словно делила с кем-то свою кровать. Но другая сторона была пуста.

Окно было приоткрыто, но я не поддался искушению войти внутрь. Я положил руку на стекло, кончиками пальцев опираясь на отражение ее волос, и пяти миллионный раз, как я встретил её, я спрашивал себя, как мы пришли к этому.

— Никки.

Слово из моего рта сформировалось в узкий круг тумана на окне.

Она пошевелилась.

Черт. Я затаил дыхание. Ее рот сформировался буквой О, а затем тихий стон сорвался с ее губ, плавая по комнате, и проскользнул через щель в окне.

— Джек, — сказала она.

Она подняла руку, ладонью наружу, как будто она лично воспроизводила одну половину сцены из Ромео и Джульетты ладонь к ладони.

Я покачал головой. Ей снилось, что Джек был с ней? Мог ли действительно быть слой подсознания, который позволял бы ей хотя бы на мгновение проверить Джека, не пропал ли он для вечности?

Это не было бы возможно. Даже в чем-то таком сильном, как сон человека.

Я нахмурился и глубоко вздохнул, не уверен, что беспокоило меня больше: то, что ее подсознание причиняло ей боль, которая будет ощущаться только утром, или то, что мне было больно знать, что ей снится Джек.