Темнейшее объятие ночи (ЛП)

— Мара. — Его голос был не громче вздоха, но от его глубины по моей коже побежали мурашки. — Иди ко мне.

Я облизала внезапно пересохшие губы. Много раз в течение последних нескольких лет я задавалась вопросом, на что бы это было похоже — целовать Рафаэля, и даже, если уж быть совсем честной, во время интимных моментов я закрывала глаза и притворялась, что бывшие парни были им. Но эта ситуация была совсем не такой, как я фантазировала. Мне нужно было завершить скрытый план, а не удовлетворить желание.

Очень медленно я двинула свои руки вверх по его жилету, по рубашке к воротнику жакета.

Даже сквозь слои материала я чувствовала жар и твердость его плоти. Огоньки в его глазах засияли еще ярче, когда мои губы расплылись в самой чувственной из улыбок.

Несмотря на мои неромантические намерения, покалывающее тепло захлестнуло меня. Рафаэль и мог быть средством для завершения — и предателем к тому же — но безрассудная часть меня затрепетала, когда он опустил голову. В конце концов, это было в моей крови — находить искушающие опасности.

Его губы обожгли мои, удивляя порывом ощущений, которые вызвало прикосновение.

Прежде, чем я смогла перегруппироваться и напомнить себе, что это просто поцелуй, его язык скользнул по моим губам, ища вход. Я открыла рот, принимая теплую плоть, которая исследовала меня со знанием и чувственной основательностью. На вкус он был как специи и мед, опьяняющая комбинация, которая побуждала меня тянуться к его языку, несмотря на то, что это было более чем просто требуемое действие.

Он издал приглушенный стон и притянул меня ближе, увеличивая давление на мой рот.

Каждый удар, толчок и скольжение его языка казались созданными для того, чтобы устранить мою отчужденность, заставляя меня сосредотачиваться на ощущении его близости, а не на причинах, по которым я там оказалась. Его рука массировала мою шею, так легко заставляя меня откинуть голову назад и позволить его руке поддерживать меня.

Его поцелуй еще более углубился, становясь все более интенсивным, пока я не начала чувствовать головокружение. Потребность росла внутри меня, не считаясь с моими подозрениями. Я просто хотела немного завестись, но пульсация, все более увеличивающая темп внизу живота, не была равнодушной. Возможно, это было и хорошо.

В таком случае не было возможности, что он мог подумать, будто я не хочу его, не с тем, как я не могла остановить себя от того, чтобы прижиматься ближе и стонать от грубой восхитительности его поцелуя.

Его руки почти сокрушили меня, когда я двинула свои губы вниз к его челюсти, а затем к горлу. Я не могла справиться с этим; его кожа была не похожа ни на что другое, что я когда — либо чувствовала. Такая гладкая и шелковистая, в таком контрасте по отношению к твердым, сокращающимся мышцам, которые она покрывала.

С теми слоями одежды, что покрывали его, я могла видеть только крошечные участки его лица и шеи. Будь он голым, останется ли его кожа такой же невероятной по всему его телу? Сохранит ли ту же соблазнительную гибкость на его руках, груди, животе — и ниже?

От этой мысли пульсация внизу живота начала расти, пока не превратилась в гонг. Так, будто он почувствовал это, Рафаэль рывком усадил меня к себе на колени, упираясь большой, горячей выпуклостью в штанах прямо к источнику требовательной боли. Даже пояс для оружия, тыкающий меня в бедро, не мог отвлечь меня от той бомбы ощущений, которую это принесло, особенно учитывая то, что трясущийся экипаж обеспечивал достаточное трение, чтобы подлить бензина в пламя моего желания. Я была столь поглощена взрывом потребности, что не замечала, как он задирает мою юбку, до тех пор, пока она не оказалась выше моих бедер.

О, дерьмо. В спешке я позволила этому выйти из — под контроля.

— Рафаэль, — выдавила я. — Подожди.

Его рука опустилась с моего бедра, но он откинулся назад, все еще прижимая меня к себе другой рукой. Я даже не была больше на скамье: вместо уютного сиденья мое тело полностью находилось на нем.

Я сделала забитый вдох, когда он начал расстегивать свой жилет, а затем и рубашку, открывая для меня дюйм дюймом то, что его кожа столь же великолепна, как я и представляла.

Сосредоточься, Мара, ты же провалишься! — ругала я саму себя. Если бы только экипаж не продолжал качать меня на нем самым убийственно интимным способом, делая концентрацию еще более сложным делом, чем тогда, когда я целовала его.

— Подожди, — снова повторила я, когда рубашка была уже расстегнута, а он потянулся к пуговицам на моей блузке.

— Что — то не так? — Его голос был грубее, но я не была уверена, было ли это от жажды или же от гнева на мое возражение.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь не смотреть на мускулистую красоту его груди. Даже при таком освещении он был самым ошеломляющим человеком, которого я когда — либо видела.

— Не здесь, — сказала я, устраивая голове небольшую встряску, чтобы прояснить ее. — Разве я не достаточно хороша, чтобы заняться со мной сексом на кровати? — добавила я, умело пытаясь казаться и обиженной, и оскорбленной, слегка задержав дыхание.

Рафаэль высвободил хриплый смешок, прежде чем прижать меня ближе.

— Не бойся, моя милая. Я не успею закончить с прелюдией до того, как мы доедем.

Его рот снова накрыл мой, забирая мое дыхание грубым голодным поцелуем. На сей раз он не делал паузу, чтобы дразнить мои губы, а прорвался сквозь них с властвующей целеустремленностью. От горячих искусных ударов его языка гудение в моей голове вернулось, как будто его рот опьянял меня.

На сей раз я не возражала, когда он начал расстегивать мою блузку, твердя самой себе, что не хочу вызвать его подозрения, но правда была в том, что я горела от ощущения его рук на моей коже. Все подростковые фантазии, которые я когда — либо имела, превратились в пыль от действительности того, каким невероятным это чувствовалось — трогать его, пробовать его. Чувствовать скольжение его плоти, когда его рот эротически приводил в восторг мой, намекая, что могли сделать несколько сотен лет опыта.

Обжигающие губы опустились к моей шее одновременно с тем, как его ладони обхватили мою грудь, отодвигая в сторону лифчик. Моя голова откинулась назад, когда резкий стон сбежал с моих губ. Он посасывал мою шею, в то время как его большие пальцы обжигали мои соски в том же самом неустанном ритме, как и трение нижних частей наших тел.

Я больше не могла думать и не смогла сдержать свои руки от путешествия вверх по его груди и плечам. Ощущение его кожи было захватывающим, каждый изгиб и каждый пучок его мышц разжигал еще больший жар сквозь мой центр. Какая — то упрямая часть совести ворчала, что я должна остановиться, но я проигнорировала ее. Так что, если дела зайдут дальше, чем я первоначально планировала? Я все еще сделаю то, что должно быть сделано, когда придет время.

— Мара, — выдохнул он, внезапно прекращая ласкать мою грудь, чтобы поймать мои руки. — Остановись.

— Почему? — воскликнула я прежде, чем успела напомнить себе, что остановиться было хорошим вариантом.

— Я смогу удержаться от того, чтобы взять тебя здесь и сейчас, только если ты не будешь трогать меня так, — ответил он натянутым голосом.

Трогать как? Я просто ласкала его плечи, не какое — нибудь чувствительное для мужчин место. Но затем Рафаэль поцеловал меня, принимая сидячее положение, чтобы прижать свое тело к моему, а мои мысли закружились от контакта его твердой плоти с моей чувствительной грудью.

Он потянул мою свободную ногу так, чтобы она обхватила его тело, в то время как вторая моя нога запуталась в юбке, и начал качать меня на бедрах, в то время как его грудь буквально раздавливала мою. Твердая выпуклость ударяла в самую чуткую мою часть, давление росло с каждым сильным, ритмичным ударом, пока, наконец, я не закричала в тот момент, когда восторг сотряс меня.

Казалось, он расползался от моего лона в каждую вену, заполняя мое тело горячими мягкими пульсациями. Я не могла остановить удушье, которое Рафаэль поглощал между глубокими, обжигающими поцелуями, пока дрожала, а те пульсации превращались в волны сладости. Я чувствовала, что таю, погружаясь в его кожу с каждой рябью экстаза, и если бы он не держал меня, я бы упала на пол экипажа.