По одной могиле за раз

Кости не казался впечатлённым милым личиком нового призрака. Он продолжал смотреть на Фабиана давящим взглядом, вызывающе выгнув тёмные брови. Фабиан знал, что только ему и моему дяде было позволено находиться в нашем доме. В конце концов, нам пришлось установить кое-какие основные правила для защиты нашей частной жизни. В противном случае, призраки следовали бы за нами из комнаты в комнату, даже сопровождали бы в душ или пускались бы в поток комментариев о нашей активности в кровати. Все эти путешествия сквозь стены заставили большинство призраков позабыть, что представляет собой надлежащее и ненадлежащее поведение.

— Я могу объяснить, — начал Фабиан, бросив на меня долгий умоляющий взгляд через плечо Кости.

— Позволь мне, — ответила женщина с акцентом, похожим на немецкий. — Во-первых, позвольте мне представиться. Меня зовут Элизабет.

Говоря это, она присела в реверансе сначала перед Кости, а затем и передо мной. Её голос был ровным, несмотря на очевидное волнение.

Некоторая часть напряжённости оставила плечи Кости, когда он поклонился в ответ, отставив ногу на манер, вышедший из моды за несколько веков до моего рождения.

— Кости, — ответил он, выпрямляясь. — Приятно познакомиться.

Я спрятала улыбку. Кости, может, и способен пренебречь протянутой рукой Мэдигана, не задумываясь, но к женщинам он всегда питал слабость. Я ответила Элизабет улыбкой и приветственным кивком, назвав своё имя. Ну, реверансы не относились к тому, что я когда-либо делала раньше, но я бы охотно научилась только для того, чтобы посмотреть, как Кости снова делает этот изысканный поклон. Он каким-то образом умудрился заставить даже такой формальный жест выглядеть сексуально.

— Фабиан не считал разумным открывать моё присутствие другим, — продолжила Элизабет, выдёргивая моё внимание из размышлений. — Именно поэтому он попросил меня подождать вашего возвращения внутри.

По большей части она обращалась ко мне, хотя её взгляд несколько раз метался к Кости в лёгком испуге. Думаю, слух о том, что Кости несколько не в восторге от моей новой популярности среди не-совсем-живых, разошёлся.

— Почему это так важно, чтобы другие не узнали, что ты здесь? — подумала я вслух.

Конечно, некоторые привидения могут пожаловаться, что Элизабет находится внутри, тогда как им был дан строгий приказ не пересекать стены дома, но ведь не каждый день Фабиан завлекал с собой в дом горячую штучку…

— Многие из моего рода считают меня изгоем. — Эти слова прошептали так тихо, что я не была уверена, что слышала их.

— Изгоем? — повторила я. Я даже не знала, что призраки бывают изгоями.

Господи, выглядит так, будто ни одна группа созданий не может нормально уживаться, и совсем не важно, по какую сторону почвы они находятся. — Почему?

Элизабет расправила плечи, встречая мой взгляд.

— Потому что я пытаюсь убить другого призрака.

Обе мои брови скакнули вверх, а дюжина вопросов в голову. Кости тихонько присвистнул, прежде чем повернуться, чтобы выдать мне маленькую, измученную улыбку.

— Можно устроиться поудобнее, чтобы выслушать остальное, так почему бы нам не присесть?

Фабиан кивнул в сторону занавешенного окна.

— Может, для начала тебе устроить больше конфиденциальности, Кэт?

Точно. Остальные призраки могут и не видеть нашу новую загадочную посетительницу, но, паря лишком близко к дому, могут случайно подслушать остальной наш с Элизабет разговор. Я вздохнула.

— Подождите здесь. Я сейчас вернусь.

Вежливо настояв на том, чтобы все прозрачные персоны освободили территорию на следующий час, я вернулась в гостиную. Кости сидел на диване с наполовину пустым стаканом виски в руке. Вампиры были одними из немногих, кто мог честно утверждать, что пьют ради вкуса, так как алкоголь оказывал на нас нулевое воздействие.

Фабиан и Элизабет парили в сидячем положении над диваном напротив Кости. Я села рядом с мужем, подобрав под себя ноги скорее ради тепла, чем комфорта.

Предрассветные часы в начале осени на этих высотах приносили более холодную температуру. Если бы я не надеялась в ближайшее время оказаться в кровати, я бы развела огонь. К счастью для меня, Хелсинг принял мою сидячую позу за намёк на возможность спрыгнуть со своего оконного выступа на диван рядом со мной. Его мохнатое тело походило на мини-печь, когда он устроился на моих ногах.

— Итак, — сказала я, растягивая это слово, несколько раз почесав Хельсинга за ушами, — как вы двое познакомились?

— Мы встретились с ним в Новом Орлеане несколько десятилетий назад, — пробормотала Элизабет.

— Июнь тысяча девятьсот тридцать пятого, — подсказал Фабиан, прежде чем самодовольно пригладить бакенбарды. — Я помню, потому что, хмм, в том году было необычайно жарко.

Мне чуть ли не пришлось закусывать щёку изнутри, чтобы удержаться от смеха. Фабиан был влюблён в прекрасного духа! Его хромое объяснение тому, что он помнил точный месяц и год их встречи, хотя призраки и не чувствуют температуру, было увенчано волооким взглядом, который он метнул в её сторону прежде чем обуздать черты своего лица, вернув их к фальшивому спокойствию.

Да, получалось неумело.

— Ладно, вы двое долгое время были друзьями, но ты явно здесь не просто для дружеского визита, так что привело тебя, Элизабет?

Я предполагала, что это было связано с духом, которого она хотела убить, но если так, ей тотально не повезло. Во-первых, я не наёмная убийца всех видов существ, а Кости уже давно вышел из этого бизнеса. Во-вторых, я даже не могла помочь собственному дяде найти путь на другую сторону. Так что укокошить призрака было далеко за пределами моих способностей, даже если у меня возникнет внезапное желание призракоуничтожения.

Она сложила руки на коленях, скручивая пальцы.

- Ещё в тысяча четыреста восемьдесят девятом в возрасте двадцати семи лет я была сожжена на костре за колдовство, — мягко начала она.

Хоть это и произошло больше половины тысячелетия назад, я вздрогнула. Я обгорала раньше, и оба раза были мучительным переживанием.

— Мне очень жаль, — искренне сказала я.

Элизабет кивнула, не отрывая взгляд от собственных рук.

— Я не ведьма, — добавила она, будто это вносило какое-то различие в страшную природу её экзекуции. — Я была акушеркой, не согласившейся с местным судьёй, когда он обвинил мать в сознательном удушении собственного ребёнка пуповиной. Дурак ничего не знал о часто случающихся осложнениях при родах, и я так ему и сказала. Вскоре после этого он послал за Генрихом Крамером.

— И кем он был?

— Ублюдком, — ответил Кости, прежде чем у Элизабет появился шанс ответить самой. — Он написал Malleus Maleficarum, Молот Ведьм, книгу, ответственную за несколько веков охоты на ведьм. По словам Крамера, если ты в юбке, то как не быть ведьмой?!

Так что Элизабет была убита одержимым фанатиком с тяжёлым случаем женоненавистничества. Я знала, каково быть выделенной фанатиком, и от этого я почувствовала к ней ещё больше симпатии.

— Мне очень жаль, — сказала я на этот раз с ещё большей искренностью. — Однако Крамер поплатился за это. Надеюсь, это было долго и болезненно.

— Это не так, — сказала она обрамлённым горечью тоном. — Он упал с лошади и мгновенно сломал себе шею, вместо того, чтобы быть растоптанным и оставленным страдать.

— Несправедливо, — согласилась я, думая, что, по крайней мере, в аду Крамеру дали вкусить его собственной пламенной медицины.

Кости бросил на Элизабет долгий оценивающий взгляд.

— Знаешь довольно много подробностей о его смерти, не так ли?

Элизабет встретила его взгляд. В её наполовину туманном состоянии глаза оставались светло-синими, заставляя меня задуматься, были ли они, когда она была жива, такими же тёмно-синими, как у Тейта.

— Да, я была тем, кто привиделся, напугав, его лошади, — ответила она, защищаясь, не обращая внимания на каламбур в своих слова. — Я хотела отомстить за то, что он сделал мне, и предотвратить смерть женщин в городе, в который она направлялся.