Те странные пути... (СИ)

   - Ты не имеешь права отлучаться куда бы то ни было без ведома моего князя. У тебя не будет своего жилища - только комната в крепостной лекарской. Тебе нельзя будет общаться с кем-либо, если это общение не связано с лечением...

   Дальше она не слушала. Горячее чувство будто смыло и усталость, и тяжёлую дремоту. Изнутри вздымалась самая настоящая ярость. Ксения улучила мгновение и вставила в монотонную речь Корвуса:

   - А если я откажусь?

   Он взглянул на неё и пожал плечами:

   - От чего?

   - Откажусь от умений и знаний старухи! И не поеду с вами в вашу крепость

   "Ты с ума сошла?! - возмутилась та. - Ты же сдохнешь здесь!"

   Рот Корвуса слегка скривился.

   - Ты не проживёшь здесь и суток в одиночестве. Здесь идёт война. Здесь живут существа, для которых ты будешь изысканным блюдом на их грязном столе. Судя по твоей одежде и обуви, сугубо непрактичным, по твоей слишком нежной коже на руках, ты из земли, где люди слишком изнеженны и мало приспособлены к выживанию даже в мирное время, а уж сейчас и здесь... Не лучше ли жить под охраной и на всём готовом? Еда для тебя будет самая лучшая, даже несмотря на военное время. Ты ценный человек, Ксения, и с тобой будут обращаться соответственно.

   "Но ты всё равно будешь оставаться бесправной рабыней!" - мысленно закончила его тираду Ксения.

   - Я тебя не убедил, - констатировал Корвус.

   - Да, ТЫ меня не убедил, - огрызнулась Ксения.

   Она только что избавилась от эмоционального рабства, несколько лет прожив в глубоком убеждении: любовь и должна быть рабской. Только что поняла: она жила, плывя по течению, в надежде, что муж однажды увидит, что она лучше других его шлюх.

   Её учили, ей втолковывали: будь терпеливой - и тогда получишь желаемое... Он же всё равно возвращается к тебе!..

   Хватит с неё глупых надежд и жизни по накатанной!

   Она не хочет вспоминать своего бывшего хозяина, который для кого-то назывался бы сильным и уютным словом "муж". Не хочет вляпываться и в новое рабство - худшее, в сравнении, потому как, если в прошлой жизни она могла ещё что-то решать сама, здесь она станет... чьей-то вещью. А у вещей своего мнения нет. Так что, пока есть время и возможность, пора избавляться от такого будущего.

   Корвус открыл рот сказать что-то ещё, но Ксения уже подняла руки и сумела расстегнуть на шее ту нагревшуюся металлическую полосу - ошейник, который, как только сейчас поняла, и был знаком рабыни. Резко передала ему, заставив невольно потянуться к отданной вещице. И всё это - под внутренний протестующий вопль старухи Адри. Задрала рукав камзольчика, чтобы снять браслеты...

   Корвус поспешно встал, бросив ошейник к её ногам.

   - Подожди! - резко сказал он. - Я позову князя Гавилана.

   Глядя ему вслед, обозлённая Ксения закуталась в плащ, а потом опомнилась: наверняка и плащ у неё отберут! И только хотела снять его, как вызывающе оскалилась. Снимут и снимут! Но пока есть возможность - она погреется.

   Странно... Старуха Адри замолчала, но опять взялась за своё! Перед глазами Ксении снова потемнело, как бывало, пока она перевязывала раненых, чьи повреждения требовали немедленной помощи. Правда, на этот раз потемнение длилось недолго. Женщина это вычислила по тому, что Корвус всё ещё уходил в тени маленькой пещеры-укрытия. Зачем старуха сделала так, чтобы Ксения ничего не видела? Или ведьма решила устроить своей несостоявшейся преемнице подвох? В чём он?

   Облитая ледяным ужасом, Ксения снова взметнула руки к горлу - и выдохнула. Ошейника на шее нет. Значит, старуха не вернула его, а заставила её сделать что-то другое? Но что?

   Она даже успела спросить:

   - Адри, что ты сделала моими руками?

   И не получить ответа.

   Зато подняла глаза на новое движение теней. Двое мужчин шли к ней, осторожно переступая тела лежащих на земле и на плитах. За ними торопился третий, в котором по согбенной фигуре она узнала Шилоха.

   Князя Ксения тоже узнала. Тот, хрипящий, которого она первым поволокла к укрытию. И тот (она прищурилась на повязку), которого Адри заставила её перевязать с "закрытыми" глазами. То есть не видя его.

   Тем не менее, несмотря на то что князь держался за грудь и шёл с явным трудом, выглядел он столь властно, что Ксения невольно встала ему навстречу.

   - Почему ты не хочешь стать той, которая многое знает? - резко спросил он.

   - И при этом быть рабыней? - мрачно уточнила Ксения. - Это единственная причина, по которой я хочу отказаться от этих знаний.

   - Такие знания, как у Адри, имеют свою цену, - тяжело и весомо сказал князь. - Очень высокую. Что ты можешь предложить взамен, если думаешь, что можешь быть при этом свободной?

   Она посмотрела на него исподлобья. Он что, всерьёз думает, что она не знает о собственной ценности для них?

   - У меня есть сила, - вызывающе сказала она, - которая подходит для Адри. Вы оставляете мне её знания и умения, но получаете нужную вам... - Она споткнулась, чуть не сказав "целительницу". - Ведьму.

   - Нет, - спокойно сказал князь, и его резкие черты лица стали ещё резче, когда губы скривились в презрении. - Ты не выживешь здесь - и сама ко мне приползёшь на коленях, голодная и замёрзшая, перепуганная - и с мольбой, чтобы на тебя надели рабский ошейник и дали поесть. Если к тому времени останешься в живых.

   Новая волна ярости обдала так, что Ксения вскинула подбородок. "Мои прадеды были офицерами царской армии! Мои деды были советскими офицерами! И я, их потомок, добровольно соглашусь стать рабыней?!"

   Буквально на губах застыл разъярённый вопль: "А не пошёл бы ты!", но Ксения, напомнив себе, что перед нею сильные мужчины, которым легко... грохнуть её, а потом забыть о её скоротечном в этом мире существовании, заставила себя ровно, без эмоций выговорить сквозь зубы:

   - Хватит пугать! Забирайте свои вещички!

   Шилох сначала, наклонившись, подобрал ошейник, затем поспешно схватил летящий к князю камзольчик, затем - другие вещи, от которых Ксения освобождалась в бешеном темпе, словно боясь, как бы они не оставили на неё рабского клейма.

   Минуты спустя женщина осталась в собственном костюме, а старик Шилох напоследок засучил на её руке рукав её джинсового пиджачка, проверяя, все ли браслеты забрал. Князь Гавилан с нескрываемой брезгливостью оглядел Ксению и свысока бросил:

   - Плащ можешь оставить себе.

   - Спасибо, - процедила она сквозь зубы его спине. И выдохнула: она его всё-таки понимает - и без старухи Адри! И только сейчас сообразила, как опасно было бы остаться здесь без знания языка, как боялась стать безъязыкой, когда старик принял из её рук налобный обруч.

   Корвус только вздохнул, глядя на неё не то с уважением, не то с сожалением, а потом повернул за князем.

   - Я бы попросил, чтобы князь взял тебя в крепость, - вполголоса сказал Шилох, - но ты его здорово обозлила. Хотя он мог бы смягчиться, напомни ты ему, что заметила его, раненого, и решилась тащить сюда. Может, передумаешь? Ты подошла старухе идеально.

   - Он считает - я не выживу, - хмуро сказала Ксения. - Ну и пусть считает. Помру назло ему, но свободной! Давить на жалость и на благородство, напоминать ему, что я его спасла, что долг платежом красен, не собираюсь! Откуда здесь, кстати, столько людей?

   - Они все притворялись убитыми: и раненые, и здоровые - под завесой моего заклинания. Слишком многочислен был враг и слишком быстро догнал он нас, - объяснил Шилох и едва заметно улыбнулся, - пока ты не потащила сюда князя и Корвуса.

   - А как его не потащить, этого князя, - проворчала Ксения, - если он захрипел страшно? И слышно издалека, да и Корвус этот зашевелился... Пропал бы ни за грош...

   Старик на эти слова улыбнулся печально. Кажется, он и в самом деле на её стороне, не то что Корвус, но связан, как это называется... вассальной клятвой? И всё же, прежде чем отойти, Шилох воровато оглянулся и сунул Ксении в руку что-то небольшое, но отозвавшееся в сжавшихся пальцах чем-то знакомым. Лепёшка! Всего кусочек, но...