Вечная ночь

«Он будет выделяться среди всех, — твердила я себе. — Он не похож на других, таких холодных, надменных снобов». Но очень скоро поняла, что ошибаюсь. Нет, Лукас не сноб, но у него такие же точеные черты лица, такое же энергичное, сильное тело и такое же... да, совершенство. В этой красивой толпе он выделяться не будет; он впишется в нее очень естественно.

В отличие от меня.

Толпа медленно рассасывалась. Учителя ушли, и учащиеся тоже постепенно расходились. Я болталась по залу до тех пор, пока, кроме меня, там почти никого не осталось. Лукас наверняка найдет меня. Он знает, как сильно я боюсь, и чувствует себя ответственным, потому что напугал меня еще сильнее. Неужели даже не захочет сказать мне «привет»?

Но он этого не сделал. В конце концов пришлось признать, что я его пропустила, а это значило, что мне остается только одно — пойти и познакомиться с соседкой по комнате.

Я медленно поднималась по лестнице. Новые туфли с толстой подошвой слишком громко стучали по каменным ступеням. Мне хотелось подняться на самый верх, в квартиру родителей. Однако если я это сделаю, они немедленно отправят меня обратно, дав время только на то, чтобы собрать вещи, заставят переселиться сразу после ужина. С их точки зрения, главное теперь — это «устроиться на новом месте».

Я попыталась посмотреть на это с положительной стороны. Может быть, моя соседка по комнате точно так же напугана школой, как и я. Я вспомнила девочку с очень короткой стрижкой и понадеялась, что это будет она. Наверное, живи я вместе с другим аутсайдером, все было бы намного проще. Впрочем, жить с незнакомой девочкой в любом случае пытка — ведь она будет находиться рядом постоянно, даже тогда, когда я сплю. Но я верила, что это ощущение в конце концов пройдет. На то, что мы станем подругами, я даже не рассчитывала.

«Патрис Деверо» — гласила табличка на двери. Я попыталась примерить это имя к той девочке, но оно ей совсем не подходило. Впрочем, все может быть.

Я открыла дверь и с упавшим сердцем поняла, что имя подходило моей соседке идеально. Она вовсе не была здесь чужой, как раз наоборот — воплощала в себе тот самый тип «Вечной ночи».

Кожа у Патрис была цвета реки на рассвете — нежного, прохладного коричневого, а волнистые волосы она собрала в мягкий узел, открывавший жемчужные серьги и изящную шею. Она сидела около комода, аккуратно расставляя на нем флакончики с лаком для ногтей.

— Значит, ты Бьянка, — сказала она, подняв на меня взгляд. Ни рукопожатия, ни объятия, только стук флакончиков о комод: светло-розовый, коралловый, цвета дыни, белый... — Я представляла тебя не такой.

«Спасибо огромное».

— Я тебя тоже.

Патрис немного склонила голову набок, изучая меня, и я начала гадать, не возникла ли уже у нас взаимная ненависть. Она подняла руку с идеальным маникюром и начала загибать пальцы.

— Можешь пользоваться моей косметикой, но не одеждой и не драгоценностями. — Она не сказала ни слова про то, что будет пользоваться моими вещами, но мне и так было ясно, что никогда и ни за что. — Я собираюсь заниматься в основном в библиотеке. Если ты захочешь работать здесь, скажи мне, я буду общаться с друзьями где-нибудь в другом месте. Помогай мне с предметами, в которых разбираешься, и я сделаю то же самое для тебя. Уверена, мы многому можем научиться друг у друга. Как ты считаешь, это справедливо?

— Безусловно.

— Хорошо. Мы поладим.

Если бы она с самого начала повела себя с фальшивым дружелюбием, меня бы это только сильнее выбило из колеи. Но деловой подход Патрис некоторым образом обнадеживал.

— Рада, что ты так думаешь, — сказала я. — Я понимаю, что мы... разные.

Она не стала возражать.

— Двое новых учителей — это твои родители, да?

— Да. Похоже, слухи разносятся быстро.

— У тебя все будет отлично. Они за тобой присмотрят.

Я попыталась улыбнуться и понадеялась, что она не ошибается.

— Ты уже училась в «Вечной ночи»?

— Нет. Это мой первый год. — Патрис произнесла это так, словно полностью сменить образ жизни для нее так же просто, как надеть пару новых дизайнерских туфель. — Здесь очень красиво, правда?

Я решила придержать свое мнение об архитектурных особенностях академии.

— Но ты сказала, что у тебя здесь есть друзья.

— Ну разумеется. — Улыбка у нее была такая же изящная, как и все остальное, начиная от персикового блеска на губах и заканчивая духами и флакончиками с лаком, аккуратно выстроившимися на комоде. — С Кортни мы прошлой зимой познакомились в Швейцарии. С Бидетт подружились, когда я ездила в Париж. А с Женевьевой провели целое лето на Карибах... на Сент-Томасе, что ли? Или на Ямайке. Я такие вещи не запоминаю.

Мой городишко показался мне еще скучнее, чем всегда.

— Так, значит, вы просто вращаетесь в одних кругах?

— Более или менее. — С некоторым запозданием Патрис, похоже, поняла, что я чувствую себя очень неловко. — Со временем это будет и твой круг общения тоже.

— Мне бы твою уверенность.

— О, вот увидишь. — Она обитала в мире, где бесконечный летний отдых в тропиках принимался всеми как должное. Не могу себе представить, чтобы я когда-нибудь стала частью этого. — А ты здесь с кем-нибудь знакома? Я имею в виду, кроме родителей?

— Только с теми, с кем повстречалась сегодня утром. — Имелись в виду Лукас и Патрис, общим числом целых двое.

— У тебя будет полно времени, чтобы обзавестись друзьями, — бросила Патрис, начавшая разбирать остальные свои вещи: шелковые шарфы цвета слоновой кости, темно-серые и светло-серые чулки и все такое. Интересно, куда она собирается надевать такую элегантную одежду? Может быть, Патрис просто не может без нее никуда поехать? — Я слышала, «Вечная ночь» — очень подходящее место, чтобы знакомиться с мужчинами.

— Знакомиться с мужчинами?

— У тебя уже есть кто-нибудь?

Мне захотелось рассказать ей про Лукаса, но я промолчала. То, что произошло между мной и Лукасом в лесу, наверняка что-то значило, но эти чувства были для меня слишком новыми, чтобы делиться ими с кем-либо. Я лишь сказала:

— Нет, в моем родном городе у меня не было мальчика.

Я знала всех парней из школы с раннего детства и прекрасно помнила, как они когда-то играли с деревянными конструкторами и размазывали пластилин у меня по волосам. Как-то сложно после этого испытывать к ним нежные чувства.

— Мальчика.

Уголки ее губ подергивались, будто слово показалось ей слишком детским. Но при этом Патрис надо мной не насмехалась, просто я была слишком юной и неопытной, чтобы она могла принимать меня всерьез.

— Патрис? Это я, Кортни. — Девочка постучалась в дверь и тут же распахнула ее. Очевидно, она не сомневалась в том, что ей будут рады. Она была еще красивее Патрис, с белокурыми волосами, доходившими ей до талии, и капризно выпяченными губками. Я видела такие только в телевизионных шоу у старлеток, которые могли позволить себе накачать губы коллагеном. Форменная клетчатая юбка в складку, неуклюже болтавшаяся на мне, на этой девочке сидела великолепно, подчеркивая красоту ее длинных ног. — О, твоя комната гораздо лучше моей! Мне ужасно нравится!

Вообще-то, все комнаты почти не отличались друг от друга: спальня, достаточно большая для двоих, с белыми металлическими кроватями и резными деревянными комодами возле каждой. За окном виднелось дерево, но ничего особенного в нашей комнате я что-то не заметила.

И тут до меня дошло.

— Мы в самом деле ближе к ванным комнатам, — ляпнула я.

Кортни и Патрис уставились на меня так, словно я сказала что-то неприличное. Они что, настолько утонченные, что не пользуются ванной?

Смутившись, я все-таки решилась продолжить:

— Мне никогда не приходилось... мм... делить ванную комнату с кем-то еще. В смысле, с родителями-то конечно, но не с... Похоже, здесь нас будет двенадцать человек на одну ванную?

Сейчас им следовало согласиться со мной и начать жаловаться, но вместо этого Кортни с любопытством продолжала меня рассматривать. Вероятно, ее любопытство было вполне оправданно, но я предпочла бы, чтобы она хоть что-нибудь сказала. Взгляд прищуренных глаз был исполнен угрозы, причем куда более весомой, чем обычно у незнакомых людей.