Опекун для юной девы (СИ)

— Потому, что вампиры — разные, и контракты тоже бывают разные. Тот же контракт Избранницы трудно получить, но за деньги их можно купить хоть двадцать одновременно, и никто в этом случае не поинтересуется, что стало с твоими предыдущими. А можно купить и просто контракт на смерть. Цена у него баснословная, но богатых отморозков, приезжающих сюда не работать, а развлекаться изощренными убийствами, к сожалению, хватает… Есть, в конце концов, просто вероятность несчастного случая, которая все возрастает по мере истощения организма от постоянных контактов, есть привычка к нашей ауре, заставляющая тянуться к любому вампиру, забывая о собственной безопасности… Есть очень много плохого, Анют, с чем человеку почти невозможно справиться. И слава светочу, что хоть от части этого я имею законную возможность тебя оградить!

Она молчит, затихнув в его руках. Жутко. Как же все это жутко…

— Ар, — зовет наконец. — Как они здесь вообще живут? Если можно просто купить… разрешение на убийство любого… вообще любого…

— Воспитание, пропаганда… Красивые легенды. Людей не убивают, их «забирают за Бездну». В сказочный город, похожий на сад, в страну вечного счастья. И не всех, а самых-самых достойных.

— Можно я никогда не стану этого достойной?

— Нужно, малыш. Я ведь уже поклялся. Твоя жизнь — мое самое большое сокровище.

— Потому, что больше не выдадут?

— Потому, что больше мне никто уже и не нужен. В глазки твои хочу смотреть. Запахом твоим наслаждаться. Твою улыбку сердцем чувствовать… Пойдешь со мной, ребенок? Попробуешь мне поверить?

Она кивнула, обнимая его крепко-крепко. В этой безумной стране чудовищных норм и законов у нее есть только он. Вампир, да. Но ведь прежде всего — Аршез. Тот Аршез, которого она за эту неделю узнала, к которому привязалась, которого полюбила… Ну… как брата… как друга… а, неважно, как это называется! Ее Ар — он настоящий! И он не предаст, он не обидит… Вампир… Ну, что же делать? Она привыкнет. Тут вся страна с этим как-то живет, и ничего.

— Полетели домой? — он снова поцеловал ее в висок и чуть отстранился, подавая руку, чтобы помочь спрыгнуть на пол.

И уверенно направился к двери, держа свою деву за руку… Чтобы у двери и остановиться. — Н-да, — покачал головой, безуспешно попытавшись открыть. — А отпереть-то нас забыли. Ничего, малыш, сейчас кого-нибудь позовем.

Он постучал — скорее для вида — посылая при этом ментальный приказ местному начальству. Надо, все-таки, формальности улаживать. Услышал шевеление на крыльце, кто-то торопливо вошел в здание. Ждали, что он и вылетать через окно будет, что ли? Нет уж, хорошенького понемножку.

— В итоге арестовали обоих, — вздохнул преувеличенно печально. — А нам домой надо. Там такой разгром… Убираться и убираться… Что, кстати, у нас с ванной случилось? — уже всерьез поинтересовался у своей девы.

— А ты не помнишь? — удивилась Аня.

— Помню твои глаза. Как ты эмоции в меня кинула. Попытался уйти, вокруг все плыло, чуть косяк лбом не вынес… Дальше помню только бульвар, на воздухе отпустило… Про ванну не помню, — признал очевидное.

— Ты мне тампоны там искал.

— Нашел?

— Нашел, — уточнять, где, не стала. — Швырнул в лицо.

— Я не хотел, Анют, правда, — она почувствовала, что он расстроился. — У меня нет привычки швырять в лицо, даже в сильном гневе, видно, руки совсем не слушались, не рассчитал…

— Да верю, верю. Раз уж у тебя мебель летела… Вставлять не стал — и то спасибо.

— Это бы мы с тобой… довставлялись, — он улыбнулся чуть виновато, но все же проказливо. Она несмело улыбнулась в ответ, опуская глаза.

Послышался поворот ключа, их выпустили, рассыпавшись в извинениях за недоразумение.

— Оставьте, это несущественно, — отмахнулся Аршез. — Причины задержания моей девы?

— Хулиганские действия на транспорте, Великий.

— Хулиганские? — он широко улыбнулся. — Это ж какие?

— Несанкционированное проникновение и езда в товарном вагоне.

— Правда? — он обернулся к Ане. — А я все думаю, чем же от тебя пахнет?

— Сильно? — она смутилась.

— Для меня любой твой запах — сильный. И приятный, — он приобнял ее за талию, нежно коснулся губами щеки. — Никогда в жизни не ездил на поездах, — признался, ведя свою деву по коридору. — Надо будет однажды попробовать… Ладно, — распорядился, вспомнив об идущих рядом людях, — все записи о ее задержании уничтожить, наши лица и имена забыть, изъятые у моей девы вещи и ценности принести к машине. Исполнять.

— Да, Великий, — их снова оставили одних.

— Это что сейчас было? — она изумленно воззрилась на него, сбиваясь с шага.

— Это перестраховка, Анют. Нельзя нам с тобой светиться в таких местах. Не переживай, я не вторгаюсь в структуру памяти, просто чуть затуманиваю детали. Это безвредно.

— Ты… что?! Я думала, ты просто пожелание высказал. Ты действительно можешь… вот так загипнотизировать, заставить забыть… или вспомнить… или что-то сделать?

— Это может любой вампир, малыш. Врожденная способность.

Сглотнула.

— А… меня ты… мне ты…

— Нет. На тебя не воздействовал. Ты маленькая у меня еще, на тебя нельзя.

— А если бы было можно?

— Помог бы тебе чуть меньше нервничать.

— А давай я лучше буду нервничать. Даже когда большой стану.

— Нет, — улыбается он, — давай ты сама постараешься поменьше переживать из-за чего бы то ни было. И у меня даже не будет соблазна.

— А ты обещал не поддаваться соблазнам!

— Еще и таким? Ты немилосердна, — он вновь улыбнулся и опять притянул к себе, целуя в щеку. — Ладно, ребенок. Хорошо, что все кончилось. Молодец, что сразу назвала мое имя, а то…

— Но я не называла им никаких имен. Даже своего.

— Откуда ж они тогда узнали? — он хмурится. — У тебя что, кровь на анализ брали?

— Да у вас тут все время ее берут… Погоди, вы что, по крови… можете личность установить?.. Ар! — позвала, не дождавшись ответа. — Аршез, ты чего?

— А вот это уже очень плохо, ребенок, что тебя через вампирские базы пробивали. Очень-очень плохо… Ладно, как-нибудь справимся.

Они вышли на улицу, им вынесли Анину сумку, пожелали удачной дороги.

— Ой, — вспомнила вдруг девочка. — Погоди, нас же в гости позвали. Я сейчас, — и под изумленным взглядом Аршеза ринулась назад в здание.

Забытый листок бумаги нашелся на полу, за ножкой одного из кресел. Слетел, должно быть, когда они окно открывали. Ну, хоть совсем не потерялся.

— Вот, — протянула, вернувшись, Аршезу. — Тебе Ринат велел передать.

— Какой еще Ринат? — подозрительно покосился на нее Ар, принимая записку.

— Который нас встречал на границе. Ну, помнишь, я рассказывала. Ты еще сказал, что у вас миграционной службы нет, поэтому он не может в ней работать.

— А он здесь откуда взялся?

— Сказал, его вызвали со мной разбираться, — пожала плечами Аня. — Только он разбираться ни в чем не стал, письмо тебе оставил и по другим делам ушел…

— Хорошо, — отозвался Аршез совершенно бесцветным голосом. — Сядь, пожалуйста, в машину, Анют, я двери закрою.

Она кивнула, несколько настороженно глядя на летающую конструкцию. Значительно меньше той, на которой ее в свое время везли, заднего отделения вообще нет, два передних кресла и очень небольшой багажник, куда разве что пара чемоданов уместится. В багажник была брошена сумка, Аню Аршез бережно и излишне старательно усадил на пассажирском сиденье. Сел сам, опустил дверцы. Закрыл на миг глаза, собираясь с силами. И лишь после этого развернул записку.

Застонал, вновь прикрывая глаза, но уже рукой, и бессильно откинулся на спинку кресла. Напрасно он клялся. Все — напрасно. Он все-таки погубил свою деву. Уже погубил.

— Что-то не так? — испугалась Аня. Было чувство, что он получил приглашение не в гости, а прямо на эшафот.

— Он тебя о чем-нибудь спрашивал? — после очень долгой паузы поинтересовался Аршез.

— Да ерунду какую-то. Тебя просил описать, где мне в Чернометске гулять нравится, что-то про ремонт…