Ритуал испытания

Весь первый день вдалеке Грин могла видеть Кли, следующего за их караваном вдоль холмов.

— Шринга следит за тобой, видел. — Грин ехала на своем верховом животном возле Джорлана и Аркеуса.

— Кли приглядывает за нами, чтобы убедиться, что мы без ущерба для себя прошли. — Джорлан поправил спящего малыша на руках и склонился приласкать Кибби, которая, развернувшись, попыталась ущипнуть его за палец. Он отдернул его назад в тот же самый момент.

— Она злится на тебя из-за скачек на незнакомом Кли. Сейчас у тебя появится для нее время, — хихикнула Грин.

— Хмм. Она скоро простит меня, да, Кибби? — Он погладил ее по перьевому боку. Кибби запустила огромный плевок в листву джинто, которую они проходили. Едва не попав на ботинок седока.

Грин засмеялась.

— Твои хитрости не работают на ком попало, яркопламенный дракон. У Кибби намного больше разума, чем я у меня.

Одновременно громко мявкнула Кибби.

Джорлан окинул ее знойным взглядом сквозь полуопущенные ресницы.

— Ах, но мне так нравится, когда ты теряешь свой разум, особенно, когда ты с головой отдаешься мне.

Рот Грин приобрел форму буквы О, она быстро обернулась посмотреть, подслушивает ли кто-то из женщин, но они были за пределами слышимости.

— Следи за собой!

Он тряхнул головой и подмигнул ей.

— Я всегда оставлял это тебе.

Ее лицо залилось румянцем. Грин дернула поводья своей Клу и оставила его ехать дальше в компании Аркеуса и Кибби. Мягкий смех последовал за ней.

Джорлан становился самим собой.

А Грин не была уверена, как справляться с этим.

Но она чертовски сильно хотела попытаться. Каждая удивительная, обворожительная, околдовывающая черточка, которую она когда-либо видела в нем, была к месту.

Путешествие заняло около трех недель и было достаточно приятным, учитывая то, что их путь лежал в Столичный Град.

Под неусыпным вниманием своего отца Аркеус перенес поездку исключительно хорошо. Казалось, малышу на самом деле нравится находиться здесь. У него даже выросло еще несколько кудрявых маленьких волосинок на макушке, на которые Джорлан и Матерс обращали внимание при каждой возможности. В какой-то момент поездки эта парочка объединилась, чтобы непрерывно петь дифирамбы маленькому.

Конечно, Грин знала, что ее сын необыкновенен. В конце концов, он был Тамрином. Вечерами она проводила часы, играя с ним, полностью подчиняясь слюнявой улыбке.

В последнюю ночь их путешествия, когда они лежали в спальнике, Грин поняла, что должна рассказать Джорлану о повестке Септибунала.

Ее губы прижались ко рту мужчины, лежащему на тюфяке.

— Накрой меня, Грин, — пробормотал он, прочерчивая ртом путь по мягкой, нежной коже на щеке. — Так, как ты делала, когда мы ехали в Тамрин Лейн. Помнишь?

— Когда я должна была запечатывать твой рот своим, чтобы сдержать твои крики наслаждения от того, чтоб их не подслушали другие женщины? — Она вздохнула, когда его руки обняли ее.

— Дааааа. Пока я смотрел вверх на звезды. Я любил это, моя имя-дающая. Люблю твою страстность и силу…

Она улыбнулась и ущипнула его за щеку.

— Ты? А тогда почему позднее мы закончили борьбой, чтобы посмотреть, кто будет сверху?

Он широко улыбнулся.

— Это, кажется, возбуждает тебя, особенно, когда ты сонная.

— Неужели.

— Да. И лучшая часть этого, что ты никогда не бываешь полностью уверена, какотреагировать на ситуацию.

— Неужели.

— Да. И тогда ты решаешь просто отозваться— мне.

— Хмм. Я не уверена, что должна позволять такое поведение, оно…

Он взорвался хохотом. Рука Грин накрыла рот.

— Шшшш! Женщины услышат тебя!

Он медленно поднял ресницы, чтобы посмотреть на нее. Грин отдернула руку и погрозила пальцем.

Джорлан пристально вгляделся в ее приковывающее к себе лицо. В мягком сиянии огнесвета темно-рыжие волосы создавали обрамление. Он не имел понятия, как Высший Слой мог породить такую женщину — бесстрашную, великодушную, справедливую, свободомыслящую. Ее интеллект, остроумие и красота были уникальны, как редкостная песнь бланока. Ее чувственность неизменно возбуждала его собственную восприимчивость.

— Ты — все для меня, Грин. Я люблю тебя.

Ладошка Грин охватила его щеку.

— Дракончик… имя-носящие часто влюбляются в своих имя-дающих.

Его рука легла поверх. Он проникновенно заглянул ей в глаза.

— Это по-другому.

Она знала это. Ощущала. Любовь, о которой говорил Джорлан, была совсем иной силой. Между ними возникла исключительная связь, которая была таинственной и сложной, как ночная песня [180]Форуса. Она была не простой привязанностью имя-носящего к имя-дающей, она была чем-то намного большим.

Что делало то, что она должна была сказать ему, намного более трудным. Грин сглотнула.

— Завтра мы должны предстать перед Септибуналом.

Он ничего не ответил, молча ожидая, когда она продолжит.

— Они рассмотрят законность нашего скрепления.

— Как так? — тихо спросил он.

— Им было прислано свидетельство, которое, кажется, опровергнет твою Клятву Доказательства.

— Это невозможно, Грин. — Его пальцы зарылись в волосы Грин на затылке. — Моя клятва была истинной, как тебе хорошо известно. Как может существовать свидетельство обратного?

— Я не знаю. Было хорошо известно, что ты сильно протестовал против скрепления…

Он резко выдохнул.

— Этого недостаточно, чтобы ставить под сомнение мое и твое слово.

— Нет, но у них есть что-то еще… — Она на мгновение умолкла. — Мои источники сообщают, что против нашей победы есть веское доказательство.

— Понимаю. Но что это будет значить — если они «докажут» свое мнение?

— Наше скрепление аннулируют. Положение Аркеуса будет сомнительным, мягко выражаясь. Оба наших дома подвергнут огромным конфискациям. Я могу потерять свои титулы и земли. Свои ты потеряешь точно. После этого ты больше не будешь обладать законным покровительством дома Тамрин.

От едва контролируемой ярости на его щеках заиграли желваки.

— И я должен просто согласиться с этим? Моя ценность как человеческого существа зависит только от моей вуали? У нас меньше прав, чем у Кли! По крайней мере, Кли свободно бежит, когда хочет — он располагаетсвоей жизнью.

Грин крепко прижала его к себе.

— Я согласна с тобой. Это неправильно, и, если мы преодолеем наши неприятности, я сделаю все, чтобы суметь произвести изменения в Доме Лорд.

— Если мы преодолеем их! А что с моим сыном?Что случится с ним?

— Это связано. При обычном ходе дел он был бы неважен для Септибунала, но я сделала его своим наследником. Будет мучительная битва за то, чтобы наследство было в безопасности от любого штрафа, который я буду вынуждена заплатить.

— А если бы он не был твоим наследником?

Грин вызывающе вздернула подбородок.

— Он — мой сын и Тамрин! Они никогда не разлучат нас, я наделила его правом первородства.

Джорлан не смог справиться со вспышкой восхищения, которую испытал от ее решимости.

— Тогда, что со мной, имя-дающая… какова будет моя участь, если они аннулируют наш союз?

Губы Грин слегка дрожали, но голос оставался тверд.

— Ты — мой имя-носящий, Джорлан, и к тому же Тамрин. Я никогда не позволю тебе забыть об этом, невзирая на то, что постановит Септибунал.

Рукой, лежащей на затылке, Джорлан грубо притянул ее к себе.

— Тогда и ты не забудь, что я заставлю тебя выполнить это обещание, имя-носящая.

Его рот завладел ее губами.

Наслаждаясь необычными условиями договора.

Глава 15

Грин встала и приблизилась к столу Септибунала.

Пока она шла, Джорлан бросил ей ободряющий кивок.

— Обвинение против тебя, выдвинутое перед этим собранием, совершенно серьезно. У некоторых, — Хоук бросила строгий взгляд на сидящую за столом Маркель Хармон, — есть основания верить, что ты исказила суть своего союза с Рейнардами. Свидетельское показание, попавшее к нам, гласит, что на самом деле, твой имя-носящий, Джорлан, не являлся нетронутым во время Ритуала Доказательства.