Между небом и землей (СИ)

— Ты можешь больше не бояться меня… — с мягкой улыбкой и со всей нежностью прошептала я.

— Кто тебе сказал, что я боюсь тебя? — опешил он; в его глазах читалось явное непонимание.

— Я чувствую страх, он исходит от тебя, — произнесла я, немного хмурясь.

Сириус заключил мои пальцы в ладони и стал их разглядывать. На самом деле, этот жест не был таким простым, как казалось на первый взгляд. Уже очень давно он не прикасался ко мне, не целовал и не обнимал, очень давно я не ощущала его теплых ладоней… Он доказывал свои следующие слова…

— Я боюсь не тебя; Энни, я боюсь потерять тебя и мне страшно за твое будущее, — с глубоким вздохом произнес он, снова возвращая свой взгляд к моим светящимся лаской глазам.

Я не знала что сказать, просто опустилась на пол и положила голову к нему на колени, ощутив его замешательство. Он отвык, но мне было тепло и хорошо, наверное, впервые со времени получения новой силы. Я больше не опасна…

— Будущего у меня может и не быть, — шепотом сказала я, ощущая прикосновения пальцев к моей голове, по которым я так скучала.

Сириуса передернуло от этих слов, конечно же, эта фраза вылетела случайно, я совершенно не думала, что она может принести ему боль.

— Не мели чепухи… — резко бросил он.

Я подняла взгляд... Душа нараспашку, его глаза как зеркала, в них появилась капля былой усталости – спокойной и умиротворенной грусти. Я почувствовала, как его пульс учащается. Мой вторил. Сириус так соскучился... Он поднял меня на ноги и обнял, тело так истосковалось по его рукам, поцелуям. Он притянул меня к себе, хотя сознание сомневалось. А затем всё померкло, остался лишь ласковый, нежный, долгий поцелуй любви. Моя душа тянулась к его эмоциям, которые были как бальзам. Разве можно описать, когда все те чувства, что перетекают в тебе, взаимны? Это подобно свободному падению, подобно самому прекрасному воспоминанию или мечте, это то, что всегда будешь помнить…

Внезапно меня будто обдало холодом. Нет, это были не эмоции, температура в кабинете стала резко падать. Сириус внезапно отпустил меня. Я не могла понять, что происходит: становилось все холоднее, огонь свечей и в камине погас.

— Люмос! — скомандовал Сириус.

Свет волшебной палочки озарил комнату, покрывающуюся льдом, холод высасывал влагу из воздуха, на потолке образовывались сосульки, все помещение затягивал иней. Лампа, стены, вредноскопы и бумаги на столе, даже черные головешки в камине стали белесыми. Я видела, как изо рта Сириуса валил пар, и поняла. Он начинал задыхаться…

— Что происходит? — спросил Сириус, кашляя, оглядывая заледеневшую комнату.

Я чувствовала, как ему холодно, для меня же это была просто прохлада. Стало страшно, и по помещению со свистом понесся ветер, ворвавшийся в распахнувшееся окно, словно полтергейст. Шторы не двигались, они покрылись коркой льда и потяжелели.

— Сириус, беги отсюда! — крикнула я, чувствуя, как адреналин начинает бегать в крови.

Но он не мог двигаться, слишком замерз, он упал на колени, я видела, как его волосы покрылись инеем, а лицо становилось белее маггловской бумаги. Что же я натворила! Сконцентрируйся, Анна! Иначе ты убьешь его! Я силилась ощутить энергию внутри себя. Вот он этот комок, сгусток, он огромен. Как совладать с ним? А время шло, Сириус перестал двигаться и упал на пол. Спокойно. Кое-как я выровняла дыхание; я стала сжимать энергию внутри, но она не поддавалась. Я боролась, пока мороз, наконец, не пошел на спад. Температура в кабинете начала меняться, она медленно повышалась, я попробовала ускорить этот процесс, добавляя энергию ярости. И только почувствовав тотальный контроль над ситуацией, я опустилась к Сириусу; сознание покинуло его разум. Направив ладонь в сторону камина, я выплеснула в него шар огня, и поленья загорелись с новой силой. Сосульки таяли, капая с потолка тихими каплями. Тишина обледенелого кабинета звенела в ушах. Сириус лежал на полу, и я молила о том, чтобы он был жив, чтобы этот смертельный холод не убил его. Слабый пульс под ледяной кожей дал надежду…

— Энервейт! — уже плача произнесла я, занеся ладонь над его грудью.

Сириус медленно открыл глаза, и я шумно вздохнула от облегчения, его тело била судорога, он замерз. Передавая тепло, энергию, я взяла его за руку – это было спонтанное решение, и медленно его судороги стали отступать. Сириус смотрел на меня усталым, чуть расфокусированным взглядом. Что я натворила? Я едва не убила его. Мерлин! Мое сердце сковало болью. Мне все еще опасно находиться рядом. Нужно научиться контролировать силу, которую контролировать невозможно… Любовь, именно она управляла водой, мерзлотой…

— Сириус… — тихо произнесла я, силясь сдержать новый поток слез.

Он смотрел на меня, а я чувствовала, что его начинает бросать в жар, тело реагировало на резкие скачки температуры. Сириуса лихорадило от внезапной простуды. Я положила ладони ему на грудь и снова сияющий свет начал исходить из них, впитываясь в уставшее тело мужчины. Жар стал спадать, пульс входил в норму, дрожь уходила, а дыхание выравнивалось. Свечение пропало, и я разрыдалась не в силах осознать, что теперь не могу прикоснуться к нему, не могу ощутить его нежных прикосновений, потому что это смертельно… Смертельно для молчаливого человека, которого так сильно люблю... Сириус пытался подняться, но был истощен, я помогла ему встать и усадила на софу возле камина. Слова застряли у меня в горле.

— Прости… — сказала сквозь слезы, пряча лицо в ладонях. — Я не знала…

Его душа болела. Эта боль испепеляла его, я ощущала, как она сковывает и меня. Сириус положил руку мне на плечо. Сквозь пальцы, подавляя глухой всхлип, я взглянула на него и замерла на месте. По его щеке стекла скупая слеза, выражавшая куда больше, чем невысыхающая влага моих глаз. Он не мог ничего сказать. Смятение, страх, боль…

— Не плачь, — негромко попросил он, несмотря на собственную слабость.

Несправедливость. Нам нельзя быть вместе, пока я не научусь контролировать свое естество. Сколько еще он будет страдать по моей вине? Он гладил меня по щеке, боролся с усталостью. Слишком много энергии он потратил на борьбу со стихией холода...

*

Я ушла, когда он уснул, разбитая и подавленная. Только я ощутила, что жизнь может наладиться, как поняла, что поспешно сделала выводы о самоконтроле. Как сказать Снейпу, что сила, управляющая водой, это любовь? Он стравит на меня все свои злобные эмоции… Как контролировать силу, которая не поддается логике? Что делать? Мерлин… я едва не убила Сириуса…

Несмотря на полночь, я пошла в подземелья — в логово человека, который меня ненавидит. Не важно, нужно научиться… прямо сейчас. Меня вела паника, которая была странной, какой-то спокойной…

Снейп открыл дверь, на меня вновь нахлынули его отчаяние и боль… Я подняла на него несмелый взгляд. Не нужны были словесные просьбы о помощи. Мои покрасневшие глаза говорили сами за себя.

— Мисс Рахманинова, почему вы шляетесь по замку в столь поздний час? Минус десять очков с Гриффиндора, — злобно произнес он, игнорируя слезы в моих глазах.

Плевать, пусть он снимет хоть все баллы с Гриффиндора – это не важно. Снейп ведь сразу понял, что-то произошло, просто не в его натуре проявлять понимание. Нехотя он впустил меня в свой кабинет. Я медленно вошла и заняла неудобный табурет напротив его стола. Взгляд опустился к коленям, и даже склянки с омерзительными ингредиентами на его столе не привлекали моего внимания. Видимо, я застала Снейпа за переучетом мерзостей.

— Я так понимаю, вы что-то хотите сказать? — ухмыльнулся он, сложив руки на груди.

Ни предложения чашки чая, никакого гостеприимства, как всегда черств и холоден…

— Вода… — лишь смогло выдавить сознание.

Снейп выжидал. Его ненависть почему-то ранила меня, в таком состоянии сложно контролировать эмоции. Слезы на моих щеках не высыхали, но он не комментировал их, а тишина казалась еще большим наказанием, чем его язвительные речи.