Превратности жизни: Альтернативная реальность (СИ)

- Мэттью вам уже все рассказал, – злобно ощетившись, ответил тот. – Или вам пять раз повторить, чтобы вы поняли, что ваш любимчик Снейп виноват в произошедшем!

- Почему же любимчик? – удивился директор.

- А за какие такие заслуги вы назначали его старостой школы? Он же полное дерьмо! Всегда говорил Абрахасу, что этот полукровка нас подведет.

Директор спокойно рассматривал злобствующего слизеринца.

«Другого выхода действительно нет!» – решил он.

- Oris m spoor! – неожиданно для слизеринцев воскликнул он, направив палочку на многочисленные портреты, висевшие на стенах, и на двух живых людей.

Последнее, что почувствовал Редман, перед тем, как погрузиться в глубокий, крепкий сон, было удивление, что портреты на стенах тоже поддаются заклинаниям.

Через минуту Дамблдор удовлетворенно оглядел свой кабинет. Все спали: и слизеринцы и портреты. Объясняться перед бывшими директорами, что и зачем он это делает, Дамблдор не собирался. А портреты бывших директоров, имея возможность свободно перемещаться по своим картинам, могли случайно и проболтаться о его странном поступке. Поэтому Дамблдор использовал уловку со сном, которой уже давно научил его директор Диппет. Сделал он не только потому, что не доверял портретам, но еще и потому что портреты, как и люди, имели каждый свой характер и личное мнение. А сокрытие «преступления» вряд ли входит в прямые обязанности директора. Поэтому проще было «усыпить» портреты, чем потом приказывать молчать, выслушивая при этом неодобрение или советы. Потому что приказать скрывать тайну портретам директор мог, а держать свое личное мнение при себе – нет.

Через пятнадцать минут все было кончено, директор изменил память обоих мальчиков. Теперь их воспоминания ограничивались тем, что, войдя утром в палату, они увидели младшего Малфоя, катающимся по полу. Рядом с ним никого не было, слизеринцы попытались ему помочь, но безуспешно, а через несколько минут в палату вошел Дамблдор, который вскоре и увел их в свой кабинет, где они и очнутся еще через пятнадцать минут.

Единственный пробел был во времени, но Дамблдор рассчитывал, что слизеринцы вряд ли придадут значению количеству времени, проведенному в его кабинете. Действие заклинания было рассчитано на полчаса, и ни минутой раньше или позже.

Одновременно со слизеринцами проснулись и портреты. Дамблдор продолжил, словно прерванный разговор:

- …И рядом с мистером Малфоем никого не было?

- Нет, – ответил Редман. – Там никого не было и в коридоре мы тоже никого не встретили по дороге.

- Хорошо, вы можете идти, – отпустил учеников директор.

Редман и Хервей встали, в глазах Редмана что-то промелькнуло, и он спросил:

- А Абрахас, что будет с ним?

- Не знаю, мистер Редман, я немедленно сообщу его семье о случившемся, скорей всего его отправят для дальнейшего лечения в больницу имени Святого Мунго.

- Мы можем его навестить?

- Нет, – покачал головой директор. – Не стоит беспокоить его, он вряд ли способен сейчас осознать вашу поддержку.

Когда Редман и Хервей ушли, Дамблдор устало откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

«Ты правильно поступил!» – шепнул ему внутренний голос. «Осталось только избавить Снейпа от свежих синяков и никто ничего никогда не узнает!»

«Это вряд ли! Тот, кто это сделал, знает, что последний удар все же нанес не он, а другой окклюмент! И мне придется проверить все седьмые и шестые курсы, чтобы найти этого умельца!»

«Зачем?» – удивился голос. «Собираешься сдать его Малфоям или властям?» – ехидно осведомился он.

«Нет, но я должен знать кто это! Какие-нибудь предположения будут?»

«Мало, есть только один ученик, чья наследственность вызывает подозрение! Завтрак, кстати, уже начался!»

Через десять минут, Дамблдор, сидя за преподавательским столом, внимательно наблюдал за Стивеном Уэсингтоном. Вот он спокойно встал и пошел к гриффиндорскому столу, прямо туда, где рядом с Джеймсом Поттером сидела его девушка. Ничего не обычного на поверхности мыслей Уэсингтона Дамблдор не увидел. Ревность, немного злости на Поттера. Самые обычные чувства семнадцатилетнего парня.

«Если это все же он, то он отлично владеет собой! И даже приготовил для меня свои мысли, позволяя мне видеть только то, что он хочет!» – Дамблдор устало потер переносицу. «Это не может быть он! Внук Вильяма не может быть так жесток!»

Но тут же вспомнился отец Стивена: замкнутый, высокомерный мужчина.

«Нет ни одного подтверждения моей теории!» – признал Дамблдор.

«Тебе просто не хочется верить, что этот «милый мальчик» оказался способен на настоящую жестокость! Вот ты и оправдываешь его! Но в глубине души ты все же признаешь, что Уэсингтон вполне может оказать окклюментом, причем более способным, чем его отец! И таким же жестоким, как Волан-де-Морт!» – безжалостно добавил внутренний голос. «И ты знаешь, что Стивен выйдет из этой ситуации безнаказанным потому, что доказать ты ничего не сможешь, а, главное, ты и не должен этого делать. Считай это местью самой жизни за убитого Малфоем мальчика!»

Стивен как раз закончил завтрак и неторопливо пошел к выходу. В голове у него Дамбдлор увидел только мысли о предстоящем свидании с Нарциссой и о сюрпризе, что он ей приготовит. Но не знал, что, выйдя из Большого зала, когтевранец мысленно поздравил себя с успешно пройденной проверкой директора.

«Конечно, теперь придется при нем вести себя соответственно и держать «мысли открытыми»! Но думаю, я отлично справлюсь!»

Только одно беспокоило Стивена: почему же Дамблдор не воспользовался «открытой дверцей»? Вряд ли такой старый и умный маг мог с легкостью просто поверить в его «невинность»! Единственный вывод: директор оставил все как есть, потому что поддержал Стивена в его мести. И это давало надежду, что никто и никогда не узнает о его поступке.

«Но теперь об этом знает сам Дамблдор! А он стоит сотни мракоборцев и пожирателей!» – подумал Стивен, шагая к Астрономической башне. «И кто же все-таки нанес последний удар? Поттер, Снейп или сам Дамблдор?» – задал вопрос себе вопрос Уэсингтон, уже четко понимая, что вряд ли сможет получить ответ от них, не подвергая себя риску раскрыть себя, как окклюмента.

***

Вечер того же дня.

- То есть никто из вас не может рассказать, что случилось с Абрахасом? – спросил Люциус в последний раз, переводя взгляд с одно слизеринца на другого.

Все испуганно молчали. Связываться с грозным пожирателем смерти никому не хотелось. Разумней сделать вид «ничего не знаю, ничего не вижу, ничего не слышу», тогда ничья месть тебя не коснется и сидящие сейчас в гостиной слизеринцы свято соблюдали это правило.

- А за что Поттер вызвал моего брата на магическую дуэль? – холодный взгляд Малфоя уставился прямо на одного из пятикурсников.

- Не знаю, – пролепетал тот. – Правда, не знаю, – повторил он, пытаясь оправдаться под грозным взглядом Люциуса.

Тот перевел взгляд на сидевшего на диване Регулуса:

- Ты, конечно, тоже не знаешь? – спросил он его.

Тот отрицательно покачал головой:

- Почему бы тебе не спросить об этом самого Поттера?

- Он сказал, что Абрахас ему внешне не нравился. Да и мы уже установили, что дуэль тут не причем. Что-то произошло вчера в тот отрезок времени, когда Абрахас покинул эту гостиную и потом появился уже на самой дуэли. И я хочу выяснить, кто мог захотеть отомстить моему брату и за что?

Все продолжали молчать, только Хервей заерзал на своем месте. Люциус понял, что идея массового опроса потерпела неудачу. Никто не торопился рассказывать то, что знал.

«Этого следовало ожидать!» – подумал он с горечью. «Своя шкура дороже мистического чувства справедливости, тем более для слизеринца!»

- Все свободны, только помните одно: я щедро вознагражу за любые сведения о случившемся, любая деталь, даже если вам и кажется, что это не имеет никакого значения. Просто напишите и назначьте встречу. Мне нужно узнать, кто мог захотеть отомстить моему брату. Хервей, Редман, проводите меня к Снейпу, мне нужно кое-что узнать у него.