Сердце Ведьмы (СИ)

— Ты прошла инициацию, — сказал он, не замедляя шаг.

Он не спрашивал, но и не утверждал — вероятно, хотел, чтобы я сама для себя решила, вопрос ли это или уже ответ. Я оттягивала момент как можно дольше, желая, чтобы время, когда он рядом продлилось ещё, ведь, скорее всего, это будет последний раз. Мы свернули с улицы на тропинку, ведущей к искусственному пруду среди небольшого парка.

— Прошла, — наконец сказала я вынужденно.

Он ничего другого не сказал даже тогда, когда мы дошли до водоёма. А молчание уже стало гнетущим. Артур остановился, вглядываясь в глубину водной глади. Он снова молчал. И я даже не могла определить, какие эмоции были внутри него — он просто стоял и смотрел вдаль, не поворачиваясь в мою сторону.

— Арт? — в моём голосе была отчётливо слышна и горечь и страх, но я решила, что дальше тянуть уже невозможно.

Но он снова молчал.

— Я всего лишь очередная страница в твоей долгой и одинокой жизни, да, — я тоже не задавала вопрос.

Ждала, когда он сам решит, что это может быть и ответом. И снова он молчал, и даже не предпринял ни одной попытки изменить хоть что‑либо. Ни слов. Ни движений. Ничего. Только моя безграничная боль сердца и души.

— Арт! — уже не звала, кричала я.

Мужчина вздрогнул и отвёл взгляд в сторону. Водная гладь отразила сияние портала позади нас. Сияние лазурно — бирюзового свечения межпространственного излома, открытого магией водной стихии. Внезапное появление архимага Даниэля Нестерр ещё больше усугубило ситуацию. Роды матери продолжались до сих пор, и меня не пускали к ней. А если он появился, да ещё и таким способом — значит, что‑то произошло. Что‑то плохое.

— Ева! — позвал меня Даниэль.

— Арт? — теперь это был уже не зов и не требование с моей стороны.

Мольба, сквозь проступившие слёзы также осталась безответна. Как и все мои чувства.

— Ева! — голос синеглазого брюнета был требователен. — У нас не осталось времени. Я ещё раз посмотрела на неподвижного архивампира, и пошла в сторону архимага.

— Вы умеете искажать пространство? — спросила его, вытирая слёзы, бегущие по щекам, чтобы найти хоть малейшую зацепку дышать дальше.

— И этого никто не должен знать, — мрачно отозвался он.

Перевёл взгляд с меня на Артура, а затем толкнул меня в портал.

Едва я сделала первый шаг после того как портал закрылся, и мы оказались в одной из спален родового поместья Ашерро, поняла, что случилось то, возможность чего я так долго пыталась отрицать.

— Мама!

Среди чёрных шёлковых простыней, насквозь пропитавшихся кровью, лежала она. Женщина, которую называли "та самая Де Алькарро". Лилит Аэлин Камелия — женщина, благодаря которой я живу. Бледная, почти белая кожа уже не была покрыта чёрными линиям рун, всегда украшающими её тело, рун считающихся неотъемлемой частью неё, как и стихия воздуха, которой она имела дар управлять.

Я подошла ближе и опустилась прямо на пол около её неподвижной руки, безвольно лежащей на краю постели. Ещё тёплое женское тело застыло, словно она просто спала. Только она не дышала. Та, которая только дала новую жизнь, отдала взамен неё свою собственную. Так она умерла.

— Мама, — еле слышно позвала я её, хотя и знала, что ответа не будет. — Мама, — повторяла я снова и снова, закрывая глаза и желая вернуть время вспять.

— Мама, — продолжала я звать её, пусть она уже и не слышит меня. — Мама.

— Не успел, — Даниэль сел рядом со мной и взял мою руку, сжимая её в своих ладонях. — Прости, девочка.

Он дотронулся до руки матери и разжал её ладонь, в которой были зажаты часы. Обычные карманные часы из разряда изделий антиквариата. Время на них остановилось минуту назад. Корпус диаметром не больше пятидесяти миллиметров и толщиной около десяти. Винтажные, сотворённые из платины, и покрытые узорами из розового золота. Точно такие же, как и венец, подаренный мне ею.

Если до этого момента моё сердце болело, и душа рвалась в стенаниях, то едва я коснулась холодного металла артефакта, чёрная непроглядная бездонная тьма поглотила всё. Я уже не знала, что должна чувствовать. Не знала, как теперь должна поступить. Моя мама умерла. И я не была рядом с ней. Наверное, за это я буду проклята. Пусть будет так. Время не вернёшь, и теперь никто не в силах что- либо изменить.

Эпилог

Серая мгла и мелкие капли дождя, бесшумно стекающие на листья густых раскидистых крон вязов и дубов, опутывали территорию английского кладбища в это предрассветное утро. Насквозь промокшие волосы медового цвета ярким пятном выделялись среди царивших здесь тёмных мрачных чопорных надгробий и буйной растительности кустарников и цветов, которые никто не сажал.

Вокруг стояла тишина. Ни звуков, ни биения сердца, ни часов. Ничего, что так прежде ею любилось в этом краю Вселенной. Девушка положила очередной букет белых фрезий на мраморную плиту ещё свежей могилы своей матери.

Она снова пришла сюда. Как приходила и вчера. Как и приходила все предыдущие девяносто два утра. Просто приходила и стояла, смотря в никуда.

Не проливая ни одной слезы, не произнося вслух ни одной мольбы или просьбы.

— Здравствуй, мама, — сказала она тихо. — А знаешь, наш Кристиан уже подрос.

Женский голос разнёсся недалёким эхом и погас под буйством стихии. Молчание воцарилось вновь. Молчание — как часть её нового одиночества.

— Здесь действительно никогда не заходит солнце, — первым нарушил тишину Артур.

Девушка всё равно не слышала его. Её тишина осталась вместе с ней.

Он еле сдерживал порыв подойти ближе. Ему было больно наблюдать издалека за той, чьё сердце он позволил разбить. Чьё сердце продолжает разбиваться до сих пор каждое мгновение. Он знал, что его появление сделает боль ещё более нестерпимой.

— Действительно, — сказал в ответ Александр.

Князь прищурил глаза. Столько воспоминаний у него было связано с тем местом, около которого стояла уже не один час та, которая сейчас была так одинока. Два посмертных надгробья. Первое — с его именем. Второе — с именем её матери. И если первое было пустым и об этом знали все, то вот второе — нет.

— Ты ведь понимаешь, что теперь Ева — словно бомба замедленного действия?

Ему было горько это признавать, но фактам лучше смотреть в лицо. Пока они не подобрались к тебе из‑за спины.

— Понимаю, — спокойно отреагировал Александр. — И именно поэтому ты будешь присматривать за ней и дальше.

— Нет, — твёрдо и жёстко.

— Да, — на князя эмоциональный окрас друга не действовал никогда.

Уж слишком хорошо он знал, что на самом деле скрывается за этим.

— Что? Заставишь? — не смог сдержать усмешки Артур.

— Об этом она уже позаботилась, — небрежно отозвался Александр.

Кто есть эта она — не было необходимости уточнять. Оба и так прекрасно понимали, о ком идёт речь. Архимаг воздушной стихии измерения Альтерра Лилит Аэлин Камелия Де Алькарро всегда присутствовала в их жизни.

— Я так себе примерно и представлял, — сказал в ответ Артур.

В зелёных глазах вспыхнул ядовитый сарказм. Он признал, что она всегда оказывается в конечном итоге на шаг впереди. Даже теперь.

— Каждый из нас должен пройти через это. Тебе уже давно пора, — вместо того, чтобы поддержать, Александр только сильнее давил.

— Только после тебя, друг, — ответил Артур, не желая мириться с навязанными обстоятельствами.

— Это мы ещё посмотрим, — ответил князь, продолжая сохранять самообладание.

Невольно Александр задумался о том, что упрямство Артура уже начинает переходить границы, которые князь сам когда‑то определил для себя, изучая его. Видимо, даже такие как он, способны меняться.

— Зачем она сделала это? — спросил Артур у единственного, кто мог бы ответить.

Именно этот вопрос терзал его уже не один месяц, но самостоятельно ответа он найти не мог, как ни старался. Подумать только — зеленоглазая бестия обхитрила его, сыграв на его же амбициях. А он‑то ранее предполагал, что её заботит только собственная жизнь.