Эх, закрутилось! (СИ)

Мыслительный процесс стопорился из-за необходимости выбирать, с какого завала начать работу, так и не добившись от своих мозгов ничего путного, я подхватила кружку и ушла пить чай. У нас в редакции была крошечная кухня, в которой помещались стул, два стола, на одном стояла микроволновка, на втором электрический чайник, из-за которого периодически случались перепады напряжения, и горела офисная техника. Но это никого не волновало, так как чайник верой и правдой служил уже несколько лет не одному поколению журналистов.

В кухне у приоткрытого окна стояла Полинка. Та самая Полинка, с которой все закрутилось. Это она расшифровала сон, по которому у меня скоро должен родиться мальчик. Что навело меня на ту шутку о ребенке, о которой теперь вспоминалось с горькой иронией.

Полинка была интересной дамой. В ее голове гармонично соединялись и дружно уживались знания о пользе вегетарианства с диетами из чистого мяса; вера в то, что планета Марс имеет свой собственный, довольно скверный, мужской характер, - который непосредственно влияет на гнев и агрессивное поведение - и высшее техническое образование. В общем, Полина была цельной и очень гармоничной личностью. А еще она была адептом здорового питания, так что сигарета в ее руках меня немало удивила.

- Привет!

Поля, не отрывая взгляда от кого-то на парковке, вяло помахала мне одним пальцем.

Я подошла к чайнику, налила в него воды и включила кипятиться.

- Как дела? Давно тебя не видела.

- Дела? Только два дня как из отпуска, сама понимаешь... - я фыркнула и привычным движением я налила воду и поставила чайник кипятиться.

- Еще бы... мне в этом году понадобилось две недели, чтобы мне прийти в себя, - пожаловалась она.

- Угу... - столько не живут. Мое сочувствие было безмерным, но выразить его я не успела, в кухню вошел Юра.

От ледяного взгляда, который он послал мне, я должна была свалиться замертво на месте, но по какой-то причине, нашла его только забавным. Да, привкус горечи, из разряда 'куда ты смотрела раньше?!' - был.

Осмотрев его холодным взглядом, поняла, что давно надо было с ним расстаться. Сейчас Юра мне казался просто эталоном стереотипа идеального офисного помощника. Ничем не примечательное располневшее от спокойной жизни лицо, зачесанные назад очень темные волосы, очки в тонкой оправе. Встреть я его на улице, то лишний раз не взглянула бы. Да и сейчас смотреть не хотела.

Чайник щелкнул, свет в комнате стал ярче, - вот и мой кипяточек!

Пока я делала чай, Полинка махала кому-то на стоянке, Юра заглянул в маленький холодильник за бутербродом. Потом вынул прозрачный пакет и между делом спросил:

- А как твой муж поживает?

В этот момент я поняла, что все мои попытки разойтись мирно провались и это война. Такая мерзкая штука, когда, вежливо улыбаясь, тебя пытаются сожрать с потрохами. Ладно, лучшая защита - нападение. Я могу быть и агрессивной:

- Юр, тебя в детстве с крыши не роняли, не?

Тут я вспомнила шутку сказанную Сашке о рыжем муже и вздрогнула.

Они оба смотрели на меня, но с разным выражением лица. Полина - сочувствующе, мягко, успокаивающе. Юра - насмешливо, холодно, с презрением. Ну, так не пойдет!

Изо всех сил старалась лучиться доброжелательностью и дружелюбием, я громко поставила чашку на стол, обернулась к Юре и весело спросила:

- Какое тебе дело до моего мужа? Денег до следующей получки занять хочешь?

Помнится, он все время одалживался у меня, на шелковые рубашки не хватало. Спохватившись, что я могу на это намекнуть, он ретировался, но напоследок все же укусил:

-Ну-ну... Ждем его в гости.

- Обязательно! Только ради тебя и с заначкой в кармане

Когда самодовольно усмехаясь, он развернулся и вышел, я перестала улыбаться. Мне безумно хотелось кое-кого прибить.

Полина на всякий случай меня пожалела:

- Юль, да не переживай из-за этой старой сплетницы! Ты бы знала, что он тут о тебе рассказывал.

- Догадываюсь... - расстроено буркнула я, потянувшись за своим чаем. Вот сидела вчера у себя, надо было так и сидеть дальше!

- Не переживай, ему никто не верит! - Я снисходительно усмехнулась.

- Поль, спасибо, конечно, за утешение, но сама знаешь, ложь, как тонко заметил кто-то из знаменитых, от многократного повторения становится правдоподобной. Правдой она, конечно, стать не может, но людей охмурить может вполне. Что ему, несомненно, удалось.

- Видимо так... - нечленораздельно пробормотала Полина, таращась на меня. Потом виновато кивнула и вышла из кухни.

Не знаю, может быть это моя мнительность, но теперь я видела, что сотрудники, видимо после пояснений Юрия, косились на меня в лучшем случае с тихой жалостью или с недоумением, а кое-кто со злорадством - слишком картинно и подчеркнуто красиво в свое время ухаживал Юра. С большими букетам, песнями, прилюдным посвящением стихов и прочими глупостями.

Но особенно убивала не понятная мне жалость, которая проистекала из мысли: типа 'баба старая захомутать решила, а наш то добрый молодец еще ого-го!'

Плевать я хотела на вашего 'добро молодца', но после подобных взглядов я просто ненавидела каждое конкретное утро и поход на работу. Не, после каждого отпуска тяжело вливаться в рабочее состояние, но в этом году это было просто невыносимо.

Открывая по утрам глаза, я с ужасом представляла, что надо туда идти, здороваться, улыбаться, говорить, делать вид, что все в порядке, и я ничего не вижу.

Всю неделю после той встрече на кухне я сталкивалась с шепчущимися за моей спиной людьми. Стоило Юрке распространить свою версию, как на работе я стала местной знаменитостью. Никогда не желала проявлять к себе подобного внимания, но никого особенно не интересовало мое мнение.

Стало казаться, будто кто-то решил испытать мое терпение постоянными проблемами. Мало мне неприятностей на работе, так что-то случилось со здоровьем. По утрам стоило пошевелиться спросонок, как стреляющая боль пронзала голову. Руки и ноги немели, а в животе, будто навек, поселилась тошнота, которая не отпускала меня целыми днями.

Я уже боялась, есть, чтобы не попасть в конфуз. Ни о какой полноценной работе и разговора не шло, так что, вылавливая моменты относительного затишья, я писала по ночам.

Заехав после работы в аптеку, спросила средство от тошноты, которая мучила меня больше всего.

Фармацевт, невысокая молодая дама, в очках и зеленом хирургическом костюме, медленно меня оглядев, вежливо поинтересовалась:

- Вы беременны?

Я в шоке выдохнула, качая головой и пытаясь отыскать слова для ответа... Избавившись от шока, во мне внезапно появилась уверенность, что мне нужны не таблетки. И я купила тест.

Чуть позже, уже дома тупо рассматривая вторую полоску, я была не в состоянии осознать всю величину случившегося...

Ребенок...

Сначала стало страшно до ужаса так, что даже руки замерли... и тут я подумала о том, что штанишки в моем сне были рыжими.

Рыжий мальчишка... да еще похожий на отца.

Здорово ведь! Я улыбнулась, представив себе задорную рожицу смеющего малыша. Мой малыш будет самым хорошеньким! И чего это я себя накручиваю? Сама, что ли, не подниму?

Ну и ладно, что его папа все забыл, я то - все помню! Зато малыш будет только моим. Вот и хорошо!

Я выкинула полоску с тестом и радостно потерла руки.

Моя кошка будто понимая что со мной жалостно терлась о ноги. Я оглядела свое чудо и уверено сказала:

- Тучка, одевайся, мы идем гулять. Пора начинать новую жизнь!

Мне предстояло купить еще столько нужного!

Сергей

Валентина Петровна по обыкновению лютовала, какой день не позволяя мне выйти на работу. Ее помощники упрямо отбирали ноутбук и файлы с документами, ссылаясь на ее строгий приказ.

Дожились, лисы белок слушают! Я раздраженно покачала головой, и улегся на кровать, чтобы вновь не выслушивать нудные речитативы Тани, старшей дочери нашей 'белочки-умелочки', как ласково называли Валентину Петровну Даша с Людой.