Кровавые игры (ЛП)

Эмбер ничего для него не значила. Не волновала его, и он не скрывал эти отношения. Он снял ее с этой должности после того, как узнал о ее предательстве по отношению к Дому, но не скрывал этого.

Если он боялся рассказать мне это — насколько хуже это было, по крайней мере по его собственному мнению?

— Этот взгляд твоих глаз парализует меня, Мерит.

Я покачала головой.

— Я... просто... я не знаю, что сказать.

— Сегодня я тебя уже один раз потерял, — сказал он, от страха на его лице появились морщинки, пропитывая комнату магией. — Я видел, как ты покидаешь меня, наблюдал, как это происходит. И я не могу смотреть, как это снова происходит. — Его голос смягчился. — Но если ты уйдешь от меня, то пусть это будет из-за правды — из-за того, кто я есть, когда ты видишь всего меня — а не из-за того, что я боялся позволить тебе это увидеть.

Он с трудом сглотнул.

— Как-то ночью в Лондоне — это было ближе к концу, хотя и не достаточно близко, если оглядываться назад — мы разыгрывали из себя светских людей. Титулы были куплены и оплачены. — Он помолчал. — Там была девушка, которая покорила меня. Она была такой хрупкой. Ее лицо было цвета сливок и розы. Женственная в самом прямом смысле.

Этан с тоской улыбнулся, его привязанность к девушке была очевидна по выражению его лица, его тону. Но также там присутствовала печаль.

— Возможно, я любил ее. В свое время, в какой-то степени. Тем способом, на который я тогда был способен. — На его лице словно появились грозовые тучи, глаза потемнели. — Однажды ночью Бальтазар наблюдал за нами, видел, как я с ней танцую. Он уловил намек на привязанность к кому-то, кроме него самого. Он был самовлюбленным; так что это было непозволительно.

— На ней было белое платье с небольшими зелеными цветами. Белые атласные туфли. Она лежала на полу его логова, повсюду была кровь. Она боролась с ним; он позаботился о том, чтобы я это понял. Я вошел и увидел их, как он высасывает из нее жизнь. — Выражение его лица было отсутствующим, как будто он смотрел на мысленный снимок этого момента.

— Он усмехался. «Она боролась со мной» — сказал он. — «Ты должен ей гордиться за ее боевой дух». — Этан сделал паузу, постучал пальцами по колену. — Он оставил меня там с ней, с ее обмякшим на полу телом.

— Он хотел, чтобы я попытался изменить ее — или умолял его изменить ее — чтобы создать очередного вампира, которым он мог манипулировать. Именно так он действовал, получая удовольствие от чувства вины, печали и страха. Она не заслужила, чтобы ее превратили в одну из нас, чтобы ее перетащили из ее мира в наш. Поэтому я этого не сделал.

— Она умерла.

Он поднял темные глаза на меня.

— Сама ли? Или это я ее убил? Убил ли я ее и других, Мерит? — Он резко покачал головой, как будто это могло успокоить его боль, очистить эмоции на его лице. — Тогда-то я и ушел от него. И я не укусил ни одного человека, не создал ни одного вампира, пока не стал Мастером этого Дома.

— Николь знает о ней?

— Она знает обо всем этом. О Бальтазаре. О женщинах. Николь была там в ту ночь, когда Персефона — так ее звали — умерла. И теперь, после того, как так много лет выжидала удобного момента, она претендует на то, что как она считает, принадлежит ей — на корону.

Мы сидели в тяжелой, глухой тишине.

Он ждет, поняла я, от меня решения. Несправедливое или еще какое, но сделать это было нужно. Либо я принимаю его таким, каким он был — хорошим, плохим и злобным — либо я сейчас ухожу. И он ожидал, что я выберу именно этот вариант.

Я посмотрела на него и обнаружила, что его взгляд прикован ко мне, в его глазах был страх.

— Ты боялся, что я сбегу от тебя, если узнаю, кем ты был?

Спустя мгновение он кивнул.

— Ты остановился, поэтому больше никому не причинишь вреда.

Он открыл рот и снова его закрыл.

— Да. Хотя в такие времена, как сейчас, этого едва ли бывает достаточно.

— Это потому, что тебя это заботит. Потому что Бальтазар не смог лишить тебя человечности. Не совсем, даже как бы тебе не нравилось думать, что это не так.

И это была его суть. Он никогда не сможет себя по-настоящему простить за мужчину — парня — которым он был на протяжении многих лет, за то, чему его научил вампир, помешанный на превращении своих воспитанников в таких же монстров, каким стал он. В последующие века Этан пытался превратить себя во что-то большее, чем он был. Он все еще пытался устроить лучшее будущее для своих вампиров; вот почему мы сидели на полу в нашем гардеробе, пока на нас наступал рассвет.

Я уже давно приняла решение. Я наклонилась вперед и напрямую встретилась с пристальным взглядом Этана.

— У меня нет шор, Этан. Я вижу тебя именно таким, какой ты есть.

Любовь в его глазах, их зеленое пламя, почти ослепляло. Облегчение и магия смешались и затанцевали в воздухе.

— Боже, я люблю тебя.

Я улыбнулась ему.

— Когда-то я приняла решение не быть твоей Спутницей. Я сделала это потому, что я заслуживаю большего, потому что мы оба заслуживаем большего, чем это. Больше, чем физическое освобождение. Потому что мы оба заслуживаем любви и понимания. И потому, что мы больше, чем скелеты нашего прошлого. У меня и в мыслях не было сейчас выдергивать из тебя это.

Он мне улыбнулся.

— У тебя и в мыслях не было, Страж.

Снова наступила тишина, на этот раз приятная.

— Ты должен задать ей жару на физическом испытании.

Выгнув бровь, он скользнул по мне взглядом.

— Я должен «задать ей жару»?

— Между тобой и ей, я бы предпочла, чтобы ты был главным.

— Меньшее из двух зол? — спросил он с полуулыбкой.

— Типа того.

Мы долгое время смотрели друг на друга. Он по-прежнему не прикасался ко мне, но он чем-то делился. Мы не вернулись на твердую почву. Но мы к ней подбирались. И я пробила себе дорогу через застой, через тот барьер, который возникал каждую ночь на этой неделе.

Этан оглянулся и нежно улыбнулся.

— Будет ли у нас когда-нибудь все действительно просто, Мерит?

Не просто, но, быть может, проще.

Я подалась вперед и положила руку ему на щеку.

— Она не имеет никакой власти над тобой. Над нами. Не с твоим прошлым, не с твоими потерями.

Я наклонилась вперед и мягко его поцеловала, затем оставила его со своими мыслями, чтобы переодеться в пижаму.

Еще не наступил рассвет, но я была эмоционально истощена. Я забралась в кровать и закрыла глаза, почувствовала, когда он забрался в кровать рядом со мной.

Мы заснули вместе, наши руки, ноги и тела сплелись, как будто мы могли спасти друг друга.

И мы совершенно забыли про крем-брюле.

Глава 19

ГОЛОДНЫЕ ИГРЫ

Я проснулась на закате следующего вечера с таким сильным голодом, какой не была способна припомнить. Я села и обнаружила, что половина постели Этана пуста, но услышала, как в ванной шумит вода. Я откинула одеяло, опустила ноги на пол и сжала руки в кулаки, чтобы они не тряслись.

Я встала, тупая боль в затылке была лишь шепотом по сравнению с жаждой крови, от которой у меня в глазах помутнело. Я открыла дверь ванной и увидела высокую и стройную фигуру Этана в душе, всю в мыле и воде.

Должно быть, он почувствовал меня или магию, которую я источала. Его голова откинулась назад, глаза расширились. Он выключил воду, открыл дверь и шагнул наружу, поблескивая телом.

У меня перехватило дыхание от его вида, от внезапного посеребрения его глаз... и его мгновенного и очевидного возбуждения.

— Мерит, — проговорил он, это слово было произнесено с низким и похотливым рычанием. Мы были хищниками в тумане жажды крови, обращенные друг к другу, словно воины, готовые к очередной битве.

— Этан, — выговорила я, ухватившись за дверной косяк, чтобы удержаться на ногах. — Кровь.

Он шагнул вперед, от его тела поднимался пар, и взял мое лицо в ладони. Его рот обрушился на мой, язык, клыки и губы переплелись. Мы вели спарринг в нашем поцелуе, борясь и провоцируя. Им двигала страсть, может быть, любовь. Мной двигала жажда тела и крови. Всего, что он мог предложить, и всего, что я могла бы взять.