Дурная кровь (ЛП)

усвоить его слова. — И он был прав. Твоя мать — одна из тех, кто куется в огне, — он

поднялся на ноги и зашагал к двери. — Она — всё, на что мы надеялись — и даже больше.

Ты

Кэсси здесь. Она у них. Не слишком удивительно. Это ты отдала приказ. Ты

сказала Владыке ядов забрать Кэсси, а директору ФБР — использовать их ресурсы, что

отправить её команду по ложному следу — далеко, далеко от всех вас.

— Я не хочу её убивать, — шепчешь ты, пока Лорелея слабо сопротивляется. —

Но если выбирать между ней и нами…

Открывается дверь. Заходит Девятка. Малкольм. Он глядит на тебя, затем

мельком смотрит на спящую в углу Лорел. Этому ребенку полагается его заменить. Но

он с большей радостью убьёт её.

— Первая проверка состоится, когда ей будет шесть, — пугающе спокойно

произнёс старик. — Возможно, котенок или щенок. Она должна будет сделать это

медленно. Когда ей будет девять — проститутка. Её привяжут к каменному столу. А

когда ей будет двенадцать… — он переводит взгляд с Лорел на тебя. — Мы привяжем к

столу тебя.

Ты читаешь между строк.

— Ты убил собственную мать.

— И забальзамировал её тело, чтобы она продолжила восседать за столом. В

идеальной сохранности, десятилетиями, — он покачал головой. — Со временем, её

заменили. Женщина за женщиной, ребенок за ребенком. И все они были недостойны.

Ты вспоминаешь о том, каково было вонзить нож в плоть Пятерки, и чувствуешь,

как в твоих венах звенит кровь.

Ты достойна.

— Тебя слишком давно не проверяли, — продолжает Девятка. — Не думаешь, что

в этой проверке есть что-то поэтичное?

Он думает, что ты — Лорелея.

Он думает, что Кэсси — твоя дочь.

Он думает, что ты не пойдешь на всё, чтобы выжить.

ГЛАВА 59

Грубые руки схватили меня и натянули мешок мне на голову. Я не знала, как давно

из комнаты ушел директор, и кем был только что вошедший в неё мужчина. Я услышала

щелчок наручников, а через миг кто-то резко поднял меня на ноги.

Вот оно, — подумала я, понятия не имея о том, куда меня ведут и что меня там

ждёт. Я услышала скрип метала . Дверь?

Кто-то толкнул меня вперед, так сильно, что я упала на землю. Мои колени

врезались в пол, но я успела остановиться за миг до того, как моё лицо ударилось бы о

землю. Я почувствовала под своими руками песок, а затем с моей головы сорвали мешок.

Я моргнула от ослепляющего света. Мои глаза привыкали к свету довольно

медленно. Когда мне наконец удалось различить окружающий меня мир, мужчина,

который привёл меня сюда, уже исчез. Я обернулась как раз вовремя для того, чтобы

увидеть, как за мной захлопнулись металлические ворота.

Я была заперта.

Где? Я заставила себя сосредоточиться. Я всё ещё была в помещении, но пол был

укрыт обжигающим песком, словно на него много дней светило солнце пустыни. Далеко

наверху виднелся каменный потолок в форме купола. Я узнала вычерченные на нём

символы.

Крест в окружении семи кругов.

Комната была круглой, а яму с песком окружали каменные трибуны.

Не яму, — осознала я. — Арену.

И тогда я всё поняла. Вы отравили меня. А затем излечили. Глубоко в моих

воспоминаниях раздались слова, много недель назад сказанные мне Найтшэйдом. Он

сказал, что у всех нас был выбор. Сказал, что Пифия выбирала жизнь.

Возможно, однажды выбирать придется тебе, Кассандра.

Владыки похищали женщин — женщин с травматическим прошлым. Женщин,

которые могли стать кем-то другим. Они делали так, чтобы женщины оказались на грани

смерти — достаточно близко, чтобы ощутить её на вкус, а затем…

Кто-то шагнул ко мне из темноты. Мой взгляд метнулся в другую сторону, и я

заметила у стены семь видов оружия.

Семь Владык. Семь способов убийства.

Фигура на противоположной стороне арены сделала ещё несколько шагов в моём

направлении. Краем глаза я заметила, как возвышающиеся над нами сидения заполняют

люди в капюшонах. Но я могла думать лишь о том, что они привезли меня сюда, чтобы я

сразилась с Пифией. А значит, ко мне приближалась хорошо знакомая мне женщина.

Её лицо скрывал капюшон. Но когда я поднялась на ноги и шагнула к ней, словно

мотылек, летящий на свет, она сняла его.

За последние шесть лет её лицо изменилось. Она не постарела, но похудела и стала

намного бледнее. Черты её лица выглядели так, словно их вырезали из камня. Её кожа

походила на фарфор, а её глаза казались огромными.

И всё же она была самой прекрасной женщиной на свете.

— Мама, — слово сорвалось с моего языка. В один миг я неуверенно шагала к ней,

а в следующий разделявшее нас расстояние исчезло.

— Кэсси, — её голос оказался ниже, чем я помнила. Он был хриплым. А когда она

обняла меня, я осознала, что кожа на её лице выглядела такой гладкой из-за контраста.

Остаток её тела был покрыт извивающимися, сморщенными шрамами.

Семь дней и семь мук. Я задохнулась. Моя мать притянула меня к себе, опуская мою

голову себе на плечо. Она прижала губы к моему виску.

— Тебя не должно здесь быть, — произнесла она.

— Я должна была тебя найти. Когда я узнала, что ты была жива, когда узнала, что

они держат тебя в плену — я не могла перестать искать. Я бы никогда не перестала искать

тебя.

— Знаю.

Что-то в голосе моей матери напомнило мне о том, что за нами наблюдали. Я

видела за её спиной сидящих Владык — шестеро мужчин и одна женщина. Директор

Стерлинг. Ри. Я попыталась запомнить лица остальных, но что-то заставило меня поднять

глаза.

Малкольм Лоуелл сидел выше остальных. Он не сводил с меня глаз.

Девятка — величайший из нас. Мост от одного поколения к другому…

— Мы должны отсюда выбраться, — негромко произнесла я. — Мы должны…

— Мы не можем, — произнесла моя мать. — Выхода нет, Кэсси. Не для нас.

Я попыталась отстраниться, чтобы посмотреть ей в лицо, но она крепче сжала

меня, прижимая к себе.

Крепко.

Сидящая на трибунах Ри поймала мой взгляд, а затем посмотрела на дальнюю

стену. Как и у стены за моей спиной, у неё лежало оружие.

Шесть видов. Не семь. Шесть.

— Куда делся нож? — выдавила я. — Мама…

Рука, только что гладившая мои волосы, крепко ухватилась за них. Она дернула

мою голову в сторону.

— Мама…

Она поднесла к моему горлу нож.

— Ничего личного. Либо ты, либо я.

Меня столько раз предупреждали о том, что моя мать могла оказаться не той

женщиной, которую я помнила.

— Ты не хочешь это делать, — дрожащим голосом произнесла я.

— В том-то и дело, — с горящими глазами, прошептала она. — Я хочу.

ГЛАВА 60

Моя мать никогда не причинила бы мне вред. Ради меня она сбежала из дома.

Бросила собственную сестру. Она была для меня всем, а я была всем для неё.

Кем бы ты не была, ты не моя мать. Эта мысль пустила корни в глубине моего

мозга. Я вспомнила о том, как Лия рассказала мне, что в детстве она притворялась, что всё

плохое происходило не с ней. Что всё это делала не она. Я вспомнила о том, как Лорел

сказала, что она не играет в игру.

В неё играет Девятка.

Девятка внутри Лорел не была полноценным человеком. Но ты — человек.