Возьми меня замуж (СИ)

Чуть ниже локтя ничего нет, но плюс в том, что и кровь не течет, рана оплавлена, словно сделана из пластмассы. Брызгаю на служанку водой и легонько хлопаю по щекам. Сулина открывает глаза, и в них тут же появляется боль. Она начинает скулить и плакать, скатываясь к истошному вою. Пытаюсь ее успокоить, но ничего не получается.

— Уберите девку отсюда. — Ферран отрывисто бросает кому-то в темноте проема.

Появляются стражники и, подхватив девчонку под руки, вытаскивают из зала.

— Ну, хорошо, я все понял. — Кабан оставил старика и всем корпусом повернулся ко мне. Маленькие, глубоко запавшие глазки буравят меня. Сжимаюсь под этим равнодушно-безжалостным взглядом.

Ферран довольный произведенным эффектом переводит взгляд на Веронею.

— Закончишь здесь, приоденешь ее и вечером приведешь в мою спальню.

Гигантша поджала губы.

— Мой господин желает возлечь со своей пленницей.

— Тьфу. — Кабан сплевывает. — «Возлечь». Где ты набралась таких слов? Да, хочу обрюхатить ее, поставить, так сказать, клеймо владельца. Пока я не развелся с Элинией, жениться на ней нельзя, но живота на первое время будет достаточно.

— Господин хочет жениться на пленнице? — В голосе Веронеи читалась обида и удивление.

Ферран раздраженно посмотрел вверх в глаза великанше.

— Конечно, ты что не понимаешь, какие перспективы сулит мне этот брак. Он снимет все вопросы о короне.

— А, как же я?

— Что ты? — Кабан непонимающе наморщился, но через минуту догадался и заржал в голос.

— Ну, ты даешь! Повеселила. Ты что же реально думала занять супружескую постель? Ты дура совсем? Вспомни, из какой грязи я тебя вытащил. Как тебе только такое могло в голову прийти. Идиотка. Радуйся, что тебе вообще позволяют ублажать хозяина.

Ферран повторил еще раз и зашагал к выходу.

— Вечером в спальню.

Перед уходом он прошелся по мне таким взглядом, что захотелось опять залезть в бочку и отскоблить себя мочалкой.

Глава 35. Невеста дьявола

Веронея встала у дверей, заложив руки за спину. Ноги широко расставлены, взгляд в потолок, на меня старается не смотреть. Большая комната заполнена душным запахом нескольких десятков свечей. Вдоль стен длинный ряд шкафов и вычурных сундуков. Две девушки вынимают оттуда всякое стремное тряпье и раскладывают передо мной.

Из бани «дуэнья» отвела меня к парикмахеру, который взгромоздил мне на голову совершенно жуткий шиньон, затем какая-то женщина наложила мне на лицо то, что они здесь называют макияжем. Я не спорила и не сопротивлялась, какая разница, и вот теперь в чистой, белой рубахе до пят, стою и безучастно перебираю платья, корсеты, юбки и прочее богатство женской половины дома Безжалостного огня.

Наверное, бабка его еще носила, думаю, разглядывая зеленое платье совершенно жуткого кроя. По виду это добро пролежало здесь лет сто и пахнет также. Брезгливо бросаю одежду на стол и оборачиваюсь на свою стражницу.

— Знаете что, выбирайте сами, мне абсолютно все- равно в чем меня будут насиловать.

Встречаю презрительный взгляд Веронеи.

А ведь эта дура, судя по выражению лица, меня сейчас ненавидит. Ну, конечно, я во всем виновата. Как это по-нашему, по-бабьи, не мужик твой урод и козел, а злая разлучница его одурманила и совратила.

Жандармша покосилась на меня и процедила сквозь зубы.

— Не выберешь сама, одену на тебя первое попавшее.

Кажется, эта гора плоти и мускулов страдает по-настоящему. Трудно представить, что такой солдафон с сиськами может быть влюблен. Варга тоже хорош, вбить клин между ними, а как? Она же вон, за версту видно, меня во всем винит. Ее не переубедишь.

— Зря ты на меня злишься. Я не виновата, что твой хозяин грубая свинья, для которого все люди вокруг это мусор.

— Тебе язык отрезать? Больно много болтаешь.

Не могу удержаться и не съязвить.

— Зато ты образец молчаливого смирения. Как ты можешь терпеть такое отношение? Твой любовник тащит в постель другую, а ты молчишь. Может, еще свечку подержишь?

Горничные перестали шуршать тряпками и замерли. Веронея промолчала, но бешеный взгляд огромной тетки не сулит мне ничего хорошего.

Надо добиться хоть какой-нибудь реакции, пусть выплеснет гнев. Главное не перегнуть палку, а то ведь и зашибет ненароком.

— Если бы мой любовник со мной так поступил, я бы ему яйца отрезала.

Девчонки за моей спиной прыснули, а бой-баба лишь рявкнула, не меняя выражения лица.

— Заткнись и одевайся.

Несмотря на грубость, в тоне промелькнула какая-то неуверенность, и я, почувствовав слабину, продолжила давить.

— Если тебе как женщине все- равно кого твой мужик трахает, то ответь мне, как рыцарь.

— Я не рыцарь.

Ловлю едва заметное сожаление в ее глазах.

— Не рыцарь? — Изображаю удивление, поскольку не очень разбираюсь во всех этих феодальных тонкостях. Для меня всякий человек с мечом — рыцарь, но показывать этого явно не стоит.

— Пусть ты не рыцарь, но мечтаешь им стать. Вот и скажи, рыцарский кодекс позволяет насиловать беззащитную девушку.

Горничные испуганно притихли, а в голосе Веронеи прорезалось раздражение.

— Это не мое дело, еще раз тебе повторяю. Я не рыцарь. — Женщина, как обиженный ребенок, задрала голову и отвела взгляд.

То, как она это произнесла, выдало ее с головой. Она не просто хочет стать им, очевидно, что это ее мечта, ее самое сокровенное желание.

Ну и что теперь делать? — Пытаюсь получить помощь от сидящего в моей голове паразита.

В левом виске заломило.

Прими ее в рыцари. — Заговорщицки зашептал Варга.

Как? Да она пошлет меня.

Не тупи, ты же королева, ты ее хоть в гранды можешь принять. — Хихикнул демон.

Правда?

Правда, правда. — Варга засуетился. — Давай живей, момент сейчас очень подходящий. Возьми у нее меч, поставь на одно колено и коснись плеча. Делов — то.

Умный такой, возьми у нее меч. Да у нее десяток мужиков оружие не отберет, возмущаюсь про себя, но все-таки решаюсь.

— Хорошо, ты не рыцарь, но об оруженосце Феррана я слышала много хорошего. — Вру напропалую, надеясь только на удачу. — Веронею знают, как достойного воина, а твой господин марает честное имя и втаптывает в грязь. Несправедливо, и я могу это исправить.

Молчаливый вопрос и заинтересованность в глазах великанши говорят за нее.

Как?

Выдерживаю минутную паузу и огорошиваю ее.

— Я могу принять тебя в рыцари.

— Ты? — Возглас удивления вылетает у всех троих.

Становлюсь в позу, грудь вперед, подбородок вверх.

— Я, внучка Эстриала, его прямая и единственная наследница, законная королева земли семи кланов, готова принять тебя, Веронея, в свои рыцари и взять с тебя вассальную присягу.

Последнее подсказал Варга, сама я понятия не имею, что это значит. Видимо, значило это немало, поскольку после моих слов в комнате воцарилась мертвецкая тишина, а в их открытые рты могло бы легко залететь по вороне.

Молчание затянулось, и я уже было хотела подкинуть еще бонусов, но демон зашипел на меня.

Не лезь! Такие предложения два раза не делаются, лицо потеряешь. Стой, как стоишь и жди. Чувствую, зацепило ее по- настоящему, чем черт не шутит, а вдруг примет.

Минута, конечно, серьезная, да и вообще ситуация мрачная, но когда он упомянул черта, я чуть не прыснула. Черт черта поминает.

Веронея побелела вся, желваки на скулах заиграли, видно было, что внутри нее идет нешуточная борьба. Наконец она выдавила из себя.

— Нет, я вынуждена отказаться.

Варга не дал мне ответить, затарахтев прямо в мозг.

Не уговаривай, никаких новых предложений, скажи ей просто….

Я переварила информацию и, не меняя своей театральной позы, заговорила, добавив голосу лишь немного соответствующий грусти.

— Мне жаль. В тебе есть то, без чего воин не рыцарь, а наемный убийца. Я говорю про честь и отвагу. На службе у королевы для такой нашлось бы достойное место.