Зачарованный

— Много-много лет назад я поспорил со своей женой. — Отец глядит на маму. — Сейчас даже не помню о чем.

— О работе, — подсказывает она.

— О работе, — соглашается Тодд, — Я был молод, горд и не захотел извиниться перед своей дорогой женой, которая всегда в наших ссорах оказывалась права. Поэтому на следующее утро вместо работы я пошел на рыбалку.

— На рыбалку? — удивляется мама, и я вспоминаю, как крыс говорил, что лис был рыбаком.

— Да, я проснулся рано и в четыре утра уже как идиот стоял на дамбе Макартур. Я ничего не поймал и, когда начало всходить солнце, собрался уже уходить, но вдруг за удочку что-то дернуло. Я был счастлив. Уже осознав свою вину, я хотел прийти домой с огромным уловом, чтобы жена меня простила. Моя добыча была даже лучше, чем я ожидал, — красивый большой люциан с потрясающими плавниками и красными чешуйками. Но как только я обрадовался, он заговорил со мной.

Мама открывает рот. Я же совсем не впечатлен.

Отец продолжает:

— «Пожалуйста, не убивай меня, — сказал люциан очень отчетливо. — Я исполню все, о чем попросишь». Конечно, я в это не поверил, подумав, что просто переутомился. Но он настаивал: «Может, все-таки попробуешь?» И я попробовал. Загадал первое, что пришло в голову, — лодку. Я все время жалел, что у меня ее не было. И не успел я озвучить свою мечту, как очутился в шестиметровой рыбацкой шлюпке. На этом бы и остановиться, но я был молодой и глупый, поэтому возмутился: «Что?! Она слишком маленькая. Если ты такой волшебник, то я хочу судно побольше, огромное!»

— Давай угадаю, что было потом, — прерываю его я, — рыба разозлилась.

— Нет. Она улыбнулась совершенно невероятной для люциана улыбкой и сказала: «Рыбак, ты напрасно торгуешься». Но через секунду я уже был на двадцатиметровой яхте с двумя моторами и ступеньками, которые, уверен, вели к роскошным каютам.

— Ты истратил свое желание на яхту?! — Мама в шоке.

— Как только я ее увидел, то сразу же понял, что совершил большую ошибку! Вот он я — стою на яхте для миллиардера, но сам-то я не миллиардер. Как бы я объяснил это своей жене, то есть тебе? Ты бы расстроилась, ведь нам было необходимо столько других вещей! Поэтому я заявил люциану: «Подожди! Я хочу иметь большой особняк». Рыба закатила глаза, но в конце концов наклонила голову вправо и произнесла: «Посмотри вон туда, на Гибискус-айленд. Тот розовый дом теперь твой». У моих ног лежала связка ключей.

— И мы сейчас не живем на большой вилле, потому что… — Мама обескуражена. — Я в это не верю.

— Дай ему закончить, мама.

Я все еще не могу осознать, что это мой отец, мой настоящий папа, которого, я думал, уже никогда не встречу. Я улыбаюсь Мэг, она улыбается мне в ответ.

— Мы не живем в большом розовом особняке, потому что я был молодой и глупый. В тот момент, когда рыба дала мне этот дом, я понял, что не заработаю даже на оплату налогов за проживание в таком месте, как это. Лучше деньги, решил я, например ежегодный доход. «А я мог бы выиграть в лотерею?» — уточнил я и… оказался снова на дамбе Макартур с одной только с удочкой. «Ты попросил слишком много. Поэтому не получишь ничего», — сообщил люциан. Конечно же, это привело меня в ярость. И я пригрозил сделать из него чучело и повесить на стену, если он не вернет все, что забрал.

— О господи! — восклицаю я.

— Да уж. Я забыл, что это была волшебная рыба. Вдруг сильно запахло мусором, и я очень остро почувствовал эту вонь. Вокруг все было незнакомое и большое, так как сам я сильно уменьшился. Теперь я знаю, что попал тогда в порт Майами. Я подбежал к краю пирса и заметил плавающего поблизости люциана, который провозгласил: «Ты создал слишком мало, а потребовал слишком много. Отплатил угрозами за доброту. И тебе придется ответить. Тебя не простят до тех пор, пока ты не достанешь перо из хвоста Жар-птицы и не убедишь человека, который ее принесет, перерезать тебе ножом горло, не говоря ему зачем. Только тогда ты снова будешь человеком». — «Что ты хочешь сказать?» — удивился я. Рыба ударила хвостом о воду, и я увидел там свое отражение. Но не узнал себя. Лицо было рыжее, усатое, с острыми зубами и острым носом, к которому прилагалось довольно сильное обоняние. «Ты превратил меня в животное?!» — заорал я на люциана и, не раздумывая, нырнул за ним. Но не нашел его. Я бы и не сомневался, что мне все почудилось, если бы действительно не стал лисом. Я назвал себя Тодд, а это означает «лиса». Я жил в мусорном баке, избегал собак и ждал того дня, когда кто-то придет и поможет мне. Разве мог я представить, что спасителем окажется мой собственный замечательный сын?

Мама делает большой глоток, обмахивается, потом переводит взгляд с отца на меня.

— Ты надеешься, я в это поверю?

Отец качает головой.

— Я бы сам не поверил, если бы это случилось не со мной. Но спроси своего сына — нашего сына. Он тот самый герой, который нашел меня.

— Не может быть. — Мама кладет руку на лоб.

— Но ведь именно ты, — убеждаю ее я, — не переставала верить, что он не умер, не бросил тебя. Это же ты верила в волшебство!

— Но я не думала, что он был лисом!

— Но это правда, мама, я же с ним встречался.

Отец подвигается к ней ближе и осторожно дотрагивается до ее пальцев.

— Я всегда о вас помнил, о вас обоих.

— М-да, происходили и более странные вещи, — говорю я, — особенно в последнее время.

Мама берет лицо отца в свои ладони и долго внимательно смотрит на него.

— Я считала, что ты ушел из-за нашей ссоры. Я везде тебя искала — В ее глазах слезы. — Мы потеряли столько лет.

— Но у нас еще столько лет осталось. — Папа обнимает ее.

— Так ты знаком со своим сыном? — спрашивает мама.

Тодд — мой отец — кивает.

— Джонни хороший парень, несмотря на то что все-таки убил меня. Он сдержал данное мне обещание, хотя это было сложно сделать. Я хотел вырастить его мальчиком с принципами, но ты сделала это за меня.

— Да, он такой, — соглашается мама.

— Я рад. — Папа встает и раскрывает мне объятия.

Я иду к нему. Сумасшедший день, сумасшедшая неделя, сумасшедший мир.

Глава 49

Этой ночью я иду с Мэг на пляж, потому что мне нужно отдохнуть, отвлечься от всего произошедшего, просто побыть с ней. Там мы снимаем обувь. Я замечаю ее педикюр — дурацкий, с цветочками на пальцах. Интересно, она это сделала для Филиппа?

— Надо бы попросить домовых смастерить тебе какие-нибудь особенные туфли, — говорю я. — Не только у Викторианы должна быть эксклюзивная обувь от Джанни Марко.

Мэг бросает взгляд на свои ноги, но не улыбается.

— Ты не будешь об этом жалеть?

— О чем?

Я крепко сжимаю ее руку, когда мы направляемся к воде.

Она идет за мной, но медленно.

— Ты понимаешь, что я хочу сказать. Тебе ведь пришлось от всего отказаться — ты же мог жениться на принцессе, одной из самых красивых и богатых женщин в мире.

— Шутишь? Я бы возненавидел это все.

— Возненавидел бы свое богатство?

— Золотую клетку. Если бы я сейчас пришел сюда с Викторианой, на нас налетели бы сотни папарацци. И я бы возненавидел…

Я замолкаю, слушая, как волны ударяются о песок.

— Что?

— Все, если бы не был с тобой. — Я привлекаю ее к себе и пытаюсь поцеловать. — Ты волшебная — в прямом смысле этого слова.

Мэг смеется.

— А не скучно будет жить с девушкой, с которой знаком всю свою жизнь?

Я делаю вид, что размышляю, а потом действительно задумываюсь. Всю мою жизнь женщины — вначале мама и Мэг, потом девушки, с которыми я хотел встречаться, — заставляли меня смотреть с ними всякие мыльные оперы. Знаете, такие, где с самой первой минуты догадываешься, что эта парочка в конце обязательно будет вместе. Но до этого им обязательно нужно преодолеть какие-то препятствия, например ураган. Или один из них оказывается помолвлен с кем-то другим, или у него страшная тайна, или они должны встретиться на крыше Эмпайр-стейт-билдинг в День святого Валентина, или — мое любимое — женщина лежит в коме, но ее дух все равно витает в квартире жениха. Эти фильмы мне всегда казались очень предсказуемыми и слишком нереалистичными. Но после того, что случилось, я уже не так в этом уверен. Может, и правда, чтобы понять, готов ли ты на все ради какого-то человека, нужно вместе с ним преодолевать препятствия.