Адепт (СИ)

“Первое сентября. Они умерли медленно, я видела их искривленные лица. Ужасно, теперь я не могу уснуть. У меня больше никого нет, кроме друга Кигиране. Я так благодарна ему. Он так добр и отзывчив, и помогает мне не кануть в отчаяние”

Следующая запись особенно отличалась, так как ее покрывали давно высохшие, но заметные, пятна от слез:

“Двадцать седьмое декабря. Кигиране не пришел ко мне в назначенное время. Он позвонил, сказав что случилось непредвиденное на роботе. Как же я соскучилась! Тут все страшнее становиться в последнее время. Такое чувство, что за мной кто-то следит. Это пугает, а людей в округе все меньше и меньше”

Осторожно бросив взгляд за спину, драконер поежился (да, именно поежился). Он еще не забыл тот кошмар, с которым ему пришлось встретится в старом мире, находясь внутри цитадели Стронхолд. И сейчас, у него ярко присутствовало ощущение сверления спины. Последняя запись уже имела долгий срок, но вот ее непонятность пугала:

“Боль... Кровь...Не...что...” – дальше шли странные символы, от которых мурашки пробежали по каждой чешуйке тела Мортема. Его передернуло от самой мысли об их значении. Такого давно с ним не случалось.

- Что за бред? – сквозь спокойный голос гномихи прорезались тревожные ноты. И в эту секунду из приоткрытой двери донесся свистящий крик пронзительного тона. Быстро обернувшись, Мортем выхватил сабелию, прикрывшись ее клинком. Лезвие столкнулось с острыми когтями отвратительного и ужасного существа. Эта тварь напоминала помесь крылатого беса, насекомого и мутанта. Органы и части тела были будто перепутаны местами, создавая тошнотворную картину. Существо забрыкалось, визжа как две столкнувшиеся циркулярные пилы, пытаясь достать драконера своими захватами. Оттолкнув его, парень проткнул уродливое тельце мечем, пришпилив к стене. К еще более пронзительному визгу добавился удушающий запах чего-то, даже отдаленно не напоминающего кровь. Монстр продолжал сопротивляться, царапая поверхность стены и сабелию. А когда его лицо раскрылось и показало еще более отвратительный и ужасный рот, то Мортем чуть не отскочил. Судорожно выхватив один из револютов, он лихорадочно высадил всю обойму в брыкающегося зверя. Парень продолжал нажимать на курок, даже когда кончились пули, а голова гибрида превратилась в месиво. Тяжело дыша, драконер согнулся пополам и его стошнило. В том же состоянии перебывала и его спутница. Состоянии, которое он не ощущал уже ОООООЧЕНЬ ДАВНО.

- Что это за тварь?” – отдышавшись, спросила Хеуми.

- К несчастью, я знаю. – наведя пальцы на обезображенный труп, Мортем послал импульс. Внезапно его руку будто палкой ударили – энергия в перчатке адепта возбудилась, гневно циркулируя по каналам. Такое драконер видел не впервые, и потом в его памяти всплыло одно знание, выученное на протяжении обучения в школе эн-мана. Начала аэзера в его сущности отвергали потоки внутри мертвого отродья. Даже Темное и Светлое... Это показывало страшную истину – перед ними порождение “Аэзерового Хаоса”. Этот “термин” узнавали только лучшие из адептов искусства эн-мана. Это “творение” было “противно” всему живому и мертвому – даже существа, использующие мощь Темного Начала, боялись и ненавидели его. “Аэзеровый Хаос” никогда не имел формы, не имел смысла, не имел цели и не имел конца. Эта “извращенная”, “неизвестная” и “кошмарная” “пародия” на реальную первородную материю не имела места в существующих мирах. Кто (хотя скорее что), зачем и для чего “сотворил” “подобный кошмар” – не знал никто, хотя все эксперты-эн-мановцы и ученые-археологи (вместе с хронографами) всеми силами пытались изучить нестабильную “природу” “чудовищной” “субстанции”. Четыре Великие Рю (и не только они) тренировали специальных экс-адептов, жизненной задачей которых был поиск, обнаружение и “уничтожение” любых “рассадников Аэзерового Хаоса”. Самая большая опасность состояла в невероятной “энтропичности” этого “творения”, что порождало такие вещи, которые никакой разум принять не мог. Даже экс-адепты не могли долго противостоять надвигающемуся безумию – они должны были быстро перекрыть связь с “реальностью”, пока они сами не поддались “разрушительному влиянию извивающегося кошмара”. Но даже в случае успеха, эти индивиды “менялись”. “Увиденное” в “недрах Аэзерового Хаоса” было для каждого очевидца “разным”, но оно настолько сильно “запечатывалось” в даже трижды тренированном разуме, что становилось “шрамом-напоминанием” на всю жизнь. Никто не знает, что “внутри” того “измерения”, и каждый сразу потеряет желание, увидев хоть одно из “порождений” этого “омута”. Были и те, кто жаждал изучения “Аэзерового Хаоса”. Эти “безумцы” окончательно теряли самих себя в погоне за “неизвестным и неукротимым монстром”, после неся “потусторонние ужасы” в стабильный мир. Это также являлось приоритетной задачей каждого из экс-адептов, но могло случиться, что и они пожелают вкусить “мощи запретного знания”. Это скрытое “противостояние” Шести Начал и “Аэзерового Хаоса” никогда не утихало и не утихнет никогда...

В подвале дома нашелся многозамочный проход. К сожалению, он был механическим, а не цифровым, из-за чего Мортем не мог взломать его программами-дешифраторами, а пользоваться отмычками он еще обучался. Но проблему решила его спутница. Мощный удар ее молота сорвал дверь с петель и послал в полет дальше по коридору. Сила есть – ума не надо. Драконер хотел ей это сказать, но прикусил язык.

Проход был древним, это доказывали трещины на стенах и полу. Но в отличии от городских зданий, это место полностью состояло из камня. Возможно, здесь находились древние руины, погребенные под слоями Эрдэ. Запах источаемый чем-то впереди нельзя было назвать приятным или отвратительным. На всякий случай они надели шлемы и включили фильтрацию воздуха. Еще одна проблема заключалась в одежде Хеуми. Стим-доспехи издавали пыхтение, звенели и грохотали, что могло с легкостью выдать их приближение. Но с этим ничего нельзя было поделать. Мортему нужна была поддержка гномихи, ведь врагов было еще много впереди, а помощи юный инженер никогда не отвергал, у него немного шансов на решение загадки этого происшествия.

Наконец, они дошли до широкого атриума, по краям окруженного темной бездной. В центре стояли ряды нарисованных картин, поставленных в сужающийся спиральный ряд. Подойдя к первой, Мортем увидел на ней портрет красивого эльфа. На второй изображалось более серое изображение дворфа. С каждой новой картиной плохое предчувствие закрадывалось в душу драконера, ведь и изображения становились страшнее. Но при этом он не мог оторвать взгляд или остановиться, что еще сильнее беспокоило. Только дойдя до предпоследнего произведения, парень остановился как вбитый. Краем глаза он увидел последнюю картину, и это был...

- Закрой глаза! – перчатка закрыла глазную оптику стим-доспехов.

- Что за...

- Западня! – Мортем никогда не сможет забыть то размытое изображение, которое еле увидел и позволил громкому крику покинуть свою глотку. Схватив Хеуми, он ударил одну из картин ногой. Отдача чуть не опрокинула его оземь – изображения были словно сделаны из металла и прибиты к полу. Это оказалось одно из страшнейших устройств, созданных чтобы заманивать искателей-проблем-на-свою-голову – Галерея Спиральной Гибели. “Аэзеровый Хаос” был “изображен” на последнем “произведении” этого “кошмарного искусства”, сводящий с ума каждого дошедшего до конца бедолагу. Если бы Мортем не был эн-мановцем, они бы уже потеряли себя.

Призвав всю мощь аэзера, что наполняла его тело, Мортем превратил ее в поток жаркого Фуего. Ударив кулаком в пол, драконер покрыл все вокруг морем разогретой плазмы. Яростнейшее из Начал окутало каждый постамент с картиной, раскаляя их добела. Не выдерживая высокой температуры, краска начала пузыриться и течь, лишая рисунки любой формы. Но инженер не ослаблял напряжения. Ему нужна была тысячепроцентная уверенность, что “ТА” “картина” будет уничтожена до основания. Когда последняя капля энергии Начал покинула тело Мортема, он прекратил. Наконец открыв глаза, парень выпустил брыкающуюся гномку. Вокруг было множество разноцветных луж и абсолютно чистых полотен. От центрального произведения не осталось ничего. Почувствовавшая близость “Аэзерового Хаоса”, поток Фуего разгневался и направил все силы на его искоренение, собрав огромное количество энергии вокруг картины. На ее месте не было даже пепла, хотя полотно тоже исчезло – теперь в эпицентре красовался потрескавшийся кратер.