Возвращение домой (СИ)

Анна проявила высокий профессионализм и долю участия, обеспечив Лукаса комфортными условиями для беседы. Я ждала снаружи, нервно комкая ткань юбки, пока в кабинет заходили педагоги разных направлений. Когда меня пригласили, первым делом осмотрела Лукаса. Он выглядел напряженным, но не более обычного.

Результаты меня не удивили: по некоторым предметам мальчик опережал ровесников, по другим сильно отставал. Анна вела себя безукоризненно, объясняя ему преимущества и сложности занятий с разными возрастными группами. Лукас сосредоточенно слушал.

– Я могу попробовать, – неуверенно сказал он, отвлекаясь на меня в поисках поддержки.

Серьезно кивнула, одобряя его решение. Анна наблюдала за нами, делая определенные выводы, которые в конечном счете могли привести к неприятным последствиям, и это следовало учесть. Лукас не склонен доверять малознакомым людям, но может обмолвиться об отце или нашей жизни в той стае одноклассникам.

– Расписание будет готово к завтрашнему дню, - пообещала Анна. - Хочешь познакомиться с кем-нибудь уже сегодня?

Мальчик глянул вопросительно.

– Ты подождешь?

– Конечно, дорогой. – Покачала чехлом с ноутбуком. – Обещаю не скучать слишком сильно.

Анна отвела Лукаса к ребятам помладше и проследила, чтобы его вовлекли в разговор. Выйдя из кабинета, задержалась рядом со мной, у стены напротив двери.

– Мальчик адаптируется, – заверила она. – Он немного скован, но это нормальная реакция на внешний раздражитель. Однако я рекомендую не сдергивать его по истечении месяца. Это может негативно отразиться на социальной открытости.

– Это зависит не от меня, – бросила мельком. – Я не спешу уезжать.

– В отличие от прошлого раза.

Пришлось всё-таки посмотреть на нее.

– Ты имеешь в виду что-то конкретное?

– Так торопилась, что даже не попрощалась. – Она поджала губы. – Я полагала, друзья значат для тебя чуть больше.

– Я ухватилась за шанс убраться отсюда руками и ногами, – сказала ровно. – Если это причинило кому-то боль, мне жаль.

Анна ничего не ответила. Да и я не стремилась заново переживать ту историю. К прошлому нет возврата. А будь иначе, не уверена, что воспользовалась бы возможностью.

*

День клонился к закату, когда раздался телефонный звонок. Ничего странного в этом не было, мама держала одну из двух мини-гостиниц в городе, однако после приветствия и секундной тишины она позвала меня. Глаза Лукаса испуганно округлились, ложка, которой он только что с довольным видом черпал варенье, звякнула о тарелку. Я коснулась его плеча и вышла в холл, старательно сохраняя равнодушный вид. Ладони вспотели, пришлось незаметно провести по штанам.

– Слушаю.

– Где тебя носит? – недовольно рыкнул голос. – Немедленно ко мне!

Раздались гудки. Я отняла трубку и посмотрела недоуменно, колеблясь между облегчением и злостью. Мать посмотрела со значением.

- Ты ведешь себя неразумно, - укорила она.

Я оставила без внимания ее заявление и вернулась на кухню. Покачала головой. Лукас громко отхлебнул чай, maman поморщилась, он вжал голову в плечи. Как объяснить ребенку, что соответствовать завышенным требованиям матери невозможно физически?

В сумерках выскользнула из дома. Городок словно вымер: ни круглосуточных продуктовых лавок, ни шумных торговых центров, фонари вдоль основных улиц. Темнота играла на руку, скрывая меня от чужих глаз. Быстро преодолела расстояние до окраины, толкнула дверь. Сняла обувь и щелкнула переходником. Выключила. Шторы на огромных окнах парадной комнаты не были задвинуты, я бы оказалась словно на ладони у любого прохожего.

Марк встретил наверху. Судя по влажным следам на майке и полотенцу на шее, он тренировался. Смерил меня яростным взглядом.

– Ты опоздала, - процедил сквозь зубы.

– Мы не договаривались о времени, – отбрила претензию, сдерживая порыв скрестить руки на груди. Нельзя показывать страх.

Мужчина шагнул ближе.

– Я говорю, ты подчиняешься, – сказал с глухим рыком. – Еще раз ослушаешься, вылетишь с моей территории.

– Шантаж, – протянула саркастически. – В чем твоя проблема, Маркус? Девушки не дают добровольно?

Я моментально пожалела о вылетевших словах, ругая себя за детские подначки. Что со мной такое? Словно не было четырнадцати лет, и я не повзрослела! Присутствие Марка влияло на меня губительно, возвращая во времена нашей юности, когда от него еще ничего не зависело, а я отвечала только за себя.

Он выбросил руку вперед, сгреб ткань моей кофты и подтянул. Встала на цыпочки, задирая голову, чтобы видеть его лицо. Глаза Марка пылали.

– Не понимаешь по-хорошему? – ухмыльнулся он. – Попробуем по-моему.

Прозвучало угрожающе. Пока я преодолевала нежелание извиняться перед самовлюбленным мужланом, он затащил меня в одну из комнат – двигаться в таком положении было очень неудобно – и толкнул в грудь. Неловко взмахнул руками, упала спиной на что-то мягкое. От звучного хлопка зажглись вычурные напольные светильники агрессивного красного цвета. Я застыла на месте, изучая обстановку.

– Нравится? – обманчиво мягко спросил Марк.

Если он хотел произвести впечатление, ему удалось. Надежда на старый добрый секс таяла. Откуда у мужчин тяга к извращениям? Жажда самоутвердиться? Может, мне тоже понравилось бы стегать кого-то плеткой?

– Нравится? – требовательно повторил он. – К концу месяца у тебя появятся любимые игрушки. И нелюбимые, - усмехнулся.

Я сгруппировалась, пряча изогнувшиеся губы от внимательного взгляда.

– Любишь причинять боль? – в голос прокралась издевка. – Чувствуешь себя мужественнее?

– Раздевайся, – скомандовал он, играя желваками.

Вжикнула молния. За кофтой последовала футболка и штаны с трусиками. Бюстгальтер я предусмотрительно не надела: только возиться потом с застежками. Перекинула волосы за спину, выпрямилась. Во взгляде, скользящем по моему телу, вспыхнул похотливый огонек, но Марк спрятал его за разочарованной интонацией:

– Ты что, булимией страдаешь?

– Какие познания, – восхитилась я, задетая замечанием.

Возможно, мне не хватало жировой прослойки, чтобы не торчали ребра и тазовые косточки, зато грудь не потеряла приятной округлости, и за состоянием мышц я следила. Конечно, на фоне Марка я потеряюсь, но природа и создала женщин обратным треугольником.

Мужчина накрыл мою грудь ладонью, нахмурился.