Безумие ночи (СИ)

- Вся ... моя... семья... - Лили с трудом заставляла эти слова проталкиваться сквозь губы, которые он, непонятно зачем, отпустил... - является Карателями... - почти беззвучно выдохнула она, сжимаясь в комок, в ожидании реакции, отворачиваясь, не желая видеть свой страх и опустошенность его глазами...

Теодорус молчал лишь мгновение, а потом, искренне рассмеялся.

- Ты - Каратель, моя Лилия? Это было бы забавно...- Новая ягода коснулась ее губ.

Он смеялся? Продолжал кормить ее? Она ... мало, что понимала в происходящем, пожалуй.

- Я сказала, что моя семья - Каратели. Не я. - Едва смогла прохрипеть она, пытаясь увернуться от виноградины.

- Тише, Лилия. Ешь. - Губы Тео прижались к ее губам, мягко заставляя проглотить угощение. - Разве не все члены клана, безоговорочно становятся Карателями? - Спокойно спросил он, все так же ласково, как и до этого, поглаживая ее скулы.

- Все...- Слабо кивнула она. - Кого не отвергнут...

- Тебя ...отвергли? - Голос мужчины упал на два тона, снова перекатываясь рыком, а пальцы, лежащие на щеке - напряглись, но лишь на миг, чтобы, вновь вернуться к мягкому скольжению.

- Да... почти..., кроме матери. - Прошептала Лили, по непонятной даже для себя, причине, слепо утыкаясь своим лицом в его шею.

- Почему? - Не мешая в этом ей, Теодорус обхватил затылок девушки ладонью, и перекатился в кровати на спину, располагая голову Лилианы на своем плече.

- Я слепая. - Проговорила очевидное она.

- И что? Слепая не может использовать силу, чтобы убивать вампиров? - Улыбнулся мужчина, продолжая кормить ее, прижимая к губам палец, с которого капал мед.

Лили очень не хотела отвечать, и потому, она послушно слизала сладость, очень надеясь увлечь Теодоруса другими порывами.

Впрочем, стоило ли надеться, после такой-то новости?

- Никто не инициировал меня. Я слишком рано потеряла зрение, не успев пройти обучение. И, если бы не моя мать - клан просто отдал бы меня в приют..., или, выбросил бы на помойку, я перестала быть частью их, когда ослепла. - Тихо шептала она, облизывая слипающиеся губы.

Его объятия становились слишком крепкими. Слишком. Больше похожими на тиски.

Но, губы Теодоруса так нежно касались лба Лили, что ей было безразлично, даже если он убьет девушку этим объятием.

- Кто бы мог подумать, что Каратели не менее беспощадны, чем те, за кем они охотятся. - Со злой иронией пробормотал мужчина.

- Им нужны только лучшие. - Едва ощутимо пожала плечами Лили, давно смирившаяся с этим. - Но и, несмотря на запрет, мать продолжала обучать меня. Правда, так и не решилась инициировать. - Закончила рассказ девушка, пряча лицо в убежище его шеи.

- Ты никогда не использовала свою силу? - Перебирая темные локоны, напоминающий по цвету горький шоколад, после того, как они смыли с них всю пыль и грязь, спросил вампир. Его голос... он был странно напряжен.

- Никогда. - Подтвердила девушка, безумно радуясь, что эти руки, все еще, держали ее.

- Так вот почему Рохус выкрал тебя. Огромный, колоссальный источник энергии, которую никогда не использовали. - Тихо пробормотал Тео. - Бриллиант.

А потом, снова перевернулся, опрокидывая девушку на спину, накрывая ее собой и... вновь прижимая к губам свои пальцы, заставляя слизывать прозрачные капли меда.

- Скажи мне, Лилия, почему ты так легко приняла меня? Даже отвергнутый Каратель - ненавидит вампиров, разве не так?

Мужчина потерся своим носом о ее щеку, глубоко вдыхая аромат напряженно стучащего пульса.

- Я... - Она облизала губы, ощущая приторную сладость на языке. - Когда ты рядом... я вижу. Вижу то, что видишь ты. - Прошептала Лилиана, задерживая дыхание.

Глава 21

Поздно было притворяться благонравной и незапятнанной.

Сколько раз, в конце концов, Элен уже пила кровь?

Девушка не считала...

Слабый ветер, гуляющий по аллеям вечернего парка, перебирал темно-каштановые пряди Хелен, не отвлекая от наблюдения. Заставляя ее жадно втягивать холодный воздух, наполненный горячим ароматом крови, стекающей по коже несчастного, из-под клыков ее любимого...

И не имело никакого значения то, что вся кровь, которая до этого момента поддерживала ее жизнь - принадлежала вампиру.

Макс брал ее у людей.

Возможно..., вероятнее всего, достаточно часто, убивая при этом жертв.

Элен не знала об этом?

Ложь!

Она знала все.

Слизывая каждую каплю с его кожи, делая каждый глоток, даже через любимого, она выпивала чью-то жизнь.

А значит, было бы странным испытывать страх или отвращение, наблюдая за тем, как Максимилиан пьет кровь из прокушенного горла жертвы.

И не ее новая сущность была виною тому, что в сознании Элен не было и тени осуждения любимого.

Девушка отбросила Бога, отвергла спасение, сама себя проклиная, еще будучи человеком, ведь правда?

Что ж, весьма глупо было бы теперь испытывать раскаяние.

Этот мужчина, забирающий на ее глазах жизнь у ни в чем, ни повинного человека, дал ей больше любви и обожания за эти дни и ночи, чем Хелена хоть когда-то имела. Больше, чем, скорее всего, хоть кто-то смог бы подарить девушки за все земное существование.

Да, он терзал ее, заставлял страдать..., желать..., и самой себя бояться...

Однако, теперь, Элен понимала, отчего Макс так повел себя с нею, видя, имея представление о том, что с самого начала, этот вампир был невероятно, нереально нежен и бережен с ней, ... для безумного Макса, конечно..., так настойчиво борясь со своим сумасшествием и стремлением к мучениям...

И, делая шаг вперед в его направлении, когда любимый просто отошел от рухнувшего мужчины, Элен была удивлена..., правда.

Он оставил этому человеку жизнь, не до конца забирая у того надежду.

Хоть девушка и ощущала, как в ее любимом бурлило желание пытать и мучить этого несчастного, не из-за реальных поступков, просто, для собственного развлечения.

Но беспокойство о ней, о том, что Элен наблюдает за этим, нежелание того, чтобы девушка страдала, или испытывала отвращение при виде того, что составляло сущность Максимилиана - преобладало в этом вампире, который считал себя безумцем.

И это..., это ее покоряло, забирая любые сомнения, которые и без того, не имели шансов задержаться в разуме новообращенной девушки, даже после того, как к ней вернулись воспоминания...

Хоть именно этого Макс, до сих пор, и боялся...

Элен усмехнулась, плавно приближаясь, к мужчине, утонув, потерявшись в черно-алом взгляде. Вкладывая свою ладонь в его руку, протянутую к ней, в молчаливом приказе, вернуться в его объятия.

И сильно прижавшись к его телу, дерзко пробежалась своим языком по губам Макса, собирая оставшиеся кровавые капли его жертвы, приподнимаясь на носочки, чтобы плотнее касаться.

Заставляя дыхание вампира срываться в рычание.

Не скрывая ни единой своей мысли от этого мужчины, который так старался сделать счастливой девушку.

О, да! Именно такой она и являлась - счастливой, принимая реальность их новой жизни.

- Я никогда не осужу тебя, любимый. - Прошептала она в его губы, не давая Максу полностью завладеть своим ртом. - Не потому, что не имею права. - Элен впервые помешала ему говорить, кладя свою ладонь меж их губами. - Ты тот - кем ты являешься. И я знала, что выбирала, когда выбрасывала крестик в распахнутое окно.

Вампир зарычал, покоренный этими словами, возможно, только теперь, несмотря на единение, и все то, что они испытали, полностью избавляясь от страха ее ненависти, в котором и себе не признавался...

Когда-то, Максимилиан клялся сам себе, что сделает эту девушку зависимой от себя, от всего того, что было Максом. И он сделал это...

Вот только, и сам не заметил, как стал дико и безудержно зависеть, нуждаться в ее касании, в темно-синем взгляде, в грудном хриплом голосе... во всем том, чем так щедро, вопреки всему, что он творил с нею, эта девушка одаривала вампира... всегда... вечно.