Спецкор. Любовь и тигры (СИ)

— Слава Богу! Ты жива, Ди, — кажется, это Марат воскликнул.

— Глеб, — с трудом прохрипела я — горло ужасно саднило, — Глеб жив?

Марат закусил губы и отрицательно покачал головой, и тогда я заплакала. Мне было стыдно, но ничего не могла поделать. Кто-то гладил меня по голове, а я вдруг отчетливо вспомнила и Камаля. Не смогла удержаться. Спазмы снова и снова сжимали мой желудок, опорожняя на зеленую траву его содержимое.

— Дыши! — откуда-то сверху раздался голос Моретти, — Ди? Полегчало?

Я закивала, не в силах посмотреть на своих друзей. Кто-то стал лить воду, и я вымыла лицо. Руки дрожали. Почти насильно Марат заставил сделать меня несколько глотков из своей фляжки, и меня чуть снова не вырвало — если там был и не чистый спирт Стаса, то что-то близкое к тому. Но рвоты не повторилось. И я попыталась, наконец, подняться с колен.

Парни придерживали меня с двух сторон. Невдалеке стоял внедорожник, туша кабана была накрыта брезентом, также как и то место, где погиб Камаль, Там, где последний раз видела Глеба не было ничего, лишь на траве виднелись темные пятна.

— Мы успели объехать по другой дороге, — пояснил Марат, — пока ты была без сознания. Услышали выстрелы…

— Думаю, на сегодня сафари закончено, — полуутвердительно произнес Моретти, — поехали домой, Ди.

Я кивнула. Марат вдруг нагнулся и поднял меня на руки, как маленькую.

— Я отнесу ее! — твердо сказал он кому-то.

Я беспомощно обхватила его за шею и уткнулась в широкую грудь, пахнущую какими-то цветами, потом и чуть-чуть алкоголем.

Поездка назад, на ранчо прошла как в тумане. Я, то приходила в себя, то снова впадала в полудрему и тогда мне виделись какие-то жуткие картины. Видела заплаканные лица Рыси, Леночки и Надюшки, но даже не могла их никак утешить и подбодрить.

Уже в коптере, куда меня тоже перенес Марат, я слабым голосом поинтересовалась, куда мы летим.

И поразилась своему равнодушию, услышав про дом на скале.

Как долетели, как я оказалась в своей новой постели в раздетом виде — это уже совсем осталось непонятным. Кажется в коптере, Серж сунул мне какую-то таблетку, наверное, она так подействовала.

Проснулась я поздно вечером, визоры показывали одиннадцать. На кресле встрепенулась и сразу подлетела ко мне Рысь.

— С добрым утром, — улыбнулась она. Мягкий свет залил мою новую спальню.

— Привет, а где все?

Рысь смущенно вжала голову в плечи.

— Все отказались тебя оставлять здесь одну, и я их разместила — кого куда. Ты не против? — затараторила она, — Я им говорила, что тут буду я и уже все хорошо, но они все равно…

— Все нормально, Оль, — мне так тепло стало внутри от ее слов, — я даже рада. А они уже легли спать?

Рысь помотала головой. И огорченно сообщила:

— Даже есть отказались без тебя, а я так старалась. Ждут. Моретти сказал, что ты в одиннадцать проснешься… Ой, и правда. Ты хочешь есть?

Ее вопрос был задан таким жалобным голосом, что я не могла ответить иначе:

— Умираю с голоду.

— Это хорошо, — она отвернулась и тихо добавила:

— Прости меня, Ди. Я должна была поехать с тобой.

— Оль, никто не знал, что так будет!

Девчонка отчаянно замотала головой.

— Ты не понимаешь! — с мукой в голосе произнесла она, но тут же забормотала. — Прости! Что это я… Набросилась… Прости, пожалуйста, я потом… так я пойду?

— Иди, — я кивнула, очень тронутая ее переживанием, чувствуя, что не заслуживаю такого отношения, да и утешать ее — нет пока сил. Самой бы прийти в норму. — Только приму душ и скоро буду.

— Мы подождем! — опустив плечи, Рысь вышла из спальни, плотно прикрыв за собой дверь.

Столкнувшись с Сержем прямо за дверью, я схватила его за футболку, наверняка слега ошарашив:

— Где эта камера?

— А! — он осторожно сжал мои кисти и, оторвав от футболки, стал нежно массировать в своими длинными пальцами. — У меня.

— Всё видел? — у меня опять появился комок в горле от его ласкового взгляда.

— Ди… Да, всё… почти. Ты умница, девочка.

— Серж, пожалуйста, я всё понимаю, но ты не мог бы… Может не будешь никому рассказывать? Я знаю, что это не профессионально, ведь я журналистка, но он же умер, он же даже хотел меня спасти… Прошу тебя!

— Ди! Спокойно, спокойно! Раз ты так хочешь, никто не узнает.

Он достал из кармана знакомую камеру на цепочке и протянул мне:

— Вот, держи, закрыл запись твоим личным кодом, прочесть и скачать не сможет никто. Заодно подарочек будет. Пригодится, может, когда-нибудь… Теперь ты немножко успокоишься, а? Но если желаешь, устроим маленький пожарчик. Как тебе?

— Не-е, — улыбнулась я, пряча подарок в карман брюк. — Пусть останется! Спасибо тебе! А где все?

— В столовой, где ж еще. Готовы уже съесть друг друга, дожидаясь тебя.

— Вечно ты шутишь, идем!

— Стой!

Я удивленно посмотрела в его ставшие очень серьезными глаза.

— Что?

— Поверишь ли, что я страшно виню себя в происшедшем?

Я молчала, опустив глаза. Похоже, все вокруг чувствуют себя виноватыми. Но что мог бы сделать Серж, или Рысь?! Простой оператор и девочка-пилот! Их наверняка убили бы первыми, а потом уже принялись за меня. Как хорошо, что никого из них не оказалось рядом!

— Поверю! Спасибо. Изменить все равно уже ничего нельзя. Лучше забыть! И… ты же всё видел… Тебя бы убили первым, разве нет?

Он вздохнул и помотал головой, но вслух согласился:

— Пожалуй, сеньорита. Грустно такое слышать о моих предполагаемых возможностях, но… как говорят русские… ай раджонэ. То есть — крыть мне нечем.

На этом наш разговор и закончился.

В столовой уже вовсю хозяйничала Рысь, накрывая на стол что-то очень аппетитное в красивых тарелках, исходящих ароматным паром.

Все были в сборе — и Марат, и Леночка с Егором, Степан Степаныч, который Викинг и даже Надюшка.

Мужчины дружно вскочили при моем появлении. Надо же, какие вежливые! Надо же, какие вежливые! Так бы и расцеловала, да только сомнительно, что правильно поймут…

Отступление первое: Тигр. Драный

— Привет Крайт! Слыхала — Тигру его симпатия подстрелила?

Это он зря сказал… Следом раздался двойной стук, который несведущему напомнил бы звук, с которым шар для боулинга сбивает кеглю. Сведущее ухо мигом распознало картинку — в переборку только что влип не сумевший сохранить равновесие десантник в защите восьмого класса — «Тортилла-2». Судя по раздавшемуся «Епст!» это был не успевший убраться с директрисы между докторшей и ее пациентом «ломовик» четвертого отделения, Аноа. Второй неудачник, долей секунды позднее встретившийся с переборкой с противоположной стороны коридора, от комментариев удержался и потому остался неопознанным.

— Тигр драный, если опять учудил — я с тебя сама шкуру сниму!!!

Упомянутый по полному прозвищу пациент задергался, малодушно пытаясь сменить укрытие, но это, само собой, не вышло — из манипуляторов стационарного медицинского комплекса вырваться удавалось лишь немногим, а уж когда тебе на шею ласково нажимает ладошка санитара весом в добрых полтора центнера, на это и вовсе не стоит надеяться.

— Лежи тихо, герой. Авось пожалеют и всю не снимут, — прогудело сверху, и сразу:

— Тамарау, тормози докторшу, а то как бы и впрямь не…

В этот момент Крайт, наконец, продралась через стоявшие насмерть два отделения десанта и ввалилась в медицинскую секцию. Тигр невольно залюбовался черно-белой, как жизнь, красавицей. Чередующиеся полоски угольно-черной и снежно-белой шерстки в пару пальцев шириной при движении создавали прямо-таки гипнотический эффект. В который раз не к месту подумалось, что быть бы ей «зеброй», да вот характер… даже для этой дикой и неподдающейся дрессуре лошади слишком крутоват, а вот «крайт» — в самый раз.

Второй санитар, не менее выдающихся пропорций, всей своей горой мышц метнулся на перехват, расставляя в стороны коряги рук и приседая в борцовской стойке. Имея почти полуторную фору в росте и четырехкратную в весе, он опрометчиво полагал, что сможет устоять при столкновении с ворвавшимся ураганом. Наивный.