Коварная красота

— Это для меня сцена? — спросил Кинан, медленно разворачиваясь к Ниаллу.

— Да, — ответил тот негромко, но с вызовом. Расправил плечи. — Увы, я не Тэвиш, чтобы управлять тобой с отеческой любовью, и не зимняя дева с ее обидами.

— Ты что, организовал нападение?

Вся его неприязнь к темным фэйри и возмущение их жестокими деяниями едва не выплеснулись на советника и друга, когда Кинан вновь перевел взгляд на плачущую фею.

— Всего лишь велел стражникам найти их и переместить сюда. Это, — Ниалл ткнул рукой в чертополошников, — путь Темного двора. Не наш. И никогда нашим не был.

По его знаку стражники, преграждавшие путь темным фэйри, отступили.

Те радостно захохотали и ринулись к фее.

В мгновение ока остатки туники были сорваны. Фея взвизгнула, взмолилась:

— Отпустите, пожалуйста!

Один из чертополошников шипом пригвоздил ее руку к стене. Лизнул окровавленное запястье феи, оглянулся через плечо и пообещал:

— Мы поделимся!

Ниалл спросил с тоской:

— И ты способен на такое? Мучить смертного? Хочешь, чтобы так же поступали твои подданные? Смотри, смотри! — Он снова указал на чертополошника, который сладострастно облизывался, пока фея пыталась оттолкнуть его. — Наш двор должен уподобиться Темному?

Кинан, не в силах отвести взгляд от плачущей, но все же отчаянно сопротивлявшейся жертвы, ответил:

— Это другое.

Фея, обе руки которой были уже пригвождены к стене, отбивалась как могла. Обхватила ногами за пояс ближайшего рябинника, подтащила его к себе и прикрылась им, как щитом. Стражник вырывался и выглядел откровенно несчастным.

— Разве? — спросил, не скрывая отвращения, Ниалл. — Хочешь видеть наш двор таким?

Дав волю гневу, Кинан одним ударом сбил его с ног. Из разбитой губы советника брызнула кровь.

Никто из стражников, смотревших на фею, даже не оглянулся.

— Неплохо? — язвительно спросил один чертополошник.

Другой засмеялся.

Ниалл завозился на земле, сел на корточки. Кинан, глядя на него, сказал:

— Я должен сделать все, чтобы остановить Бейру. И если придется… если не помогут слова… я постараюсь не допустить жестокости по отношению к Айслинн и Сету.

Тошно было даже думать об этом. Но сдаться — значит вынести приговор всем.

Айслинн его презирает, но отпустить ее он не может. Ничего, со временем она поймет. А если нет, он сделает все, чтобы сгладить обиду.

— Это не имеет значения. Для нее. Ты сам рассказывал, о чем она говорила после ярмарки, что ее тревожило. — Ниалл склонил голову в знак покорности, но говорил по-прежнему дерзко. — Если ты вынудишь ее согласиться или отдашь Сета девам, ты проиграешь. Были времена, когда подобное жестокостью не считалось. Нынче — не так.

С трудом сдерживая ярость, Кинан приказал стражникам:

— Освободите фею. А этих прогоните. Немедленно.

Рябинники — их было намного больше, чем темных фэйри, — вздохнули с облегчением и мгновенно разогнали ухмылявшихся чертополошников.

Один из стражников сорвал с себя куртку, укутал фею. Та, плача, повисла у него на шее.

— Это другое, — упрямо сказал Кинан. Стер с руки кровь Ниалла, помог ему подняться.

— При всем уважении к тебе, мой король, я настаиваю: это то же самое. И ты все понимаешь не хуже меня. — Советник встал на ноги, кивнул в сторону израненной шипами феи. — Она плачет не от боли. Бейра обращается со своими слугами куда более жестоко, и они молчат. Она плачет от страха — перед тем, что могло случиться. И сражалась, чтобы это предотвратить.

Все, что он сказал, Кинан знал сам. Но не видел другого выхода, если Айслинн ему откажет. Как еще убедить ее согласиться? Любви к нему она не питает, к волшебному народу относится неприязненно — серьезные препятствия. Не меньшей помехой является ее любовь к смертному. А уж открытие, что Кинан некогда ухаживал за ее матерью, — после такого, похоже, надеяться не на что.

Несколько стражников увели фею, и Кинан двинулся по переулку дальше. На ходу спокойно спросил:

— Но если выбирать между жестокостью и смертью, ее смертью и нашей, что ты мне предлагаешь?

— Может, лучше у нее спросить? — Ниалл ткнул пальцем себе за спину.

Кинан обернулся и увидел Айслинн, свою непокорную королеву.

Ниалл поклонился. Оставшиеся при них стражники тоже.

Кинан с надеждой протянул Айслинн руку.

Она, словно не замечая этого, спрятала руки в карманы слишком большой кожаной куртки, болтавшейся на ее плечах. И без вопросов понятно — одежда ее смертного.

Айслинн смерила Кинана сердитым взглядом.

— Мы, кажется, собирались прогуляться и поговорить. Пришлось просить твоего стражника проводить меня к тебе.

Кинан, сбитый с толку ее непредсказуемостью, заморгал.

— Я не понял, что ты хочешь выйти.

— При бабушке не поговоришь. Она выдала мне деньги на побег. Но думаю, от тебя не убежишь. — Айслинн шагнула к нему, остановилась так близко, что от его дыхания всколыхнулись прядки волос вокруг ее лица. — Или убежишь? Смогла бы я спрятаться от тебя?

— Сомневаюсь, — сказал он, почти жалея, что не может порадовать ее ответом.

— У мамы моей не получилось? — спросила она тихо, не отводя от него пристального загадочного взгляда. — Что ж, давай поговорим. Ты вроде бы хотел этого, когда угрожал мне.

И впервые Кинану стало неуютно от ее близости, захотелось отодвинуться. В ее доме он чувствовал себя гораздо уверенней. Сейчас же, после предостережений советника и происшествия с феей, видя перед собой эти мрачные глаза, впал в растерянность.

Но он сдержался, остался на месте. Айслинн оглянулась на стражников, кольцом стоявших вокруг них.

— Они могут отойти?

— Конечно.

Кинан подал знак стражникам и сразу почувствовал себя лучше. Знакомая проблема: ему тоже их присутствие частенько казалось обременительным.

Рябинники разошлись, расширили защитное кольцо.

Айслинн уперла руку в бок и, склонив голову, посмотрела на Ниалла.

— Ты тоже, «дядя».

Тот широко улыбнулся, шагнул вперед, отвесил поклон.

— Я Ниалл, госпожа, советник нашего короля на протяжении девяти веков.

— Оставь нас, Ниалл, — сказала она повелительным тоном, вполне по-королевски.

— Как пожелаешь.

Ниалл стал невидимым и отошел к стражникам.

Едва он оказался на таком расстоянии, откуда не мог слышать их, Айслинн прищурилась и заявила:

— Угрожать мне или Сету глупо.

— Я…

— Послушай, — перебила она, не дав ему ничего сказать в свое оправдание. Впрочем, вряд ли что-либо смогло оправдать его в ее глазах. — Спать с тобой я не буду. Ты близко не подойдешь ни к бабушке, ни к Сету. Это первое, о чем мы должны условиться, прежде чем вообще начнем разговаривать.

— Вот как?

Он все же не выдержал, отступил на шаг. Такого тона с ним не позволял себе никто, кроме Донии и Бейры. Ибо он был королем, пусть и связанным.

— Да. — Айслинн приблизилась к нему снова. — Я нужна тебе для того, чтобы вернуть силы, отнятые королевой Зимы.

— Так, — нехотя согласился он.

— Поэтому если со мной что-то случится, ты проиграешь.

Айслинн вскинула голову.

— Верно.

— Если ты думаешь, что угрозами можно заставить меня согласиться, ты дурак. Это не поможет. — Она покачала головой. — Я не позволю тебе из-за меня причинить вред тем, кого я люблю. Понятно?

— Да, — сказал Кинан. Правда, сначала закашлялся.

Айслинн развернулась и быстро зашагала прочь.

Стражники сорвались с места и заторопились следом. Кинан — тоже.

Догнав ее и помолчав напряженно несколько секунд, он спросил:

— Так что ты… э-э-э… предлагаешь? Ты — королева Лета.

— Да, — сказала она мягче. — Я тоже так думаю. Но дело в том, что я нужна тебе гораздо больше, чем ты мне.

— И чего же ты хочешь? — осторожно поинтересовался он.

Никогда еще ему не встречалась смертная — да и фэйри, коли на то пошло, — настолько непредсказуемая в своих желаниях.

Взгляд у нее на мгновение стал тоскливым.