Железное сердце (СИ)

— Хлопайте, — наконец, подтолкнул чей-то насмешливый голос и зрители захлопали. И заахали. И заохали.

Чтобы не проникнуться общим безумием, Люба опустила глаза и залпом допила китаянку.

Под веками еще долго дрожали огненные следы…

Ехать к морю решили одной большой компанией. Народ все прибавлялся, споря и беспрестанно меняя конечный пункт прибытия и планы, кто с кем доберется. Бостон пару раз мелькал на горизонте в обществе огненного мастера, убеждался, что Люба его видит и каждый раз улыбается, не отводя глаз до тех пор, пока пространство между ними не заполнялось людьми, а может и сквозь них пытается следить за его перемещениями.

Люба была рада, что он не приводит своего друга с ней знакомиться. Она пока не находила в себе нужной решимости для столкновения с мастером огня нос к носу, потому что в отличии от Самой решительной и практически всех окружающих хорошо знала — он не играл огнем, грамотно извергаемым из хлопушек и рукотворных установок. Он им был.

Народ скапливался и сжимался все теснее.

— Когда песок остывает, он похож на змеиную кожу, — утверждал парень с волосами, собранными в строгий хвост, изнывающий от ожидания, когда же все, в конце концов, выдвинутся на пляж.

— А луна нагревает поверхность воды почти так же сильно, как солнце, — заплетающимся языком ответствовал его собеседник, пытаясь прислониться к молчаливой Лазури. Обоих хотелось облить китаянкой, чтобы немного освежить, но в бокале ничего не осталось.

Когда успело совсем стемнеть, Люба не заметила. То никто не мог сказать, во сколько выезд, а всего через секунду оказалось, что они выезжают немедленно. Потоком ее потащило к стоянке, откуда друг за другом стартовали машины.

— Поехали, все встречаются на пляже, — раздался голос из-за спины. Люба оглянулась — судя по лицу, Гарик все еще скучал, как и в начале вечера, хотя насколько она различала, время от времени замечая его среди толпы, цвет коктейлей в его бокале постоянно менялся, доходя до абсурдного. Как и у остальных. Похоже, бармен давно перестал морочиться правильным составом коктейля и добавлял все попавшиеся под руку ингредиенты.

— А ты с нами? — спросила Люба и тут же прикусила язык, настолько изумленно это прозвучало. А что тут странного, одернула она себя. Ну и пусть о нем говорят — затворник и мизантроп. Ну и что? Мало ли о чем болтают люди, не всё же правда, помниться, они вдвоем неплохо провели время тем летним днем, прогуливаясь по пляжу и пытаясь съесть мороженое до того, как оно растает под палящим солнцем.

— Поехали.

Люба поспешила исправить свою грубость и решительно двинулась за ним следом. Бостон наверняка захочет прихватить своего огненного друга, а втроем на байк не поместишься. Впрочем, это все подвиги, на которые она готова пойти сегодня. На пляже Бостону придется оставить всех своих друзей, неважно, как долго они не виделись и как сильно соскучились, и уйти с ней. Пора узнать, что такое смешанная энергия, одна на двоих. Что такое любовь, спутанная телом и сутью в единый клубок.

Что такое быть Бостоном.

Что такое быть с ним.

— Найди меня, — проговорила одними губами Люба, со странным желанием, чтобы шепот сквозь гомон голосов и шум работающих двигателей долетел до него, дразня и лаская. — Ищи.

Усаживаясь на мотоцикл, она непроизвольно передернулась от неожиданного холода кожаного сиденья, но Гарик ничего не заметил, молча завел двигатель и резко стартанул с места.

Ехали они долго. Вначале еще часто обгоняли первые машины, успевая расслышать выкрикнутые из опущенных окон пьяные шутки и показывая средний палец отстающим, но чем дальше, тем больше дорога пустела. Город остался позади, скорость увеличивалась и Люба наклонилась, стараясь спрятать голову и уши от ударов ветра.

В голове прояснялось, туман синтетических китаянок постепенно выветривался и хотелось уже быстрее приехать на пляж, чтобы слезть на песок и поправить растрепанные волосы, но когда она открывала рот, пытаясь узнать, когда же они доберутся до места, обжигающе холодный воздух позволял только судорожно вздохнуть.

Иногда на особо неровных участках дороги Люба почти взлетала, и каждый раз приходилось держаться за Гарика все крепче, стараясь не вспоминать, что и на этот раз шлема на ней нет.

Во втором по счету поселке они затормозили и свернули с дороги. Проехав мимо нескольких домов, Гарик не останавливаясь, сунул руку в карман и достал небольшой дистанционный пульт. Очередные ворота в потоке безликих одинаковых заборов открылись как раз к моменту, когда они подъехали и мотоцикл нырнул внутрь и остановился в гараже, пристроенном к дому. Дверь быстро опустилась, звякнув замками.

Люба рассеяно оглядывалась, не выпуская его куртку и поднимаясь, Гарик почти выдернул кожу из Любиных онемевших пальцев, а потом неторопливо сунул пульт обратно в карман.

— А где остальные? — тихо спросила она, опуская руки на сиденье.

Гарик молча отвернулся к двери, ведущей в дом и отворил ее. В проеме было темно. Он переступил порог, щелкнул свет, демонстрируя белоснежную кухню, а потом вспыхнула очередная люстра, дальше, в столовой, но Люба так и сидела на мотоцикле, не поднимая головы.

— В тебе слишком много от человека сейчас, — наконец, заговорил Гарик, когда спустя несколько минут вернулся в гараж. Его шаги слышались издалека, потому что в большом доме было совсем пусто. — Мне это неприятно.

— Где все? — повторила свой вопрос Люба. Голос трусливо дрожал.

— На пляже, — равнодушно ответил Гарик, не вынимая рук из карманов. — Но это неважно. Лучше обрати внимание, где мы, потому что ты останешься жить здесь, со мной, до тех пор, пока не сможешь сделать правильный выбор.

Глава 20

Последующее тяжелое молчание давило, как и опущенные ворота гаража, как и стены, смыкающиеся над головой, сливающиеся с невысоким потолком, выхолощено белые сплошные стены без единого окошка.

— Ты выглядишь плохо. Тускло, пусто. Как старый пыльный антиквариат без должного ухода. Так зря разбрасываешь подаренными тебе возможностями. Глупо.

— Что я здесь делаю?!

— Ты слишком юна — не способна понять, какой уникальный шанс тебе выпал. Какой дар ты игнорируешь. Позволяешь затухнуть искре вечности.

— Приглуши свой высокопарный тон! Мне плевать! Что я делаю тут, в этом доме?

Он на мгновение действительно задумался, скосив глаза в сторону.

— Живешь.

От уверенности, пропитавшей его спокойный голос, стало совсем не по себе.

— Гарик, — Люба постаралась унять свое бешено стучавшее сердце, взять себя в руки и не поддаваться панике. Что он несет? — Ты слышишь, что говоришь? Это не мой дом, — разделяя слова, попыталась втолковать она.

— Теперь твой.

Он стоял, высокий и какой-то хрупкий, трепеща и покачиваясь, как от лихорадки и Люба сжала зубы, чтобы они не застучали и не выдали ее страха.

— Гарик, — тихо сказала Люба, пытаясь заглянуть ему в глаза. Он не стал отводить взгляд и Люба с головой окунулась в вязкую смесь жара, холода и какой-то истерической обреченности. Эмоции смешивались в нем, скрежеща и пузырясь неожиданными вспышками, но оставались под толстой коркой внешней невозмутимости.

Упираясь руками в сиденье все еще распространяющего запах пыльной дороги мотоцикла, Люба, наконец, слезла и ступила на твердый бетонный пол. Тут же пожалела об этом, потому что в его глазах вспыхнуло торжество, как будто этим действием она согласилась со всеми его планами. Будто смирилась, что теперь живет здесь. Добровольно сделала первый шаг навстречу.

— Я… не понимаю.

Гарик еще немного помолчал, загадочно улыбаясь.

— Мне нужна вторая половина. Не пустышка на вечер. Настоящая, на вечность. Я долго и много думал и получается, что ты мне подходишь практически по всем параметрам. Теперь осталось дождаться, когда ты меня узнаешь лучше и согласишься остаться рядом по доброй воле. Но ты не способна по-настоящему оценить мое предложение, пока поблизости ошивается этот мальчишка. Он тебя отвлекает. В его присутствии ты теряешься, будто не знаешь, в какую сторону идти. Я покажу, в какую.