Вампир-Воин (ЛП)

— Ради Бога, мы оба обещали себя другим! — Печальный смех клокотал в горле Найи. — Я не могу даже коснуться тебя так, как я хочу, без риска сжечь тебя изнутри? — Она оттолкнулась от него, но Ронан удержал ее, отказываясь отпускать. Боги, он был упрямым мужчиной. — Вот так ты хочешь жить? Не сумев закрепить наши… — она фыркнула. — Я даже не могу назвать это отношениями. Нашу связь? Мне не нужна твоя кровь, чтобы жить, Ронан! Мы даже не можем заняться сексом!

Магия объединилась в ее клетках и потекла из пор. Ронан дернулся и отпустил ее, будто его ужалили. Рыдание поднялось в ее горле, и Найя проглотила его, когда решила встать. Ей пришлось уйти оттуда. Уйти от него прежде, чем она потеряла себя.

Она потянулась к дверной ручке и повернула ее, но дверь не открылась. Тепло от груди Ронана засасывало ее обратно. Он окружил ее. Переполнил ее. Его присутствие высосало весь кислород из воздуха, и мысли в голове Найи поплыли от его чистого, мужского запаха.

— Отпусти меня, Ронан.

Его ответ был низким рыком.

— Нет.

— Я хочу уйти. Блин, дай мне уйти!

Опять же:

— Нет.

Он хотел увидеть, как она развалится? Ее мир рушился вокруг, и Найе не оставалось ничего кроме руин.

— Эта связь уничтожит нас обоих. Боги, Ронан, ты не понимаешь? Я никогда не смогу быть той, кто тебе нужен!

***

Нет никаких сомнений, что их положение было в полном хаосе, но Найя жестоко ошибалась, если думала, что он просто позволит ей уйти из его жизни.

— Я думал, что ты боец, Найя.

Она вздернула подбородок. Так вызывающе. Как она могла думать, что не может быть той, кто нужна ему? Найя была единственной, кто был ему необходим в этом богами забытом мире.

— Какого черта это должно значить?

Ронан твердо упирался в дверь. Найя, казалось, неохотно отпустила ручку. Будто это было единственным, что удерживало ее от касания его.

— Ты знаешь, что это значит. Ты отступаешь. Оправдываешься, поэтому тебе не придется с этим иметь дело. Вместе.

— Нет никаких нас, Ронан! — Она потянула за ручку, отчаянно пытаясь сбежать, но он отказывался отпускать ее. — Есть только ты, и я, и эта отчаянная, сумасшедшая, всепоглощающая страсть, разрушающая нас обоих!

— Найя.

— Нет! — Она выпустила ручку и уперлась ему в грудь рукой, но Ронан не сдвинулся с места. — Я принадлежу Хоакину. Ты принадлежишь Шивон. Ты заслуживаешь быть с женщиной, которая может заставить тебя почувствовать себя целым. Которая может проколоть кожу своими клыками. Испить из тебя! Сделать все те вещи, которые ты говоришь, являются жизненно важными. И я… — измученный всхлип вырвался из ее губ, — … я должна остаться здесь. Я обязана Хоакину. И Лус. Всем им.

— Это чушь, отмазки, и ты это знаешь, Найя!

Слезы блестели в ее глазах, а воздух прокис от ее гор. Сердце Ронана защемило в груди. Глубоко и ноюще, что дыхание перехватило.

— Чего ты хочешь от меня?

— Я хочу, чтобы ты сражалась за нас, черт возьми!

— Сколько раз я должна это говорить? Нет нас, Ронан!

Она снова отпихнула его, и он захватил ее за запястья, прижав их к двери, высоко над головой. Свободной рукой он схватил ее за талию и поднял вверх, прижав тело Найи к закрытой двери. Ее груди терлись о его грудь, и Ронан не удержался и устроился в колыбели ее бедер. Найя испустила отчаянный стон, в котором было больше боли, чем удовольствия, но она не боролась.

— Я не могу продолжать в том же духе. — Ее голос был рваным шепотом в темной комнате. — Я разваливаюсь. Не могу ясно мыслить. Это становится хуже с каждой минутой, что я рядом с тобой, и я боюсь, что если не оставлю тебя, то мы оба за это заплатим.

— Я не боюсь, Найя. — Он наклонился, и ртом прижался к его уху. Ронан вдохнул ее запах — тропический лес в полном цвету. — Пока мы вместе, остальное не важно.

— Я в ужасе. — Ее голос дрожал, когда она пробормотала эти слова, послав спазм тревоги через него. — Ты извинился передо мной за то, что поддался силе, что не надеешься на контроль. Когда это я должна извиняться за то, что не в состоянии контролировать магию в тебе. Если у меня не получится… — Она прижала лбом к его лбу, и ее дыхание сбилось. — Если я не смогу спасти тебя от этой штуки, мне не выжить. Как я могу чувствовать себя так, Ронан? Когда мы так явно не созданы друг для друга, почему я чувствую, что умираю, когда представляю свое существование без тебя?

— Боги, Найя. — Почему она так упорно боролась с тем, что понял, когда в первый раз увидел ее? — Мы созданы друг для друга. — Он поцеловал ее в щеку. В висок. В уголок сочного рта. — Позволь себе на этот раз почувствовать правду.

— Я не могу. — Она дрожала в его объятиях. — Я не хочу любить тебя, Ронан.

Каждая капля страха и сомнения угнетали их связь. Найя так долго жила в крошечном пузыре. Все, что у нее было, это запутанная стая. Если бы она могла просто научиться отпускать.

— Любить кого-то не означает отказываться от любой части себя. — Пальцами он пробежался по ее ребрам к подолу рубашки, нашел голую плоть, и веки Найи распахнулись, ее темные глаза светились невысказанными эмоциями. — Речь идет о единении с единственным человеком на земле, который тебя понимает и принимает без условий. Любовь — это дар, Найя. Тот, что делает лучше. Это не проклятие, которое ослабляет и заставляет плакать.

Слеза скатилась по ее щеке, и Ронан отпустил запястья женщины, чтобы вытереть ее. Другой ладонью он обхватил ее голый торс и упивался ее утешительным теплом.

— Я чувствовала себя промазавшей в ту первую ночь. — Она сглотнула эмоции, что вырывались в ее голосе и отвернулась. — Я теряю себя с тобой, Ронан.

— Никто ничего не потерял, Найя. Мы просто нашли друг друга.

Найя запутала пальцы в его волосах и притянула его к себе. Ее губы встретились с его, мягкими, теплыми и уютными. Ронан сильнее прижал ее к двери своим телом. Не было ничего поспешного или оголтелого. Все было по-другому. Она была другой. Связь, соединяющая их, больше не тревожила его душу, будто сопротивляясь, а наоборот, окутало его.

— Пол, возможно, думал, что может отдать тебя своему сыну, но Хоакин никогда тебя не получит, — пробормотал Ронан, когда осыпал поцелуями ее горло. Звук ее бешено колотящегося в груди сердца разбудил в нем жажду крови, и он уткнулся носом в пульсирующую вену на шее. — И хотя у Шивон есть моя клятва, я больше никогда не отдамся ей.

Найя запрокинула голову, и он провел клыками по ее коже, борясь с желанием проткнуть плоть. Дрожь пробежала по ее телу, и ее ответ вызвал вкусную боль в его мошонке. Боги, он нуждался в освобождении. Ему было нужно похоронить свой член в мокром тепле Найи и укрепить их связь раз и навсегда.

— Я не буду ни с одной другой женщиной, кроме тебя. Это мой обет тебе, Найя, — сказал Ронан. — Дай мне свою. Скажи мне, что ты будешь моей, только моей.

— Да, — выдохнула Найя, когда прижала его крепко к своему горлу. — Никакого другого мужчины кроме тебя, Ронан. Я твоя.

Его клыки прокололи ее кожу, и тихий стон Найи вкупе с теплом ее дыхания у уха Ронана, заставил его потерять контроль. Он сжигал себя до кровавых гребаных чипсов прямо здесь и сейчас, потому что он отказался отстраняться от своей пары даже на чертову секунду.

Больше никаких потерянных моментов. Не просто проблески ее обнаженного тела, прежде чем кто-то или что-то вмешается. И больше без желающих — нуждающихся — ее, и знания, что он не успеет закончить. К черту Шивон и ее гребаную клятву. Это бурлило внутри него все сильнее с каждым часом. В любом случае, он будет мертв. Ронан отказывался идти в ожидающую его загробную жизни, пока держал свою пару в объятиях и занимался с ней любовью. Связывал себя с ней. Навсегда.

Ронан чувственно поцеловал Найю, его язык скользил по ней. Она на вкус была, как небеса, и сладкий, свежий весенний дождь. Она обхватывала его ногами за талию, а руками держала за его плечи, но расстояния было достаточно, чтобы он смог стянуть с ее рубашку.