Безумие (СИ)

Положили на постель, оборачивают твою грудь, руки, бока, ноги бинтами, пытаются расцепить наши руки, ты рычишь, и наши руки оставляют в покое, махают на нас - мол, оставьте это бесполезное занятие, не трогайте их. И это хорошо, покой продлится чуть дольше. Ты отодвигаешься, прижимая большое тело к краю, освобождаешь место для меня, тянешь, и я неловко переступаю с ноги на ногу, присаживаюсь, а потом растягиваюсь около твоего тепла. Ты не смотришь на меня, закидываешь руку с переплетенными пальцами мне через голову, я разворачиваюсь на бок и ложу свою голову к тебе на руку. Ты оплетаешь меня, прижимаясь к моей спине, зарываешься носом в мой затылок, глубоко вздыхаешь, а я смотрю, как хмурится Грегори, как расстроенный рот опускается скобочками вниз, разворачивается. Отворачивается от меня, больно, знаю и мне похуй. Сейчас в моей голове крутится навязчивая мысль-вопрос «Была ли я в душе сегодня или нет, а если нет, то, наверное, от меня воняет?» блядь глупость, но ничего другого в голове нет. И хочу, чтобы так и осталось.

Здесь в твоих объятьях тепло, тихо и я спокойно проваливаюсь в благословенную темноту, сплю крепко, как в защищенном коконе. И правильно, зачем кошмарам касаться моего сознания, зачем напоминать, когда рядом за спиной первопричина, размерено дышит в затылок. Защищает своим телом, вжимает в себя. Хочешь растворить в себе? Не нужно я и так в тебе, а ты во мне. Связаны, спаяны между собой.

11 глава

В этот раз Морфей добродушен ко мне, он скорбно пожимает плечами, поворачиваясь к Гипносу, что-то шепчет ему и уходит. Оставляет меня. Дарит забвение уставшим мышцам, а мозгу необходимую разгрузку. Шлейф тишины и покоя, который так необходим, длится бесконечно, чувствую, как онемела кожа натянутая набедренной косточкой, в которую жестко впилась упругая пружина матраса, а по спине пробегают маленькие разряды, похожие на пузырьки шипучки.

Время во сне проносится очень быстро, но я его ощущаю, глажу по голове, словно неотъемлемую часть себя, слежу за его спешным бегом, но не могу затормозить этого разыгравшегося щенка. Просыпаюсь, немного перемещаю тело, ближе к теплу, к пузырькам и опять оставляю этот бренный мир.

Хочется выспаться впрок, насладиться этим покоем, потому как знаю, что это может быстро закончится, стоит только вспомнить вчерашнюю ночь, и тебя в ней. Но нет, я пока не хочу осознавать, не буду просыпаться. Сильнее прижимаюсь к тебе, а ты не возражаешь.

Спишь? Навряд-ли, регенерация у тебя намного лучше, чем у вампиров, да и сон практически не нужен. Тогда зачем это представление? Играешь со мной?

А я и ни-против - пока.

Твое дыхание шевелит маленькие волоски на затылке, а я окончательно просыпаюсь от испуганных мурашек, уползающих к спине, но не могу заставить свое тело шевелиться. Испугано замираю, жду, когда тебе надоест лежать, и ты уйдешь. Сама я этого сделать не смогу или смогу, но захочу ли? В твоих объятиях до зубного скрежета хорошо и спокойно и это разочаровывает меня. Так не должно быть. Ты существо, сломавшее мою жизнь, но блядь, почему мне так спокойно рядом?

Я должна опасаться ублюдка, ненавидеть, но чувство, что все это перегорело, неправильностью карябает по сознанию, не когтем, нет, как шероховатая губка, не больно, но раздражающе.

А наши переплетенные пальцы? Почему они не расстались за все время сна и до сих пор крепко стискивают друг друга? Такого не должно быть, губка замирает и тут же берется за дело с новой силой.

- Не думай. – Хриплый голос растекается по коже и убегает, не касаясь моих щек, но я упорно молчу и назло тебе, ублюдку, думаю и пытаюсь воскресить все пережитое по твоей вине.

Мне проще ненавидеть тебя, чем… что? Что я чувствую к тебе? Не понимаю, но чем бы оно, не было, оно спокойное. Трется за грудиной мягким комком, легко касаясь, стараясь не привлекать к себе внимания, боясь, что я смогу его вырвать, растоптать. А я не смогу, из нас двоих ты был чудовищем, а я нелепым его наблюдателем. Только тебе под силу расправиться с этим чувством, раздавить его своими «Grinders» приобретенные из «British Boot Co».

Я еще там, в той комнате заметила, ты поклонник всего натурального, качественного, обязательно от известного производителя. Эта твоя попытка скрыть в красивой упаковке свое гнилое нутро? Скорее всего. Вот только я не купилась тогда, да и сейчас это практически не возможно, я знакома с этим нутром, ты был настолько великодушен ко мне – красовался им урод.

- Я знаю, ты не спишь. – Твое дыхание касается меня.

И мне чертовски хочется, назвать его зловонным, но ты же во всем идеален, и это именно дыхание - слова смешанные с перечной мятой. А еще мне забивает ноздри аромат леса после теплого, летнего дождя, но это, скорее всего, пахнет от твоей руки, на которой я до сих пор лежу.

- Я ошиблась, или мы поменялись ролями? Уговорил, Нобеля заберешь себе, а я не получу Оскара, видимо из меня никудышная актриса. – Вспоминаю недавний сон.

Вспоминаю свои злые мысли и тихо отвечаю, зажмуриваюсь до черных точек и резко распахиваю глаза, которые тут же спотыкаются на пустой койке, где лежал Грегори.

Его нет. Возможно, он разочаровался и ушел. Я бы поступила именно так, а ведь по сути дела я и сама в себе разочарована. А он… он, просто не захотел быть свидетелем моего падения. Жаль, конечно, терять друга, но что поделать, если я живу в таком мире.

- Не понял? – Ну, еще бы.

Ты хоть раз пытался? Сомневаюсь, но тебе об этом знать не стоит. Ты и так слишком хорошо изучил меня, но не мои мысли. Эту территорию я оставлю только для личного пользования. А ты так и прозябай, разбираясь во мне с помощью своего невзъебенного обоняния и острого зрения.

- И не надо. – Я пытаюсь вывернуться из твоего душного плена, и ты отпускаешь меня, только со второй попытки. Хочется с хрустом потянуться, вспомнить, ощутить всю прелесть отдохнувшего тела, а еще ужасно хочется зевнуть. Вот только не на твоих глазах, не хочу, чтобы ты понял, что мне было удобно в твоих объятиях и на удивление хорошо спалось в них же.

Делаю несколько шагов на выход из этой стерильной белизны и замираю перед расправленной кроватью, мнусь. Не хочется впускать правду в себя. Еще несколько часов назад, здесь лежал друг, а теперь… кто он мне? Никто.

- Он ушел час назад. Всю ночь бдел за мной. Мальчишка. – Это хорошо, хочется ответить, но я молча выхожу.

Перед глазами грустные скобки Грегори, а потом спина и это удручает, хоть и не сильно. Я в этом даже вижу некие плюсы. Он бросит перемыкаться на мне, найдет себе такую же веселую и задорную девушку и все будет хорошо, а я действительно порадуюсь за него, и может, когда-нибудь мы сможем опять дружить? Мне бы этого хотелось, в моем мире и так немного друзей, поэтому не хочется терять хотя бы одного.

В столовой появляюсь только после долгой пробежки и затяжного душа. Не знаю, что хотелось смыть с себя, но терла кожу очень долго, до покраснения и удовлетворенно разглядывала ее в зеркало, услужливо установленного прямо напротив – во весь рост. Даже если очень сильно захочешь, не сможешь пропустить и миллиметр кожи. Не знаю, что во мне видят мужчины, особенно, такие как Грегори, самая обычная – бледная, голубые глаза, тонкий нос, впрочем, как и губы и резкие черты скул, сужающиеся треугольником к подбородку. Тощее тело, никакой груди, ну не считая единичного размера. Я в общей массе этих мужчин просто теряюсь. Бледнявка. Так и должно быть, правильно он называет меня мышью. Тихая, и неприметная, особенно когда спрятана в своем капюшоне.

Смотрю на мобильник и решительно жму долбанную зеленую кнопочку. Три гудка с той стороны щекотят нервы и обрываются обиженным сопением. Он не говорит со мной, потому как уверен, что в ответ услышит тишину. Да, не смотря на последний срыв, я всегда набирала его и он отвечал. Сначала. А вот сейчас принимает вызов и молчит в трубку. Такое беззвучное общение у нас, но не сегодня.