Ёлка Для Вампиров (СИ)

Столь не вовремя появившийся смотритель лесхоза не нарочно помешал романтическому уединению. Просто он усердно относился к своим обязанностям. Помятуя о фейерверках, он бдительно обходил территорию с огнетушителем. Соня рассмотрела раструб этого огнетушителя под слепящим сиянием фонаря — раструб, уставленный на них. Приняв его за дуло ружья, девушка лишилась чувств, благополучно упав в объятья Юлия. Последней ее мыслью, поразившей ее сознание перед погружением в непроглядный мрак, было: «Меня пристрелят из антикварного мушкета? Какая нелепая смерть.»

__________

В лесную сторожку Юлий принес ее на руках. Неожиданный обморок плавно перетек в глубокий сон. Во сне Соня доверчиво прижималась к нему, обняв за шею. Юлий чувствовал щекой ее теплое дыхание, он держал ее крепко и бережно.

Впустив их в дом, лесник только многозначительно хмыкнул. И отправился обратно со своим огнетушителем в чащу, искать пожароопасные фейерверки.

Юлий оставил Соню в комнате, удобно устроив на диване перед мягко мерцающим камином. А сам вышел в небольшую кухню. Достал мобильник, со вздохом набрал номер. Рассеянно взъерошил пятерней волосы, пока слушал мелодию вызова. Песенка оборвалась на полуслове:

— Да, Юль?

— Мы на месте, — негромко сказал Юлий.

— Наконец-то. Запаздываете.

— Всё согласно плану! Машина заглохла, и пришлось добираться пешком.

— Ах, верно. Извини, я забыл детали твоего плана. Знаешь ли, уже стал подозревать, не сбежали ли вы и вправду в город. Думал: неужели ты меня предал?

В трубке послышался смешок.

— Ты волновался? Ревнуешь? — хмыкнул и Юлий.

— Не дождешься. Это просто жажда, — отговорился собеседник.

Юлий резко обернулся к двери черного хода, ведущего из кухни во двор. С тихим щелчком провернулась ручка замка. Дверь распахнулась, впустив порыв холодного ветра и снежные хлопья.

— Я нашел бы вас по запаху мандаринов, — заметил Герд. И эхо этой фразы Юлий услышал в телефоне.

Переступив порог, Ольгерд улыбнулся другу. Нажав «отбой», спрятал мобильник в карман своей короткой пушистой шубки. Стряхнул с непокрытых волос снежинки. А Юлий и не заметил, когда успел повалить такой густой снегопад.

— Где она? — нетерпеливо спросил Герд, небрежно сбросил шубку на табурет.

Юлий кивнул на закрытую дверь в комнату:

— Спит.

— Спит?! После всех страхов и переживаний? — Герд приоткрыл дверь, заглянул в щелку. Обернувшись, сердитой кошкой зашипел на Юлия: — Ты снова позволил ей напиться? Черт! Ее вкус опять будет испорчен! Хотя… Ладно, переживу. Я так хочу ее, что больше не могу терпеть.

— Подожди! — удержал его Юлий.

Герд удивился. Закрыл дверь.

— Что такое? — спросил он.

Юлий замялся, отвел взгляд.

— Ты собираешься обратить ее?

— Не думаю, что она для этого подходит.

— Значит, ты выпьешь ее полностью…

— Почему бы нет? Могу я сделать себе подарок? — игриво улыбнулся Герд. — Согласись, я ведь так давно не позволял себе увлечься. Могу я хоть иногда забыть о запретах и уголовной ответственности? Или… Ты что-то имеешь против? — улыбка исчезла с его губ, он внимательно посмотрел в его глаза.

— Нет, ничего.

Юлий опустил голову. Присел на угол кухонной тумбочки.

Да, Герд всегда себя контролирует. Он не может, в отличие от них, просто, без раздумий и без угрызений совести, брать то, что приглянулось. Он всегда взвешивает и оценивает свои желания… Но если Герд решил что-то заполучить — он своего добьется. Он всегда твердо знает, чего хочет — и всегда получает это. Он и представить себе не может, что ему вдруг кто-то помешает или откажет. Для него не существует препятствий! И эта девчонка просто очередная прихоть, каприз, мимолетное увлечение. Значит, ее жизнь для него — пустяк, не стоит сожаления. Он уже всё обдумал и всё решил. Он уже решил, будет ли она жить. Или умрет.

— Что случилось? — Герд подошел, встал перед ним. Чтобы заглянуть в глаза, ласково отвел длинную челку набок, заставил поднять голову, тронув за подбородок. — Тебе ее жалко?

— Вовсе нет! Она обычная пустышка, — возразил Юлий.

— Так и знал. Нельзя было оставлять ее с тобой. Ты успел к ней привязаться, — огорченно проговорил Ольгерд. — Но что же делать мне? Я хочу ее. И ты понимаешь, что это значит.

— Знаю. Ты всегда получаешь то, чего хочешь, — кивнул Юлий. Перехватил руку, гладившую его по щеке. — Никто никогда тебе не отказывал, даже если знали, что это будет стоить им жизни. Никто, кроме тети Дуси. В тот раз ты сумел обуздать жажду, отступился от своей избранницы. Единственный раз в жизни ты уступил.

Поглаживая холодные тонкие пальцы, Юлий со скорбью рассматривал шрам на тыльной стороне ладони. Свежий шрам, оставшийся от зубов Ромео. Венчание обошлось дорого…

— С тетей Дусей? — улыбнулся Герд, придвинувшись ближе. — Не понимаю, как я тогда сдержался. Я чуть с ума не сошел…

Покрыв шрам поцелуями, Юлий повернул руку и припал губами к давно зарубцевавшемуся порезу на запястье. Он очень хорошо помнил, как, когда и из-за кого Герд получил этот порез, и это воспоминание до сих пор терзало его совесть.

— Проклятье! Теперь и я называю ее «тетей»? — с горечью вздохнул Герд. Другую руку положил на темный затылок, пропуская прядки сквозь пальцы. — Кажется, она была для меня «малышкой» совсем недавно. Время безжалостно.

Герд тихонько застонал, когда Юлий провел языком по покрасневшей бороздке на коже.

— Если бы она согласилась, ее не коснулась бы старость. И сейчас она оставалась бы красивой и юной.

Под тонкой бледной кожей явственно просвечивали синеватые жилки, манящие, сладкие…

— Она выбрала свою настоящую жизнь.

— Что ты хочешь этим сказать? — отнял руку Герд. — Неужели ты вдруг пожалел, что присоединился ко мне?

— Нет, конечно! — Юлий поднялся с места, но Герд не отошел ни на полшага. Они словно мерились упрямством, почти что лоб в лоб. — Но эта девчонка…

— Софи не откажет мне.

Юлий поднял руку и завел непокорно выбившуюся светлую прядь за ухо. Потерся носом о висок, вдохнув неуловимый аромат волос, тронул губами мочку. Герд невольно задышал чаще и глубже, откликаясь на привычную манеру подластиться. В голосе прибавилось бархатистости, в словах сладкой тягучести:

— Она станет моей. Она упрямится. Но когда она в моих руках, ее тело просто пылает от ответного желания. Она не осознает этого, но на самом деле она просто жаждет меня.

— Ты так думаешь? — пробормотал Юлий, поощряя откровенность друга, которому так надоело быть сдержанным.

— Я уверен. Никто не смог преодолеть вожделения.

— Но… она девственница. — Юлий облизнулся: раз прижался всем телом и прикрыл глаза, значит не против, позволяет…

— Я знаю, — выдохнул Герд. — Странно, да? Редкое явление в эту распущенную эпоху. Такое чопорное воспитание. При этом в ней столько нерастраченной страсти! Едва к ней прикасаюсь, как ее кровь начинает кипеть от возбуждения. Представляю, какой вкус у нее будет, когда я доведу ее до пика наслаждения. Боюсь опьянеть от одного глотка!

— Но…

— Не беспокойся. Я буду с ней нежен.

— Я не о том. Вокруг тебя столько красавиц, их кровь столь же горяча. Стоит тебе пальцем поманить, тебе с восторгом отдадутся сотни девиц, и кровь у них закипит не хуже. Но тебе приспичило завоевать эту. Почему ее? Неужели нет лучше?

— Верно. Вокруг меня слишком много красавиц, которым кажется, будто они меня любят. Но эта — горит в моих руках, и при этом сопротивляется желаниям собственного тела всеми силами.

— В тебе проснулся охотник? — улыбнулся Юлий, обнял за талию, тонкую как у девушки. — Наскучило, что все тебе любят?

— Не смейся, — укорил Герд. — Любить самому и быть любимым — вовсе не одно и то же. Влюбиться, загореться, добиваться ответного пламени… В этом есть азарт, в этом свежесть жизни! Быть любимым — это совсем другое дело. Ненужное чувство сковывает, вызывает досаду. Но приходится терпеть… Ты еще молод, Юлий. Ты еще не знаешь, как это трудно — быть любимым. Как тяжело позволять любить, если тебе это уже не нужно.