Пыльными дорогами. Путница (СИ)

Он кивнул на меня.

Я быстро поднесла к лицу рукав и увидела, что среди обережных символов, Варвара вышила еще и руны.

- Откуда древний язык знаешь?

Мужик подошел ближе и поклонился мне.

- Ратко меня звать. Отец мой чародеем был в княжестве Зарецком.

Я поклонилась в ответ.

- Вёльмой зови.

Ратко приветливо кивнул.

- Идем что ли, поговорим? Дело к тебе есть. Помощь нужна.

- Куда ж идем? - опасливо оглянулась я.

- В хату мою. На берегу живем с женой.

Минуту я подумала. Боязно вот так вот с чужим человеком куда попало идти. Да только сам он имя назвал и помощи спросил. Нельзя просящего отвергать, не любят этого боги.

- Идем, Ратко, - согласилась я.

Дом у Ратко оказался темный и тесный. От печи, топившейся по-черному, кругом были копоть и запах дыма.

Жена его, молодая изможденная женщина, предложила мне угощение. А детей, двоих мальчиков, они выпроводили гулять.

- Тяжело вам тут видать? - спросила я, оглядевшись.

- Не жалуемся, - ответила Смиляна. - Ратко летом рыбу ловит, а зимой по-плотницки подрабатывает. На жизнь хватает.

Я слушала ее и не верила. Разве ж можно заработать на жену и двоих деток ловлей рыбы в Марве? В бедности они живут. Вон и на обед у них одна лишь рыба, брюква да свекла.

Много мне нищих доводилось видеть. Разными они были - кто стар, кто болен, у кого все отобрали, а кого и родные в белый свет пустили. Были те, кто сам все промотал да в побирушки заделался. Видела я и тех, кто ходил работу искал, на любую соглашался - хоть за медяк, хоть за миску похлебки. Разные были люди, разные им судьбы выпали.

Дед Талимир, помнится, наказывал мне сторого-настрого: «Сердце, оно живое, оно все услышит и узнает, все скажет, только слушай. Коли говорит, что не по своей воле человек нужду терпит, помоги. А коль скажет, мол, врет он, можешь и мимо пройти, раз уж сама сумы не боишься».

Смотрела я на Ратко и супругу его, Смиляну, казалось мне, не рады они такой жизни, не сами ее выбрали. Не след бы мне в чужие дела соваться да мимо пройти не смогу.

- Летом все легче нам, - говорила Смиляна. Приглядевшись получше, я заметила, что в тяжести она. - Да осень скоро грядет. Тогда уж и не знаю, как быть. Чем печь топить будем, не ведаю.

На глазах ее, под которыми круги усталости пролегли, слезы навернулись. Смиляна смахнула их краем передника и села рядом с мужем. Тот хмуро смотрел перед собой.

- Чем же я вам помочь могу? - спросила.

- Обмолвился я, что чародеем мой отец был. В княжестве Зарецком. Небедно мы жили - и дом, и слуги, и кони свои, и почет, и слава. Князю Янкару Кшескому служили. Сел он на трон вперед брата своего, пока тот в Гачине воевал. А как вернулся, место уступать-то и не захотел.

Я хоть и девкой темной была, а все ж знала, что в Зарецком завсегда усобицы шли. Князья тамошние - четверо братьев все не могли землю поделить. Все больше и больше хапнуть им хотелось. А хапать-то и нечего. Зарецкого ведь и на треть Беларды не хватит.

- Бежал Янкар в Феранию, как дружину его разбили. А отец мой в руки к брату его, Здорану, попал. Мать моя, его помощница, бежать успела. Мы с детьми и Смиляной тогда уж в Беларду ехали - предупредили нас, мол, уходить нужно. Велел Здоран отцу тайны князя Янкара выдать, а тот смолчал. Не тронул его Здоран, за то спасибо. Хитрее поступил. Своих чародеев позвал и велел им заклятие на его детей навести. На нас со Смиляной. С тех пор нет нам житья, нигде места найти не можем. Ребятишки хворают, а третий...

Смиляна негромко всхлипнула.

- ...с темным даром родиться может. Того больше всего боимся. И не знаем, у кого помощи просить. Денег у нас нет, отдать взамен нечего.

- Так чего ж в Дом Предсказаний не пошли? - развела руками я.

- Пошли бы... - вздохнула Смиляна. - Да только знать бы, к кому да как. Чужеземцы мы, зарецкие.

Ратко сидел мрачный, не поднимал глаз.

- Не любят ваши колдуны зарецких, - ответил. - Кто же станет со словом ушедшей спорить?

- Стало быть, ее слуга на тебя заклятие навел?

- А кто же? Отец мой молодым богам служил, а Здорана приспешники... Сама понимаешь.

- Сможешь нам помощь, девица? - на глазах Смиляны сверкнули слезы. - Уж не знаем, что и делать.

Я миг подумала.

Вижу, несчастны они, помощь нужна, а сделать сама ничего не сумею. Разве ж мне, непосвященной-необученной заклятие ушедшей снимать? Да сила моя другая.

- Обещать не буду, Смиляна, - молвила им в ответ. - Но все сделаю, чтоб другие откликнулись.

- Спасибо на добром слове, - чуть склонил голову Ратко. - Только сама чего не берешься?

- В учениках я еще хожу да и... не мне с ушедшей спорить. Сама ее силой связана.

Смиляна так и отшатнулась:

- Никак темная жрица?

- Заклинательница я. Сама не помогу, но того, кто может, уговорить постараюсь.

Когда я домой вернулась, уже повечерело. Трайта окунулась в свет коптящих факелов и снова стала тем городом, что меня пленила.

В очаге ярко горел огонь, разведенный Хельгой. Сама она была единственной гостьей. Сидела на месте Велимира у самого пламени и бегло вышивала чужеземный узор на белой ткани. На меня лишь взглянула и снова к работе вернулась.

- Нет никого, Хельга?

Скельдианка отрицательно мотнула головой.

- Велимир в Дом Предсказаний ушел, а племянник его и не возвращался. Говорил, испытание ему назначили.

- Как так? - всплеснула руками я. - И мне ни слова?

Хельга сделала вид будто не поняла ничего. Только взглянула искоса - в глазах северянки огонек сверкнул - и ровным голосом ответила:

- Он лишь Велимиру и сказал, а я посуду убирала да услышала.

Обхватив себя руками будто холодно мне стало, дрожу, села рядом с ней у огня.

Светлый боги, дайте ему сил, спасите от злых чар.

Матушка - Ладьяра, помогаешь ты тем, кто любит, тем, кто помнит, кто ждет и очаг каждый вечер разводит, чтоб другому тепло было. Помоги, Ладьяра, моему хорошему, дай сил все вынести.

Самой мне уж не страшно было. Испытание скоро, а не боюсь. Только бы с Ладимиром все ладно сложилось.

- Есть не станешь? - спросила Хельга.

Не укрылось от нее, как я в лице переменилась. Да только та прислуга хороша, что на дела хозяев глаза вовремя закрывает.

- Нет, не хочется, - ответила. - А Осьмуша где?

Она невольно скривила губы.

- Оборотень снова ушел. Сказал, чародей Зоран его в ученики взял.

- Вижу, не по нраву он тебе?

Скельдианка отложила шитье и на меня взглянула:

- В моей стране таких как он серебряным клинком в сердце привечают, а после сжигают да пепел по ветру развеивают. Детям ночи не след среди людей жить. А вы его в дом взяли...

Хельга, всегда спокойная, брезгливо сморщилась и чуть-чуть не плюнула.

- А, если не виновен он в беде своей?

- И что с того? - не смягчилась она. - Он гибель людям несет, зло одно. Старейшины моей родины скорый суд таким чинят.

Взглянула я на северянку и боязно стало.

«Страшны не гнев да ненависть, страшно равнодушие», - как-то сказала мать. Помню, в тот день сосед жену свою до смерти чуть не забил на глазах всего села. Лишь мои отец с братом за бабу и заступились, остальные молча глядели.

- Старейшины, может, смеют суд да расправу чинить, а тебе не следует, - ответила я.

Хельга жестко усмехнулась.

- А и я и не спешу. Не мое то дело. Как и не твое, Вёльма. Рано нам судьбы вершить.

- Тихой ночи, Хельга, - сказала я и бесшумной тень выскользнула в коридор.

Прошла по темноте, наощупь все углы и повороты угадывая, к себе в комнату отправилась. Открыла окно и поглядела в звездное небо.

А и много же зерен сегодня предстоит птахе склевать!

В воздухе витал густой дымный запах, заглушавший даже постоянную городскую вонь. Откуда-то лилась музыка, слышались крики, а в соседнем дворе тоскливо выла собака.

- Светлые боги, оберегите Ладимира, оберегите любимого моего, - прошептала я, глядя на небо.