Коварная красота

— У тебя кто-то в гостях?

— Никого, только мы с Бумером.

Засвистел чайник, и Сет поспешил внутрь вагона, бросив на ходу:

— Сделал себе сэндвич. Хочешь половинку?

— Нет, только чаю.

Айслинн сразу полегчало. Рядом с ним она чувствовала себя гораздо уверенней. Сет был воплощением спокойствия. Он не пустился в разгул, когда его родители уехали куда-то с некой важной миссией, оставив ему все, чем владели. Купил только парочку вагонов, превратил их в подобие трейлера и жил довольно умеренно. Встречался с друзьями, устраивал вечеринки. Поговаривал о поступлении в университет или в художественную школу, но не спешил с этим.

Айслинн обошла стопки книг на полу. Чосер и Ницше соседствовали с «Эддой», «Камасутра» — со «Всемирной историей архитектуры» и любовным романом Клер Данкл.

— Переложи куда-нибудь Бумера. Он сегодня вялый. — Сет ткнул рукой в сторону удава, дремавшего в одном из кресел в той части вагона, где была обустроена гостиная.

Подлокотников у обоих кресел, зеленого и ярко-оранжевого, не имелось, при желании в них можно было забраться с ногами. Возле каждого стоял деревянный столик, заваленный книгами и газетами.

Айслинн осторожно подняла свернувшегося кольцом удава и перенесла его на диван у другой стены узкой комнатки.

Сет подошел с двумя блюдцами в руках, на каждом — китайская фарфоровая чашка, расписанная голубыми цветами.

— Высокогорный улун. Утром только прислали.

Айслинн взяла одну чашку — немного чая выплеснулось при этом на блюдце, — попробовала.

— Вкусно.

Сет сел напротив: чашка в одной руке, блюдце в другой. Вид на редкость благодушный, несмотря на покрытые черным лаком ногти.

— У «Вороньего гнезда» кого-нибудь видела?

— Там Гленн. Просил передать, что колонки прибыли.

— Надеюсь, ты туда не заходила? Прошлым вечером была облава. — Он нахмурился. — Гленн не сказал?

— Нет, но он видел, что я заходить не собираюсь.

Сет сразу перестал хмуриться. Радуясь этому, она устроилась поудобнее, подобрала под себя ноги.

— Взяли кого-то?

Она отпила еще чаю в ожидании последних новостей. Так Айслинн могла сидеть часами, пока Сет рассказывал о друзьях-приятелях, набивавшихся к нему в дом чуть ли не каждый вечер. Она наслаждалась иллюзией, что мир именно таков, каким кажется, ни больше ни меньше. Только Сет и давал ей это — крохотное личное пространство, где можно верить в иллюзию.

Правда, когда они познакомились пару лет назад, ходить к нему в гости Айслинн стала не из-за этого. Просто у его дома были стальные стены. Из-за этого в последнее время ее все чаще посещала глупейшая мысль: надо ответить на его ухаживания. Постоянных отношений с девушками Сет не заводил. У него была репутация замечательного любовника на одну ночь. Айслинн одной ночи не хотела. Может, и хотела… но не в том случае, если в итоге она потеряет его дружбу и возможность приходить в убежище со стальными стенами.

— У тебя все в порядке?

Она посмотрела на него. Снова этот вопрос…

— Конечно. Устала немного.

— Не хочешь рассказать?

— О чем?

Айслинн сделала глоток чаю. Надеялась, что он сменит тему. И одновременно надеялась, что не сменит.

Хотелось бы ей хоть кому-то все рассказать, поговорить о фэйри. Бабушка таких разговоров избегала. Она была уже старенькая и с каждым днем казалась все дряхлее, у нее и сил уже не оставалось спрашивать, где внучка бывает по вечерам, чем занимается.

Айслинн изобразила беспечную улыбку. С Сетом можно было бы поделиться своей тайной. Вроде бы можно, но на самом деле нельзя. На соблюдении этого правила бабушка настаивала.

Интересно, поверил бы он?

Из второго вагона доносилась музыка — попурри из песен Godsmack, Dresden Dolls, Sugarcult вперемежку с пьесами Рахманинова и прочим, чего она не узнавала.

Мир и покой. И вдруг Сет прервался на полуслове и поставил чашку на стол.

— Пожалуйста, расскажи, что с тобой происходит.

Рука у нее дрогнула, чай выплеснулся на пол. Он никогда не приставал с расспросами, это было не в его духе.

— О чем ты? Ничего не…

Сет перебил:

— Брось, Эш. В последнее время ты сама не своя. Приходишь сюда гораздо чаще, а поскольку дело не в нас с тобой… — Он взглянул на нее с каким-то непонятным выражением в глазах. — Или…

Отведя взгляд, она сказала:

— У нас с тобой все прекрасно.

И отправилась в кухню за половой тряпкой.

— В чем же дело? Какие-то неприятности?

Он попытался поймать ее за руку, когда она проходила мимо.

Айслинн увернулась.

— Никаких. — Она принялась вытирать пролитый чай, старательно смотря в пол, делая вид, что не замечает его упорного взгляда. — Слушай… э-э-э… а где все?

— Я попросил, чтобы мне дали передышку на пару дней. Хотел встретиться с тобой наедине. Поговорить. — Он вздохнул, отнял у нее тряпку. Отбросил, не глядя, и тряпка шлепнулась на кухонный стол. — Расскажи, в чем дело.

Айслинн выпрямилась, но он схватил ее за руку и не позволил отойти. Притянул ближе.

— Я с тобой. И буду с тобой. Что бы ни случилось.

— Ничего не случилось. Правда. — Она застыла на месте. — Я всего лишь ищу безопасное место и хорошую компанию.

— Тебя кто-то обидел? — спросил он с необычной напряженностью в голосе.

— Нет.

Айслинн закусила губу. Не думала, что будет столько вопросов. Хотя и надеялась на это.

— Собираются обидеть?

Он посадил Айслинн к себе на колени, уткнулся подбородком в ее макушку.

Вырываться она не стала. Сет обнимал ее так не раз, когда она возвращалась с материнской могилы. Или когда бабушка болела в прошлом году. Объятия были привычны. Расспросы — нет.

— Не знаю. — Глупо, но она вдруг заплакала, тихонько всхлипывая, не в силах удержаться. — Не знаю, чего они хотят.

Сет погладил ее по голове. Потом по спине.

— А кто они, знаешь?

— Примерно.

Айслинн шмыгнула носом. Черт, ну и хороша же она сейчас. Попыталась отодвинуться, но Сет прижал ее к себе крепче.

— Что ж, значит, с этого и начинай. — Он нагнулся, поднял с пола блокнот и ручку. Пристроил их на ее колене. Подбодрил улыбкой: — Рассказывай. Мы все выясним. Поговорим кое с кем. Заглянем в полицейские сводки.

— Полицейские?

— Ну да. Не помешает. Встретимся с Кроликом из тату-салона. Он в курсе всех дел. Узнаем, кто они. И примем меры.

— Из полицейских сводок об этой парочке ничего не узнаешь.

Айслинн даже улыбнулась при мысли о занесении в полицейский протокол безобразных выходок фэйри. Понадобилась бы целая полоса в ежедневной газете. Особенно для того, что творилось в самых «безопасных» местах — дорогих частных домах в пригороде, вдали от спасительных стальных каркасов и мостов.

— Тогда пойдем другим путем. — Он откинул волосы с ее лица, вытер слезы со щек. — Серьезно. Я — бог розыска. Дай только след, и я непременно что-нибудь найду. Пойму, чем можно их шантажировать, к примеру, или как договориться. Может, им что-то нужно от тебя. Если нет, они нарушают закон. Преследование — это уже статья. В крайнем случае, Кролик знает нужных людей.

Она все-таки высвободилась из его объятий и пересела на диван к Бумеру. Тот даже не шелохнулся. Такой холодный на ощупь, что Айслинн вздрогнула. Вечно холодный. Рассеянно поглаживая удава, она задумалась. Сет никому и никогда не выдавал ее тайн. О маме, например. Ему можно доверять.

Сет откинулся на спинку кресла, положил ногу на ногу.

На груди его тенниски, мокрой от ее слез, виднелась полустертая надпись белыми буквами: «PIXIES». [1]Возможно, это знак. Она так часто представляла себе, как все ему рассказывает…

Сет смотрел на нее и ждал.

Айслинн насухо вытерла щеки.

— Ладно.

И замолчала. Он поднял бровь, сверкнув колечком, и мягко подтолкнул:

— Ну?

Она сглотнула и со всем возможным спокойствием сказала:

— Фэйри. За мной ходят фэйри.