Пробуждение (СИ)

Девушка спокойно прошествовала мимо него и заняла свое место на трибуне. Гийон всмотрелся в черты ее практически совершенного лица и сглотнул ком, подступивший к горлу. Ее большие глаза были окутаны дымкой бирюзовых теней. Темные брови проглядывали сквозь пряди осветленных волос ровными приподнятыми линиями. Четкий контур скул был обозначен бледно-розовыми румянами, а губы, увлажненные прозрачным блеском, придавали общему образу некую невинность.

Гийон многократно увеличил изображение и сфокусировался на этих глазах. Сегодня они казались еще больше насыщенными темно-синим оттенком, чем когда-либо. Сквозь марево этого цвета будто проскальзывала бирюза, и создавалось впечатление, что цвет ее глаз именно бирюзовый, а не синий.

Да, это была она, та же девушка, что изо дня в день делала его жизнь невыносимой, но сейчас он напрочь забыл об этом. Красивая. Она была настолько совершенна в его представлении, что даже простое ее созерцание доставляло ему самое настоящее удовольствие. И только руки, аккуратно фиксированные специальными медицинскими ортезами, напоминали ему о том, ради чего все они собрались сегодня в этом зале.

— Вам объяснили, зачем Вы здесь? — спросил один из двенадцати даниилов.

Кайлин вздернула носик и вопросительно взглянула на него.

— Да, ваши мальчики посвятили меня в суть дела.

— "Мальчики"? — удивленно переспросил даниил.

— Не нужно придираться к словам, уважаемый. Вы все прекрасно поняли, — отрезала она и, сложив руки на груди, продолжила: — Клянусь говорить правду, только правду и ничего кроме, да покарает меня мой опекун!

Гийон смотрел на это представление, разыгрываемое его подопечной, и не понимал, что происходит. Она вела себя… вела себя… как… как настоящая стерва! Эта мысль показалась Гийону весьма занимательной и он, поудобнее расположившись на стуле, продолжил слушать речь этой маленькой актрисы.

— Что Вы только что произнесли?

— Я? Клятву, что же еще, — засмеялась она, а вместе с ней и часть аудитории, присутствующая на допросе.

Маркусу, Сианне и Рихтору было не до веселья. Они ожидали самого худшего — отстранения Гийона от должности — и от показаний Кайлин зависело, как решиться исход дела.

— Ваш опекун когда-нибудь наказывал Вас, Кайлин?

Кайлин повернулась лицом к Гийону и, глядя ему прямо в глаза, твердо ответила: "Нет, никогда".

— Тогда как Вы объясните вчерашний инцидент?

— Это? — переспросила она, поднимая обе руки в воздух.

— Да, "это".

— Да нечего здесь объяснять. Пошла в туалет, ноги заплелись, упала на зеркало и разбила его.

— Простите, Вы сказали, что у Вас "заплелись" ноги?

— Совершенно верно.

— Но как это возможно на сухом гладком покрытии?

— Обыкновенно! Вы что, никогда не падали на ровном месте?

— Нет.

— Тогда Вам повезло больше, чем мне.

— Скажите, а как Вы оказались в мужском туалете?

— Вошла в дверь, — искренне ответила Кайлин и захлопала ресницами.

Маркус не смог подавить смешок, и зажал рот рукой. Гийон слегка улыбнулся, хотя сотворить такое усилие и откровенно не рассмеяться, ему тоже было трудно.

— Вошли в дверь?

— Почему Вы постоянно переспрашиваете? Я что, плохо владею языком?

— Просто, то, что Вы говорите, не соответствует действительности.

— Интересно, с чего Вы это взяли?

— У нас есть запись камер наблюдения из холла здания и мужского туалета в частности.

— И что? — никак не отреагировала на это заявление Кайлин.

— Нам показалось, что Ваш опекун насильно провел Вас в помещение туалета, затем умышленно, против Вашей воли намочил вам голову водой из крана. Вы сопротивлялись, и в ходе потасовки нанесли себе увечья.

Кайлин развернулась на стуле к "обвинителю" и, вопросительно подняв брови, изрекла:

— В тот день у меня было сильное похмелье.

— Похмелье?

— Да перестаньте же Вы, наконец, переспрашивать! — взорвалась она. — Похмелье, плохо мне было, понимаете? Тошнило. Вот Гийон и помог мне пройти в туалет. Почему в мужской, я не знаю, наверное, по привычке зашел. И голову опустил под струю холодной воды, чтобы мне стало легче. Освежает, понимаете? В общем, вода оказалась немного холоднее, чем я ожидала. Естественно, что я вспылила и решила высказать опекуну все, что я думаю об этом. В итоге, мои ноги "заплелись", и я головой разбила зеркало. Сама. Никто мне не помогал!

— Скажите, и часто Вы страдаете похмельем?

Гийон неожиданно напрягся. Он понял, что теперь уже комиссию стало волновать ее странное поведение, а это означало, что Кайлин ступила на опасную тропу. Он ничем не мог ей помочь, и надеялся лишь на то, что у Кайлин хватит ума не подставиться под удар.

— Нет. Честно говоря, в первый раз такое случилось со мной. Я решила попробовать современное вино. Я никогда не разбиралась в алкогольных напитках, но мне показалось, что сладенькое будет приятнее пить, чем сухое. В общем, купила я бутылку десертного красного и осушила ее вечером до дна. Откуда мне было знать, что оно крепленое?

— А этикетки Вы не читаете?

— Что-то я не поняла? Мы сейчас разбираем дело о том, как я перебрала с алкоголем, или дело о субординации моего опекуна? К чему все эти вопросы?

— Мы пытаемся выяснить обстоятельства, при которых Вам были нанесены эти травмы.

— Эти травмы нанесло мне зеркало, которое я разбила в туалете. Вот и все обстоятельства, которые Вас должны интересовать.

— Ваш опекун несет за Вас ответственность. Если он позволяет Вам напиваться, пусть даже случайно, это означает, что он не достаточно хорошо исполняет свои обязанности.

— Позвольте, — перебила его Кайлин. — В данный момент Гийон Самари все еще является моим опекуном, не так ли?

— Да.

— И он обязан следить за тем, чтобы я не нарушала оговоренные законодательством правила?

— Да.

— В таком случае, может быть, Вы мне ответите, где в Конституции прописано, что человек не имеет право употреблять алкоголь в нерабочее время?

— Никто не говорит о том, что Вы не имеете право употреблять спиртные напитки. Но…

— Вот именно, — снова перебила его Кайлин. — Я имею право в своем доме пить что захочу и когда захочу. Я даже могу напиться до потери сознания, и это, черт побери, никоим образом никого не будет касаться, даже моего опекуна!

— Это его коснется, если тем самым Вы нанесете вред своему здоровью.

— Ошибаетесь! В законодательстве прописано, что опекун не несет ответственности за нанесенный вред здоровью прикрепленного пробужденного в случаях, когда этот вред нанесен самим пробужденным самостоятельно, в не зависимости, преднамеренно или нет. Это значит, что напиваться до смерти я имею полное право. И еще одно, если уж мы решили поговорить с вами о Законе. Я не являюсь Гражданкой этого общества, а посему, согласно Конституции, имею право не отвечать на Ваши вопросы, если мой опекун не изъявит противоположное желание. Причем это его желание должно быть изложено в письменной форме и подписано старшим даниилом, коим для Гийона Самари, является только Верховный даниил. Так что, если у Вас появятся ко мне еще какие-нибудь вопросы, рекомендую сразу обратиться к Старко Цемеи.

С этими словами она поднялась со своего места и зашагала обратно к выходу:

— Подождите! Пробужденная!

Кайлин остановилась, но не обернулась.

— Гийон Самари, Вы можете настоять на допросе прикрепленной к Вам пробужденной?

— Могу, — ответил Гийон, — но не буду, так как не вижу для этой процедуры достаточно оснований. В случае, если Вы не согласны с моим решением, можете опротестовать его, подав резолюцию непосредственно Цемеи.

— Гийон Самари, показания, изложенные вашей пробужденной, соответствуют действительности? Помните, что Вы, в отличие от нее, Конституции подчиняетесь и находитесь под присягой.

— Мне нечего добавить.

По залу прокатился шепот.

— Кайлин, Вы можете покинуть зал собраний. Мы огласим свой вердикт через несколько минут.