Вечная ночь

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Когда в школу начали возвращаться ученики, я стояла на парадном крыльце, надеясь увидеть дружеское лицо. Я знала, что Лукас не вернется. Хотя мне то и дело казалось, что я его вижу, но это просто мое воображение играло со мной в жестокие игры. Я убеждала себя, что сегодняшний день окажется в своем роде поворотной точкой. Лукас не приедет, зато у меня не останется никаких сомнений, и, вместо того чтобы изводить себя бесплодными мечтами о том, как все могло сложиться, я взгляну в лицо суровым фактам и заставлю себя двигаться дальше.

Но раз уж мне предстоит такое, то я нуждаюсь в тех немногочисленных друзьях, что появились у меня в «Вечной ночи».

Я заметила Ракель. Та пробиралась сквозь толпу, нервно сжавшись в комок. Повернув голову, я поняла, почему она нервничает: на крыльце стоял Эрик и пристально наблюдал за ней.

Я быстро подошла к Ракель и взяла у нее одну сумку.

— Ты все-таки вернулась! Я в этом немного сомневалась.

— Я и не хотела. — Ракель упорно смотрела себе под ноги. — Ты не обижайся, я бы скучала по тебе. Но вот видеть его вовсе не желала.

Не требовалось объяснять, о ком идет речь.

— А родителям ты рассказала? — Я-то предполагала, что они позвонят миссис Бетани, придут в бешенство, узнав, что Эрика не исключили, и, вероятно, заберут Ракель из академии.

Она пожала плечами:

— Они бы решили, что я делаю из мухи слона. Они всегда так думают.

Тут я вспомнила, как тронута была Ракель, когда я сказала, что верю ей, и поняла почему.

— Мне очень жаль.

— Не важно. Я вернулась, и мне придется с этим справляться. Кроме того, перед самыми каникулами я потеряла любимый браслет. Должна была вернуться хотя бы для того, чтобы его найти.

Я оглянулась на Эрика. Он не отводил от нас темных глаз, а когда заметил, что я за ним наблюдаю, уголок его рта пополз вверх в гадкой усмешке. Я с отвращением отвернулась и... Лукас!

Нет. Это невозможно. Просто мое воображение опять пытается меня обмануть, чтобы вновь воскресли все мои надежды.

Лукас не мог вернуться в «Вечную ночь» после того, что увидел и что я ему рассказала. Но когда толпа рассосалась, я увидела его совершенно отчетливо и поняла, что не ошиблась. Лукас вернулся.

Вот он стоит, всего в нескольких шагах от меня, и выглядит куда неряшливее, чем раньше. Бронзовые волосы взлохмачены, потертый темно-синий свитер кажется более изношенным, чем школьная форма, но все равно производит потрясающее впечатление.

Я просияла, увидев его, — просто не смогла сдержаться. Но едва наши взгляды встретились, Лукас отвернулся, будто не знал, что делать. Мне показалось, что он влепил мне пощечину.

Моим первым порывом было швырнуть сумку Ракель и броситься в туалет, чтобы не разрыдаться прямо тут, на крыльце. Но в эту самую секунду мимо нас промчался клетчатый вихрь и накинулся на Лукаса сзади.

— Лукас! — заорал Вик. — Дружище! Ты вернулся!

— Отвали от меня, — рассмеялся Лукас, отталкивая Вика.

— Понял. — Вик порылся в рюкзаке и вытащил из него настоящий тропический шлем, такой, какие носят в старых фильмах про сафари. Он показал его и мне, и Лукасу: очевидно, Вик до сих пор не понял, что мы стоим по отдельности. — Ну как, класс?

— На уроки ты его носить не сможешь, — сказала я, сделав вид, что все нормально. Может быть, Лукас тоже притворится, и тогда у меня появится возможность поговорить с ним. — Тебе разрешили ходить в кедах, но думаю, что тропический шлем — это чересчур.

— Я собираюсь носить его в «Каса дель Лукас и Виктор». — Вик нахлобучил шлем на голову, чтобы продемонстрировать, как это будет выглядеть. — Для расслабухи и выполнения домашних заданий. Как думаешь, Лукас?

Никто не ответил. Лукас уже исчез.

Вик повернулся ко мне, явно растерявшись из-за исчезновения своего соседа по комнате. Я тоже смутилась, но, с другой стороны, я вообще не понимала, почему Лукас вдруг решил вернуться.

Ясно было только одно — Лукасу потребуется какое-то время, прежде чем он снова сможет общаться со мной. Учитывая все то, что он узнал обо мне, о «Вечной ночи» и о вампирах, я решила, что он, наверное, заслуживает столько времени, сколько ему требуется. А до тех пор мне остается только одно — ждать.

Через пару дней, собираясь на уроки, я притворялась, что мне ужасно интересно слушать рассказ Патрис о ее каникулах в Швейцарии.

— Меня всегда потрясает, что существуют люди, предпочитающие кататься на лыжах в Колорадо! — Патрис наморщила носик. Неужели она действительно думает, что все в Америке безвкусно и вульгарно? Или пытается компенсировать что-то, притворяясь более искушенной, чем она есть на самом деле? Теперь, когда у меня появилось столько своих секретов, я училась воспринимать людей не только такими, какими они кажутся на первый взгляд. — По-моему, Швейцария намного, намного цивилизованнее. И там можно встретить куда более интересных людей.

— Я не люблю лыжи, — небрежно отозвалась я, крася ресницы. — Сноуборд мне кажется более захватывающим.

— Что? — Патрис изумленно уставилась на меня.

До сих пор я не позволяла себе не соглашаться с ее мнением. Видимо, она не терпит возражений даже по такому маловажному поводу, как лыжи против сноуборда.

Но я не успела ничем подтвердить свою точку зрения. Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвалась взъерошенная Кортни — Кортни, всегда безупречно накрашенная и причесанная волосок к волоску, даже если натолкнуться на нее в туалете в два часа ночи!

— Девочки, вы не видели Эрика?

— Эрика? — Патрис подняла бровь. — Не помню, чтобы я приглашала его в свою спальню. А ты, Бьянка?

— Во всяком случае, не этой ночью.

— Оставьте свой сарказм, ладно? — рявкнула Кортни. — Я-то думала, вы забеспокоитесь, раз пропал ваш одноклассник. Человек сбежал, а вы ведете себя так, будто это ужасно смешно. Женевьева уже все глаза выплакала!

— Погоди, Эрик что, пропал? — В дверях появились Ракель и еще пара учеников.

Новость разлетелась быстро.

— Вы знаете его соседа по комнате, Дэвида? Он только сегодня вернулся. — Я заметила, что беспокойство Кортни было не таким уж сильным и не мешало ей наслаждаться тем, что она снова оказалась в центре внимания. Кортни со смаком продолжала рассказ: — Дэвид говорит, что половина комнаты, принадлежащая Эрику, выглядит так, будто ее обыскивали. Там все перевернуто вверх дном! И никаких следов Эрика. Они с Женевьевой собирались в эти выходные погулять, и она просто убита.

— Теперь мы будем смеяться только про себя, — пообещала Ракель, которая ничуть не расстроилась из-за Эрика.

Да и кто бы мог ее за это обвинить?

Кортни нахмурилась и поспешно выскочила из комнаты.

Чуть позже, по дороге на первый урок, Ракель пробормотала:

— Держу пари, что Женевьева расстроена, потому что лишилась шанса быть изнасилованной на первом же свидании.

— Думаю, Эрику надоела школа, — сказала я. — Я слышала, что куча учеников каждый год уезжает, не дожидаясь конца семестра.

Разумеется, я знала, что Эрик был одним из нескольких дюжин вампиров, приехавших в «Вечную ночь», чтобы освоиться в современном мире, но, вероятно, он устал от того, что с ним обращаются как с подростком-школьником, и уехал отсюда, чтобы развлекаться где-нибудь в другом месте. А может быть, миссис Бетани разглядела в нем ту же угрозу, что и я, и приказала немедленно покинуть школу.

— Ученики, которые отсюда бегут, большие умники. Поэтому я сильно удивлена, что первым оказался Эрик. — Ракель помолчала. — Почему-то все абсолютно уверены, что он просто сбежал, хотя Эрик ни с кем об этом и словом не обмолвился. И если уж он все равно собирался уйти из школы, почему не сделал этого во время рождественских каникул? Как, по-твоему, копы сюда нагрянут? Они должны хотя бы порасспрашивать нас.

— Может, он позвонил родителям, попросил забрать его и перевести в другую, шикарную школу-интернат. Я уверена, что миссис Бетани все об этом знает, а Кортни просто обожает устраивать драматические представления.