Мой бондфренд, или они друг друга стоят (СИ)

  - Эксперимент.

  - Чего?! - эмоционально взорвалась я, точно не ожидая такого паподалова.

  Вот тебе и папаша с его: "Здравствуй. Ленчик, ты мне нужна!".

  - Я не знаю всех подробностей, но он хочет твоим пробуждением заполнить других.

  - Но ведь это не реально! Затянуть можно только тех, к кому ты сильно привязан эмоционально, - вспомнилась лекция Лээс.

  Артем усмехнулся:

  - Ты много знаешь. Но твой отец придумал способ, как можно это делать без эмоциональной привязи. Для этого он и поставил на тебе блок, чтоб ты раньше времени не пробудилась.

  - Тут папаня ошибся: я, вообще, не хочу иметь никакую силу! Мне она нах не сдалась, с вашей организацией и разборками. Я хочу жить как человек, работать, выйти замуж детей родить... - я осеклась и еле сдержалась, чтоб не прижать к животу руки.

  А безопасно это чертово пробуждение будет для ребенка?! Если с ним что-то случится, я не знаю, что сделаю с этими чертовыми магами! В клочья порву, как тузик грелку!

   - Твой отец слишком... полагается на силу, - замялся Артем.

  - Я знаю, что у него от силы крыша поехала. Мне уже сообщили.

  - И еще он хочет свободно ей пользоваться. Без надзора и условий со стороны организации.

  - Хочет еще один крестовый поход организовать? - с сарказмом спросила я. - А он не подумал о том, что сейчас у людей намного развитей оружие? Или ваша магия может защитить от пули в лоб?

  - Нет, но ты думаешь только об одной стороне медали. Предстать на что магия способна, скажем, в медицинской сфере. Рак мы еще лечить не умеет, на что будет способна магия и наука, если ее объединить?

  - А сколько оружия можно сделать, покруче ядерных бомб! И думаете, люди примут вас с распростертыми объятьями? Вы сильней, не спорю, но людей больше. - Я замолчала от осознания одного факта и с презрительной усмешкой произнесла: - Поэтому нужно больше людей. И поэтому меня папаша хочет использовать. И они пойдут на пушечное мясо, потому что всех наделить огромной силой мое пробуждение явно не сможет. Скольких я смогу захватить?

  - От трех до семи, в зависимости от энергии во время пробуждения, - спокойно ответил мужчина, а я аж поморщилась, настолько противно звучало это безразличие. - Но не волнуйся, я свяжусь с сыном, и он тебя заберет. Я не дам этому случится.

  Вот это "этому сличаться" особенно резанула ухо, и вдруг поняла еще одно истину: Артем явно что-то не договаривает, раз хочет меня побыстрей отправить Соколову.

  - Что со мной случится? - голос дрогнул.

  Артем отвел взгляд, и я спросила с упором:

  - Что со мной случится, если проведут этот... эксперимент?

  - Физически ничего, - помедлим, произнес он. - Но психологически... это слишком серьезное потрясение для мозга.

  - У меня спекутся мозги?! - ахнула я.

  - Нет, - помахал он головой. - Просто ты перестанешь чувствовать. Станешь ко всему безразличной.

  Я истерично захихикала.

  Так вот значит, папаня, как я тебя пойму? Мне просто станет все равно! Стану бесчувственной куклой!

  - Правда, у некоторых появляются вспышки гнева и огрести. Еще депрессии. Попытки суицида...

  - Ну да, любой прогресс невозможен без жертв, только у жертв забыли поинтересоваться, хотят ли они, стать этими самыми жертвами?

  - С тобой ничего не случится, - вновь забормотала Артем. - Я что-нибудь придумаю. Я свяжусь с сыном. Я спасу тебя.

  Он, не прощаясь, быстро вышел из моей камеры. Я уставилась на молодой месяц в решетке и тихо плакала, тут же стирая дорожки слез и благодарила судьбу, что свела меня с Соколовым, иначе быть мне куклой со вспышками гнева, депрессиями и попытками суицида.

   ***

  Днем заходил папаня. Пытался интересоваться, как я бедная жила все эти годы без его участия в моей жизни, но легче было разговорить стену, чем меня. Я чувствовала: произнесу хоть слово - не сдержусь и выскажу ему все, что думаю, о его лицемерной любезности. А он тогда, точно, поймет, откуда язык у моей осведомленности растет, и наш план по спасения меня родимой канет в лету.

  Из его лепета были и крупицы полезной информации: оказалось, у меня есть братики и сестрички. Что они стали куклами бесчувственными и живы ли вообще - он не упомянул, но спишем это на возраст и прогрессирующий маразм. Потом, что блок с меня снимут через два дня и почему-то он думал, что я сразу пробужусь. Это меня насторожило, и я решила потом уточнить у Артема, могут ли они как-то вызвать пробуждение. Еще папаня заявил, что после пробуждения я смогу сходить домой и сообщить всем, что у меня все хорошо и нечего переживать. Ага, представляю, как я терминатором вхожу в дом и произношу металлически: "Айм бе бек!", или как там он говорил? Чертово не знание английского!

  Когда нервы папеньки поняли, что башню под именем "Елене Пехова" не взять, то он плюнул на душевней разговор и ушел, напоследок вновь пообещав, что я пойму все после пробуждения. Вот только теперь я слышала в этой фразу жестокое предупреждение и обещание не лучшей участи.

  К вечеру я истоптала дорожку в своей камере. Хотелось занять себя каким-то делом, а не вариться в мыслях от представлений, ибо фантазия у меня всегда хорошо работала. Поначалу я хотела отвлечься и почитать книгу, но, оказалось, даже под страхом участи хуже смерти, мой мозг смог осилить только две страницы этого бульварного романа с элементами детектива, вышедшего из-под пера подражательницы Донцовой.

   Ночью, когда в мою клетку тихо приоткрылась дверь, я готова была даже завести душевно-плаксивый диалог с папаней, лишь бы занять себя хоть чем-то. Или попросить иголку с ниткой и начать практиковаться в пришивания глаз к ушам. Других частей тела в коробках не обнаружилось. Но в мою камеру крадучись вошел Артем. Приложил палец к губам и прошептал: