Восстание Аркан (ЛП)

— Она единственная из всех находящихся поблизости Арканов была способна убить его издалека. А следующей мишенью будет Джоуль, ведь он тоже имеет такую возможность, — сказала Жрица, — так что, если кого и нужно винить в гибели твоего смертного, то это Луну.

— Я ни за что не стану её винить.

— Будешь дальше винить себя? — Цирцея покачала головой, и река завихрилась. — А я говорю, что нужно винить Императора.

Как будто перестать себя винить так легко…

Неужели целью Рихтера действительно изначально была Селена? Если судьбу нельзя изменить… выходит, она должна была умереть ещё в тот день, когда мы спасли её от Любовников.

Я сглотнула. Никогда не забуду, как крепко она сжимала меня в объятиях, потрясенная тем, что я оказалась преданным другом. До самого конца, Селена.

— Игра разворачивается, — на дне своей пропасти Цирцея повертела пальцем, и на водной глади завертелась воронка.

После того как бабушка сказала мне искать знаки, я вижу их повсюду. Знак бесконечности. Лук. Изогнутую трещину на скале в форме молнии.

Водоворот.

В памяти всплыл один из моих снов. Когда Маг сотворил для Фауны символ бесконечности, за ними на горизонте уже был один такой символ. За их спинами длинные львиные хвосты переплелись друг с другом, образовав две ровные петли.

Перед глазами дальше сменяются образы. Водоворот Цирцеи напоминает вращение падающего вертолёта. Или карусель, которой никогда больше не повернуть в обратную сторону. Или виток жгута.

— Но как надолго? — пробормотала она, и водоворот затянулся.

— Длились ли игры когда-нибудь больше нескольких лет?

— На самом деле ты хочешь знать, осталось ли у тебя время. Чтобы, получив десяток мечей в спину, снова подняться на ноги. И жить дальше. Спроси, и я отвечу.

Я прочистила горло.

— Осталось ли у меня время?

— Даже если у тебя останется всего лишь час, ты должна подняться, — глаза Цирцеи вспыхнули каким-то фосфоресцирующим свечением, — эмоции похожи на волны. И пока ты ждёшь, когда отхлынет твоё горе, они уносят Смерть всё дальше и дальше. Скоро он станет совсем недосягаемым.

Меня охватила паника.

— Но ведь я единственная, к кому он может прикоснуться. Он не может меня не хотеть, — говорю, прямо как бабушка.

— Глупая Императрица! — Цирцея сжала в руках трезубец.

Из реки поднялась волна в форме руки, готовой меня прихлопнуть, и я попятилась назад.

— Что?

Волна рассеялась брызгами, и водяное окно растворилось в потоке.

— Уложить его в постель ты, конечно, всегда сможешь, — прошептала Жрица стихающим голосом, — но с каждым часом сердце Смерти немеет и скоро станет холодным, как его меч.

Арик тоже сжимает своё сердце?

Оставшись в одиночестве, я вспомнила слова, которые Арик сказал в ночь перед моим выбором: «Клянусь богами, я хочу твое тело, но знай, что и моё сердце принадлежит тебе. Я дарю его тебе, sievā. Всецело вверяю. Береги его».

И вот, значит, как я его берегу…

Арик верил, что если мы займемся любовью — сделаем этот шаг — он сможет наконец назвать меня своей. На протяжении двух тысячелетий он снова и снова укладывал меня в постель, но каждый раз терпел крушение надежд.

И не только в далёком прошлом. Несколько месяцев назад мы уже чуть не сделали это, но я не решилась из-за отсутствия контрацептивов… и из-за любви к другому мужчине. Лёжа с Ариком в кровати, я усыпила его через поцелуй и сбежала. Тогда он подумал, что я снова пытаюсь его отравить, и сокрушённо произнёс: «Ты убьешь меня прежде, чем когда-либо подпустишь к себе».

Как же после этого не отвернуть от меня своё сердце? И если я снова приду с очередным пустым обещанием, то уж точно потеряю его навсегда.

С Ариком всё так запутано, построено на интригах и манипуляциях. Но сейчас мысль о том, что мы вместе состаримся, кажется смехотворной. Неужели мои переживания из-за сделки Смерти с Ларк теперь бессмысленны?

Я усвоила болезненный урок: иногда судьбу невозможно изменить.

И если мне суждено быть с Ариком, то, наверное, Смерти не избежать. Во всех смыслах.

Возвращаясь обратно в замок, я подняла глаза… с неба посыпался снег.

Глава 33

Охотник

Ближе к ней…

У меня от холода зуб на зуб не попадает, но виниловые сидения грузовика стали липкими от пота. Усилился жар? Во рту пересохло. Голова раскалывается. В груди клокочет. Всё тело трясёт и шатает.

Но это не имеет никакого значения, потому что я вижу Эви. Её красивые голубые глаза и плавный изгиб губ.

Она любила за мной ухаживать, заботиться обо мне. Ma belle infirmière [28]. Я вижу Эви так ясно, будто она здесь со мной, не иначе; чувствую даже запах жимолости.

— Эви, bébé… это действительно ты?

Грузовик резко затормозил. Открылась водительская дверца. Потом моя? Мэтью поднял меня в сидячее положение.

Её здесь нет. Я опустошен. Но вдруг замечаю, что с неба падает снег. Интересно, там, где сейчас Эви, тоже идёт снег? Что, если в этот самый момент она думает обо мне? Я бы пошёл на всё, чтобы снова её увидеть.

Хотя бы раз.

— Твоё будущее не определяется, — coo-yôn стянул с меня куртку, которую сам же и принёс (Мир перевернулся с ног на голову.). Затем отступил. И отпустил меня…

Я потерял равновесие и выпал с сидения прямо на землю. Неужели sosie собирается бросить меня у дороги? Потому что я умираю?

— Послушай, давай поговорим… об этом.

Coo-yôn схватил меня за здоровую лодыжку и поволок в сторону от грузовика. Он затянул меня в… сугроб.

***

Императрица

Мы с Джеком радовались снегу.

Я знала, что первый же снегопад повергнет меня в отчаяние. Под падающими с неба хлопьями я начала кружиться. До помутнения в голове. Пока не перехватило дыхание. А когда упала, по щекам покатились слёзы.

Животные Ларк затихли. Остановилось течение реки. Чтобы лучше слышать мои рыдания. Я так тоскую по Джеку; я так тоскую по Арику. Я плачу за ними обоими.

Небо разразилось обильным снегопадом, окрасившим землю в белый цвет."Разве это не прекрасно? — сказала я Джеку в тот последний день. — Все вокруг словно очистилось». А должна была сказать: «Скоро ты умрешь, а я ничего не смогу с этим поделать. И всего через несколько недель решу жить не только ради мести».

Стянуть жгут. Отложить страдания, способные меня раздавить. Чтобы подняться и идти дальше.

Я думала, что снег… и чувства, которые он вызовет… оттолкнут меня от Арика.

Но вышло наоборот: потому что я ясно увидела свое будущее. Если он умрёт раньше меня, некий символ (как, например, снег) обозначит конец его существования. Потом рано или поздно я обязательно натолкнусь на этот символ (потому что всё взаимосвязано) и пожалею, что пошла не тем путём.

Смерти не избежать. Так зачем же заставлять его дальше ждать? В идеальном мире мне потребовалось бы больше времени, чтобы оплакать Джека и привести в порядок мысли. Но этот мир так далёк от совершенства, насколько это возможно. Поэтому я решила, что сама определю свой путь и отмечу на нём собственные ориентиры. Снег обозначит одновременно конец одной истории и начало другой.

Новый лист. Но не чистый. Коралловая лента станет дорогим душе напоминанием, но я не буду хранить её вечно.

Я лежу на снегу, подняв руки к небу. На влажное от слёз лицо падают снежинки. Словно холодные прощальные поцелуи.

***

Охотник

Лёжа в сугробе, я смотрю на кружащиеся снежинки. Они падают мне на лицо. Мягкие-премягкие. Как губы Эви. С большим трудом я поднимаю покрытую шрамами руку к небу. Закрываю глаза и представляю, что это моя Эванджелин меня ласкает.