Между небом и землей (СИ)

— Как это произошло?

— Мне бы тоже хотелось это знать, — директор внимательно посмотрел мне в глаза. — Я считаю, твои друзья готовы вынести тайну, они переживают, но больше всего их пугает неизвестность.

— Но…

— Подумай, как следует. Тебе больше не придется врать, — сказал он, встав со стула.

Дамблдор вышел из комнаты, оставив меня наедине с мыслями. Это подобно самоубийству, рассказать все друзьям, Сириусу… Они не отвернутся, я надеюсь, но отношение ко мне изменится… Страшно подумать, что ждет меня в будущем...

====== Всё тайное... ======

Дамблдор позаботился о том, чтобы в ближайшие полчаса меня никто не беспокоил. Наедине с собой… Не знала как мне все рассказать, убедить, что я на стороне Гарри, всего мирного населения, и что Тёмная Метка на моем предплечье не доказывает моей принадлежности к стороне Тьмы. Меня не должны приписывать к рангу предателей, директор убедил в этом, однако сложно будет доказать обратное. Всё было зря, не нужно было скрывать свою личность, это может разрушить наши отношения c друзьями. Как я буду смотреть в глаза Сириусу? Что скажу ему?

Судьба… Смерть? Если выживу, если Дамблдор убережет меня… но после этой ужасной ночи чувствую, что Лорд сможет влиять на мою жизнь. Страшно, мне всего шестнадцать лет, я хочу жить, хочу прожить эту жизнь с тем, кто небезразличен. Джинни видит в нас с Сириусом идеальную пару, быть может — это следствие юношеского максимализма, но она была убедительна. Не знаю, с чего она решила, что мы так подходим друг другу, но теперь и подруга может от меня отвернуться. В дверь негромко, словно неуверенно, постучали. В комнату вошли именно те, кого я боялась… Боялась потерять. Сириус осторожно прошествовал последним. В голове воцарился хаос, с чего начать? Я попыталась принять сидячее положение на кровати, но боль снова вступила в голову, отчего на лице отобразилась неприятная гримаса.

— Лежи, ты еще слаба, — посоветовала Гермиона, первая оказавшаяся у кровати невольной пациентки.

Но я все равно села, потому, что должна была видеть их лица, контролировать по мере возможности их реакцию.

— Дамблдор сказал, что тебе нужно что-то сказать нам, — произнесла Джинни, и я увидела в её взгляде какую-то нерешительность, словно это она должна рассказать нечто неприятное.

Все понимали, что если в деле замешан директор, то это крайне серьезно. Друзья молчали, ждали, пока я соберусь с мыслями, готовы были услышать все что угодно, но еще не знали, что их ожидает. Сириус сел ближе всех, выражая тем самым некое доверие. Зачем Дамблдор сказал ему прийти? Его присутствие делает правду еще больнее, а волнение невыносимее. Я молчала, не в силах говорить, и изучала цветочный узор пододеяльника.. Друзья были терпеливы, смотрели на меня, но старались сделать взгляды мягкими, не обременяющими. Видимо, их уже предупредили о чем-то.

— Как вы уже заметили, со мной кое-что не так, — после глубокого вздоха начала я, не поднимая взгляда от одеяла.

Никто ничего не сказал, но по глазам было виден положительный ответ. Пришлось собраться с силами и продолжить, но все оказалось не так-то просто.

— Я кое-что скрывала от вас, — но подавив комок в горле, я словно оправдалась следующими словами. — Так было нужно. Я не знаю, как рассказать вам, — на этих словах мой взгляд обратился к человеку, чье присутствие угнетало, и перед кем, казалось, моя вина возрастала в сотни тысяч раз.

Ребята смотрели на меня, не торопили, они уже были готовы узнать что-то серьезное, им не впервой. Найти в себе силы признаться — вот самое страшное во всей этой ситуации, ведь таковых сил может и не оказаться.

— Меня зовут вовсе не Энн Стюарт, — произнесла я, вновь пряча взгляд в ничем непримечательном покрывале. — Это, пожалуй, первое, о чем я должна сказать. Моё настоящее имя… Меня зовут… Анна Рахманинова, я – единственная наследница рода Рахманиновых – самого влиятельного рода в России и странах Европы. И я сбежала из дома...

У Рона поднялись брови, Гермиона переглянулась с Гарри и Джинни, конечно, они знали эту фамилию, знали о моей чистокровной семье, теперь поняли, почему мои волосы стали такого яркого белого цвета. Лишь лицо Сириуса ничего не выражало, это пугало больше всего, словно от реакции этого человека зависела вся жизнь. Они ждали продолжения истории молча, не собираясь перебивать и без того тяжелый монолог.

— ...После возвращения Волдеморта, — от этого имени Рон вздрогнул, Джинни тоже, остальные не поменяли лиц, — обстановка в моём доме стала ужасающей. Родители и так не отличались добротой по отношению ко мне, однако в это время они стали совсем жестоки, — словно подготовленную речь говорила я, стараясь не останавливаться. — Год назад Лорд появился в нашем доме, я отказалась поклониться ему, я лучше умру, чем сделаю это… — добавила с досадой, надеясь, что эти правдивые слова повлияют на вердикт, что друзья мне вынесут, хотя, возможно, это звучало наивно и по-детски. — Отец и мать спокойно стояли и смотрели, как он пытает меня Круциатусом, затем на три дня меня бросили в темницу без еды и воды. Я еще удивилась, почему он не убил меня, всем бы все равно было наплевать…

У слушателей медленно вытягивались лица, но только не у одного. А слезы одна за одной стекали по покрасневшим щекам, придавая мне вид мученицы, хотя я не стремилась к подобному определению.

Им предстояло узнать еще слишком многое, а мой рассудок уже сдался, сдался, потому что я просто устала, устала лгать, утаивать и быть одинокой в компании людей, которые невольно стали близкими, потому что три месяца назад старосты Гриффиндора не позволили мне куковать в одиночестве в коридоре Хогвартс-Экспресса. Никто не смел перебивать…

— После этого мне удалось завести переписку с профессором Дамблдором, при помощи одного из домашних эльфов, что был мне предан. Он же помог мне сбежать, перенес меня из дома, но пользоваться далее им как транспортом, я больше не могла. Засекли бы, да и бедному Динки бы не поздоровилось, он рисковал жизнью ради меня, — Гермиона одобряюще кивнула, и мне стало даже легче говорить, от того, что не все внимание целиком адресовалось моей персоне. — Я добралась до Лондона маггловским транспортом и не использовала магию, чтобы не засекли. Дамблдор посоветовал мне изменить имя, на всякий случай, это была перестраховка. Он сам предложил имя английской королевы, честно говоря, я даже не знала, чью фамилию беру. Но моя маскировка оказалась бесполезной, Тёмный Лорд уже давно знает, где я… — я остановилась, чтобы перевести дыхание от нескончаемого потока слов, рвущихся наружу.

Слишком долго я всё скрывала.

— Подожди, причем тут Темный Лорд? — опешил Гарри спустя внушительную паузу. — Зачем ты ему?

— Профессор Дамблдор и я… Мы долго искали ответ на этот вопрос, но в конечном итоге помог случай, — я повернулась к Сириусу, который задумчиво почесывал бородку. — Профессор, вы помните наш разговор о книге Ангелины Файнс и эльфах?

— Да, — коротко ответил он, погружаясь в собственные мысли все глубже.

— Какую книгу? — переспросил Рон; Гарри и Джинни тоже не поняли.

— Книга о волшебных существах, вымерших многие столетия назад… Не те эльфы, о которых вы подумали, другие, обладающие невероятной силой, существа могущественные и бессмертные, — пояснила Гермиона, проштудировавшая почти всю библиотеку Хогвартса.

Лицо Сириуса приняло легкий окрас непонимания, он пытался связать мои слова воедино.

— В общем… Я потомок этих существ — такое предположение выдвинул профессор Дамблдор.

— Что?— хором спросили Гарри и Рон.

Девушки силились осознать услышанное, а Сириус нахмурился.

— Был в Испании один церковный послушник, Антониус Матиас Диас…

— Но причем здесь он? — перебила меня Гермиона, сосредоточенно анализирующая мои речи.

— В книге Ангелины Файнс сказано, что его сожгли на костре за чернокнижничество, его обнаружили с книгами об эльфах. Все они были на гоблинском языке, послушника сочли сатанистом, одержимым дьяволом. Это и выглядело так, Антониус был сквибом, но был им, как оказалось, не до конца, — я нашла собеседника в лице Гермионы и теперь старалась смотреть только ей в глаза. — Он понимал гоблинский язык, и на самом деле он сошел с ума от алчности. В тех книгах было сказано, что существует один единственный выживший эльф, так же там было сказано как его уничтожить и отобрать силу. Когда Антониус сидел в камере, скорее всего, на фоне его безумия случился всплеск магической активности, и он сумел аппарировать.