Игра, финал которой - жизнь (СИ)

- Он жив, - еще от двери заметила Розалина, моментально оказавшаяся около Николаса. Пальцы девушки коснулись шеи мужчины, неведомо откуда взявшееся зеркальце – у его полуоткрытого рта. Роуз, что-то проверив, обернулась к Долоховым:

- Дядя Николас жив, у него, наверное, сердечный приступ, я сейчас спою, чтобы уменьшить опасность, и отведем его в больницу… - она склонилась над мужчиной, открыв было рот, и вздрогнула, ощутив, как плечо стиснули сильные пальцы. Девушка непонимающе обернулась к Долохову. – Тони, я спою, это поможет, точно зна…

- Пошла вон.

- Что?! – девушка заморгала, глаза ее расширились. Долохов усмехнулся, взмахом палочки отправив в руку матери ингалятор, необходимый ей сейчас, чтобы дышать.

- Я сказал пошла вон. Из-за тебя мой отец при смерти, и маме плохо. Из-за твоей свадьбы и того, что ты вообще сюда притащилась. Тебя не звали, - его голос дрогнул от сдерживаемого гнева. – Пошла вон!

- Тетя Вирджиния? – девушка обернулась к Долоховой, снимающей приступ, что-то бормоча себе под нос. – Я помогу…

- Уйди из моего дома, дрянь, и больше не смей даже ногу на порог ставить, - едва начав нормально дышать, прошипела женщина. – Тони, малыш, ты сможешь доставить нас в клинику Мунго? – посмотрела она на сына, полностью игнорируя Розалину. Долохов же метнул на девушку такой взгляд, что желание спорить у нее исчезло моментально, уступив вине перед ним и желанию побыстрее исчезнуть… Розалина трансгрессировала, а вскоре Николас был доставлен в клинику, где врачам почти чудом удалось спасти ему жизнь. Вот только надолго ли, никто не мог предсказать – сообщив, что жить он будет, колдомедик шепнул Антонину, что из больницы Николас вряд ли выйдет быстро. Однако надеяться Долоховым еще ничто и никто не запрещало…

Отведя мать домой и уложив ее отдыхать, успокоив, что отец вот-вот поправится, Антонин ушел из дома, не в силах находиться сейчас в показавшихся после ее визита душными стенах.

Подумав немного, парень трансгрессировал было к Люциусу, но молодого лорда Малфоя дома не оказалось, и Долохов перенесся в Лютный переулок, бесцельно ошиваясь у лавочек с артефактами темной магии и ингредиентами для самых жутких и опасных зелий. Примерно полчаса такого шатания и заманивания его продавцами в их лавчонки и лачуги за спиной послышалось высокомерное:

- Антонин, а ты что тут делаешь? – он обернулся, глаза снова полыхнули мрачным огоньком, на губах появилась усмешка:

- Привет, Белла, - подмигнул он. – Так, осматриваюсь, интересно, чем торгуют, - Беллатриса кивнула с понимающей улыбкой, и показала на аккуратную сумочку, черную, в ее руках.

- А я вот решила кое-что подкупить, провожу опыты с… Знаешь, с какой магией, - она, все еще числившаяся на условном наказании, предпочитала пока что свое пристрастие к темной магии не афишировать. После того, как Реддл объявил, кто виновен в смерти Миртл, девушка, сообразив, что он и есть наследник Слизерина, раз управлялся со змеем, предложила ему выслушать ее идеологию, искренне предположив, что он мог бы возглавить их на этом пути. Фанатичное желание установить господство чистоты крови и превратить маглов в рабов волшебников жило в ней с детства, хотя до четвертого курса и не проявлялось… И вот оно проявилось, чудовищное и пугающее в самой сути своей. – Домовиков посылать глупо, да их у нас и всего-то двое, - покривилась она. – И эти тупые создания уже каждый по два раза приносили мне не то, что я хотела… Головы бы им срезать… - усмехнулась девушка. – Зайдешь в гости? Обменяемся новостями, расскажу про свои наблюдения и достижения, ты ведь тоже интересуешься… С мужем, правда, не пересечешься. Он где-то в поездке у меня, - махнула она рукой. Чуть меньше года назад Антонин был приглашен на свадьбу Беллатрисы и Родольфуса Лестрейнджа, двумя или тремя годами их старше, с которым Блэк сосватали родители для соблюдения чистоты крови. Хотя сама Беллатриса ровно никаких чувств к мужу не испытывала, она не сопротивлялась этому браку и союз заключен был быстро и без малейших осложнений.

Однако ни Родольфус, ни Белла не выказали ни разу ни любви друг к другу, ни даже какой бы то ни было заинтересованности друг в друге. Союз, заключенный исключительно по причине чистоты крови. Вполне в духе фанатично-аристократичного мировоззрения Блэк (бывшей Блэк) и ее семейства. Вероятно, думалось всегда по этому поводу Антонину, плохо знавшему Родольфуса, и для Лестрейнджей такое было вполне естественно.

- Знаешь, пойдем, - кивнул он, подумав о том, что матери стало лучше и она, скорее всего, весь день будет лежать в постели и вышивать или читать, и он, следовательно, до вечера абсолютно свободен. Отец в больнице, пока еще почти все время спит, так что визит к старой подруге он мог себе позволить. И позволил…

Поданный домовиками обед из настоящих деликатесов, рассказы Беллатрисы о том, что она изучила в темной магии за этот год, его рассказ о министерских новостях, о поездке прошлым летом в Германию с матерью и отцом на неделю, и о планах побывать во Франции и Италии… Время одновременно и тянулось, ведь это все же была не Роззи, за встречу с которой он готов был отдать все на свете, хотя и бесконечно злился на нее, и мчалось незаметно. По крайней мере, он не успел и заметить, как пробило семь вечера и Белла приказала домовикам подать ужин. Те, кланяясь и явно боясь секунду лишнюю быть в ее поле зрения, исполнили приказание. Беллатриса протянула ручку изящным жестом к фужеру вина.

- Итальянское, старое, Род выбирал, - сообщила она, облизнув нижнюю губку очень соблазнительным движением кончика языка. И внезапно обошла стол, приблизившись к Антонину. Ее руки мягко легли ему на плечи, пальцы скользнули к шее, под воротник рубашки. Парень вздрогнул.

- Бэлз, ты вообще-то замужем, да и я… - он осекся. А что, собственно, он? Ждет свою любимую Розалину, не встречаясь с девушками и ни разу еще не позволив себе быть с кем бы то ни было? Так и будет всю жизнь бегать за ней, плясать под ее указание и ждать? Она не давала ему никаких надежд, она сказала, что у него нет ни единого шанса, и не отпускала, навещая, присылая письма, которые он не знал, сжечь или хранить как хоть какую-то частичку ее… Внезапно он чуть не задохнулся от возмущения, осознав, что вчера была ее первая ночь в замужности. Значит, она с этим гадким Реддлом… Представив, как он целует Роззи, как она обнимает его, как платье сползает с ее плеч, как она закрывает глаза с другим, Антонин до хруста в костяшках сжал кулаки. Как часто он представлял, как после свадьбы прикоснется к ней, коснется ее шеи губами, как ее руки обнимут его за шею, притягивая к себе… И теперь все это случилось у нее, но не с ним… Злость на нее и обида за то, что эти мечты быть с ней, нежно касаться, не сбылись, захлестнули. Беллатриса чуть настойчивее, расстегнув две верхних пуговки его рубашки, касалась шеи тонкими бледными пальцами. Губы молодой женщины коснулись его уха, спустились к уголку губы. Вопрос о муже она проигнорировала…

- Бэлз, - рывком притянув ее еще ближе, Долохов с усмешкой посмотрел ей в глаза. – Ты замужем, помнится? – тепло его дыхания опалило кожу девушки, а губы почти коснулись ее губ.

- И что? Это по расчету, - она пожала плечами. – Он для меня значит… - она на долю секунды задумалась. – Да ничего не значит, - ее руки пробежались по пуговкам его рубашки, и девушка властно впилась поцелуем в его губы, скользнув руками по обнаженному торсу. Долохов, движимый злостью и ненавистью к Розалине, обидой и каким-то маниакальным желанием отомстить Роуз, страстно впился в ее губы, руки скользнули по талии…