Незримое (СИ)

Она уже стояла вплотную к гиганту, задрав голову и тыкая указующим перстом ему в живот.

– Врешь, – набычился птицелов. – Я как почуял, что с меня пелена слетает, так сразу медитацию специальную в ход пустил – она всегда выручает.

Сестрица фыркнула:

– Это ты там за деревом медитировал? А я думала, по нужде присел…

– Да ты!..

– Да я!

– Да вы оба, – вдруг рявкнул Ян, – прекратите!

Ну и я на всякий случай тихонько поддакнула – не люблю отставать от коллектива.

– Ходят тут всякие, – раздраженно бросил птицелов, – работать мешают. Еще и орут без повода…

– А чем вы, простите, тут занимаетесь? – осмелилась подать голос я.

– Да вас же, жалкие людишки, защищаю. И никакой благодарности.

Гигант махнул на нас рукой и, развернувшись, шагнул обратно к своему деревцу и лежащим на земле пожиткам.

– Мы не хотели мешать, – заверила я широкую спину. – И действительно просто шли к дороге. Или к сторожке. Телефоны утопили, а нам позвонить срочно надо, чтоб отсюда выбраться. Мы ж тут случайно… А вы нас от чего защищаете?

Прием «наболтать всякого, а потом задать вопрос» я не раз использовала на родителях, и порой даже срабатывало. Вдруг и сейчас…

– Не слыхали, что ль, про разрывы-то? – неожиданно куда добродушнее отозвался птицелов, присаживаясь рядом с мечом. – От Москвы до Ярославля. От Твери до Иваново. Тропинки крест накрест тянутся.

С географией я никогда особо не ладила, но карту центральной России примерно представляла. Действительно, если соединить, то крестик и получается. Кривенький, но линии точно пересекаются.

– Что за разрывы?

– Так материи, – глубокомысленно изрек птицелов, прикрыв глаза и откинувшись спиной на ствол. – Той, что реальность от изнанки отделяет. Рвется ткань, лезет через прорехи гадость всякая.

– Как это, рвется? – нахмурился Ян.

– Как рвут, так и рвется.

– То есть кто-то специально?..

– Разумеется, – вздохнул гигант. – Такую ткань случайно не порвешь.

Голос его звучал уже заторможенно и как-то сонно.

– Ты что там, спать завалился? – топнула ногой Дашка.

Птицелов и бровью не повел – а брови у него, надо сказать, были знатные. Черные густые, собственно, как и волосы, что мягкими волнами опускались на необъятные плечи. Вот ведь странность – мужик длинноволосый, а меня не бесит.

– Не спать, а медитировать, – пробормотал он. – Не мешай, женщина.

– Ответишь на наши вопросы, мы уйдем, и медитируй сколько влезет, – выдвинула ультиматум Дашка, да так, что даже я поверила и прониклась.

– Ну хорошо. – Птицелов распрямился и уставился на нас чудными карими глазами, обрамленными по-женски пушистыми ресницами. – Что еще вам непонятно?

– То есть, где-то тут разрыв, а ты стоишь рядышком и валишь всякую тварь, что в наш мир пытается пробраться? – предположила я.

– Верно.

– И вас таких?..

– Ты ж знаешь, что пятеро, – хмыкнул он. – Я – здесь, другие – там.

– А разрывов?..

– О, их куда больше. Ну дык не только нас призвали. Многих спящих подняли на подмогу. Что поделать, работа такая…

Спящие, спящие… призвали…

Что-то такое я слышала. Про древних героев, что изволят почивать между мирами, пока не понадобятся. Опять эти чертовы сказки.

– А я думала, твоя работа птичек для любимой женщины ловить, – съязвила Дашка.

Хотя я ожидала худшего и уже мысленно костерила сестру за длинный язык, гигант внезапно не обиделся и даже широко улыбнулся:

– Наловился уж, благодарствую. Ну вас, баб…

Показалось, или птица на его щеке действительно взмахнула крыльями?

– И что теперь? – спросила я. – Вы тут надолго?

Почему-то не получалось у меня обращаться к сказочному герою на «ты», как это делала та же Дашка.

– Да нет, скоро маги явятся, прореху заштопают, а меня в другое место пошлют. Ну а потом – как кости лягут. Должны ж этих супостатов рано или поздно поймать, тогда и мы на покой уйдем, если не захотим задержаться.

– А могло нас из-за прорехи сюда притянуть? – вдруг без всяких колкостей уточнила Дашка.

– А вы порталом прыгали?

– Ага.

– Тогда и притянуло наверняка, если какой неуч вроде тебя портал выстраивал. У таких легко вектор сбивается.

– Ну спасибо…

– Последний вопрос, – вмешался Ян, и я насторожилась. – Телефона у тебя случайно нет?

* * *

Телефона в скрипучих кожаных штанах птицелова не водилось, зато он проводил нас до сторожки. Оказывается, направление я все же выбрала не совсем верное, и надо было сместиться гораздо левее. Но нет худа без добра: шли бы правильно – никогда бы на это чудо не наткнулись.

Когда Дашка ехидно поинтересовалась, не опасно ли ему оставлять свой пост, птицелов на мгновение завис с закрытыми глазами – я уж подумала, опять медитировать собрался, но пронесло – и выдал, дескать, ее присутствие распугало всех тварей, так что ненадолго отлучиться можно.

Кстати говоря, я была с ним полностью согласна – сестра вела себя отвратительно и сама на себя не походила. Впрочем, причина была известна, и от моего сочувствия к Ковальчуку к концу пути остались рожки да ножки.

Когда птицелов, махнув огромной ручищей, скрылся среди деревьев, а ленивый смотритель соизволил откликнуться на стук в дверь, солнце добралось до своей наивысшей точки.

И ровно пять минут спустя, стоило Дашке нажать кнопку сброса на древнем телефоне-раскладушке, перед нами уже стояла хмурая бабуля, а мы с сестрой жались друг к другу как нашкодившие котята. Третий котенок – настоящий – мирно дрых на руках поручика, на которого бабушкин гнев отчего-то не распространялся.

Правильно, не он же «без спроса» полез к психованному зельевару и привлек к себе толпу призраков.

И не он притащил в дом зверя, способного спорталить человека куда угодно, пока тот спит.

И не он рискнул прыгать на такое расстояние без должных умений и практики.

Точнее, Ян кое в чем все же был замешан, но корень-то всех зол в нас с Дашкой, так что…

Плюс: мы живые, сухие, невредимые, разжившиеся кое-какой информацией, и чтобы вернуться домой, достаточно шагнуть в бабулин портал.

Минус: это будет долгий, очень долгий день в кругу семьи…

Глава 18

Напустили туману, высосали из пальца уйму скрытых смыслов в простых двух буквах – а на самом деле… Спать больше надо! Если верить медикусам, для здравого рассудка очень полезно.

(с) Генри Лайон Олди

К вечеру я узнала о себе много нового и занимательного.

И что к самостоятельной жизни я, оказывается, не готова – это в двадцать шесть-то, после почти девяти лет той самой самостоятельной жизни, – и что решения  принимаю неправильные, и что карьеру выбрала не ту, и что слишком привыкла быть слабой и ничего не пытаюсь с этим поделать.

Я. Не пытаюсь.

Я!

Высказывались все по очереди, начиная с бабули, заканчивая молокососом Матвеем, который попрекнул меня Фафниром. Мол, завела животину, а позаботиться как следует не в состоянии, и дескать, лучше он дракотенка себе заберет. Упомянутый Фафни лишь вдарил лапой с выпущенными когтями по загребущим ручонкам моего братца и зашипел, как недавно на птицелова.

Больше к нему никто не тянулся и отнять у меня не пытался.

Кстати, к вечеру он еще немного подрос, и я начала подозревать, что к концу недели буду жить минимум с мейнкуном, а максимум – с тигром.

Но возвращаемся к поучительным лекциям родни.

Бабушка вещала о самосознании и здравой оценке собственных возможностей. Тут-то и выяснилось, что моя работа в управлении изначально казалась всем и каждому дурной идеей, а не остановили меня, просто чтобы поржать и посмотреть, как долго продержусь против Ковальчука и ежедневной необходимости применять магию. Нет, в открытую об этом никто не говорил, но догадаться было несложно. Готова поставить всю свою будущую зарплату, что братья и кузены еще и ставки делали.

По официальной же версии, меня не останавливали в надежде поучить уму-разуму. Мол, помаюсь, помыкаюсь, да пойму, что выше головы не прыгнешь.