Богиня по зову сердца

Теперь же лицо Джина выражало нечто уродливое, а именно ревность. Я поняла, что Каролан был иным. Пусть он и ненавидел меня, считая, что я Рианнон, но к этой ненависти не примешивались ревность или зависть. Она была вызвана только тем фактом, что Рианнон использовала Аланну самым бессовестным образом и не щадила ее. Каролан оказался лучшим парнем, чем Джин, и не только потому, что в Партолоне он поддерживал себя в хорошей форме и был одаренным врачом, а не чересчур образованным ученым-ботаником. Каролан никогда не стал бы придираться к нашим отношениям с Аланной. Как раз наоборот. С ясностью, которая приходит с интуицией, я поняла, что идентифицировала ревность Джина так быстро только потому, что не раз сталкивалась с ней и прежде. Даже очень часто. Например, когда я заскакивала к Сюз субботним днем, чтобы вытащить ее куда-нибудь перекусить. Или когда его голос внезапно приобретал металлические нотки от известия, что мы с Сюз выделяем все вечера по четвергам для наших встреч, поэтому ему придется обходиться без нее пару часов. Иногда он говорил, что мы с Сюз не прочь стать сиамскими близнецами, и при этом не мог скрыть сарказма. Но до сих пор ему всегда удавалось погасить любую неловкость своим обаянием. Наверное, я прежде не задумывалась о том, как ко мне относился Джин. То ли я вызывала у него чувство симпатии, то ли он просто меня терпел. Он хорошо относился к Сюз, и мне этого хватало. Я жутко разозлилась по поводу того, что Джин маскировал свою ревность и неприязнь до того момента, пока самозванка Рианнон не предоставила ему весомый аргумент, позволивший выпустить наружу всех чертей.

С другой стороны, меня в очередной раз порадовало, что зеркальные двойники не во всем похожи. Какова бы ни была причина, но природа вступает в противоречие с воспитанием… и т. д. и т. п.

Я обращаюсь к Сюзанне, а не к тебе, — спокойно ответила я на его яростный взгляд. — С каких пор ты говоришь за нее?

Я старалась не повышать тон. Мне не хотелось отвлекать завсегдатаев «Уол-Марта» от падающих цен и устраивать сцену в духе шоу Джерри Спрингера. Я оглянулась и с облегчением убедилась в том, что люди, проходящие мимо, смотрели на лед, чтобы не поскользнуться, а вовсе не следили за нашей маленькой драмой.

Ша!.. — Милый голосок Сюзанны произнес прозвище, которое я не слышала, как мне показалось, шесть лет, а вовсе не шесть месяцев.

У меня даже сжалось сердце.

Быть может, мы встретимся позже? — неуверенно предложила она, глядя то на Джина, то на меня.

Мне и правда нужно поговорить с тобой сейчас, Сюз. Это важно.

Я просемафорила ей глазами: «Дело срочное, подруга». Мы делали так много лет. Этот взгляд означал: «Бросай все, кое-что произошло». В общем, настоящий сигнал SOS, используемый подругами.

К моему неописуемому ужасу, она просто пожала плечами, избегая смотреть мне в глаза, и сказала:

Мне кажется, это не очень хорошая идея.

Это тебе только кажется! — сквозь стиснутые зубы процедила я, выразительно глядя на Джина.

Послушай, Шаннон, — хмыкнул тот, — Тебе придется смириться. Твоя жизнь изменилась. Ты ясно дала понять Сюзанне, что она не вписывается в твой новый стиль. Вы разошлись, да и прежде были совершенно разными людьми.

Мне показалось, будто я огребла от него пощечину. Разумеется, мы с Сюз были разными людьми. Это и делало нас такими близкими подругами. Мы с ней по-разному подходили к жизненным ситуациям. Она была более консервативна, тщательно продумывала все шаги. Я действовала порывисто, бездумно вляпывалась куда-то. Мы дополняли друг дружку. Я поощряла ее носить юбки покороче и высказывать свое мнение. Она подсказывала мне, когда следовало застегнуть еще одну пуговку на блузке и держать язык за зубами.

Мне хотелось выкрикнуть это в его надутую физиономию. Но тут я заметила лицо Сюзанны. Она молила меня ничего не говорить. Глаза ее блестели от непролитых слез. Сюз выглядела как женщина, которой приходилось выбирать между лучшей подругой и мужем.

Джин крепче сжал ее руку. Сюзанна прижала свободою ладонь к его кулаку. Я узнала этот жест. Она всегда успокаивала так Джина. Подруга сделала свой выбор. Чего еще я могла ожидать? Моя жизнь потекла в другом направлении. Ей за мной было не поспеть. Чего я от нее добивалась? Чтобы она бросила ради меня отца своих детей? Нет, этого я не хотела, пусть даже мне никогда не удастся вернуться в Партолону.

Понимаю, — сказала я, стараясь держаться спокойно.

Джин саркастически фыркнул.

Я проигнорировала его, не сводя взгляда с Сюзанны.

Прости, что последние месяцы я причиняла тебе боль.

Мне хотелось добавить, что это была вовсе не я. Мол, когда-нибудь я все объясню и она поймет. При этом я знала, что этого, скорее всего, не случится. Я, как и она, сместила свой фокус. Наши с ней жизни безвозвратно изменились.

Поэтому я лишь печально улыбнулась и сказала ту правду, на которую решилась:

Мне будет тебя не хватать. Я люблю тебя.

Она сжала губы. Джин поволок ее прочь. Яркие огни «Уол-Марта» освещали слезы. Они текли у нее по щекам и смешивались со снежинками, которые ни на секунду не прекращали падать.

Я, спотыкаясь, пошла дальше. К застрявшей «импале» подкатила полицейская патрульная машина из Броукн-Эрроу. Ее красные и синие огни отбрасывали на снег странные крутящиеся тени. Сильная рука Клинта легла мне на плечо. Двери с шипением распахнулись, но ноги не несли меня дальше, поэтому створки так и остались открытыми за нашими спинами. Холодный воздух, дувший сзади, резко контрастировал с подогретым, вырывавшимся из трубы, установленной над нашими головами.

Я не знала, что плачу, пока Клинт не сунул мне в руку бумажный платок.

Я с благодарностью кивнула, вытерла нос и глупо сказала:

Она была моей лучшей подругой.

Мне жаль, — отозвался он.

Вокруг нас бурлила толпа покупателей, обвешанных сумками. Клинт взял меня за руку и увел в сторону от центрального входа, к стеклянной стенке.

Я затрясла головой.

Просто не могу поверить, что она… — И я замолкла.

Что она? Не прыгнула ко мне с воплем: «Ой, Ша, я сразу поняла, что это была не ты! Я подозревала правду с самого начала, что тебя унесло в другое измерение!» Нет уж! Как она могла такое представить?

Я принялась глубоко дышать, стараясь не шмыгать носом. Вечно разведу эти сопли, стоит только расплакаться.

Я высморкалась и посмотрела на Клинта:

Наверное, мне следует извиниться. Такая некрасивая сцена.

Я робко улыбнулась, но он на меня не смотрел. Его взгляд был устремлен сквозь стеклянную стену на улицу.

Клинт!

Я собралась спросить, что случилось, но потом почувствовала что-то неприятное — неуловимое, дразнящее, в то же время тошнотворное. Так бывает, когда войдешь в комнату, где под полом сдохла и уже начала пованивать мышь.

Я резко повернулась к стеклу. Ровный снегопад напоминал завесу из белых бусин на фоне темного вечера. Уже давно смеркалось. Серый день превратил людей на парковке в призраков самих себя. Полицейский помогал закреплять цепи на шинах «импалы». Я очень удивилась, заметив, что Сюзанна с Джином стояли всего в нескольких футах от того места, где мы недавно разговаривали. Только теперь они не держались друг за друга. Сюзанна строптиво сложила руки на груди, а Джин одну, сжатую в кулак, прижимал к себе, а второй зло жестикулировал. Сюзанна решительно покачала головой и шагнула от мужа в сторону здания. Джин схватил ее за руку. Они притягивали взгляды людей, быстро проходящих мимо.

Затем краем глаза я заметила какое-то легкое движение. Словно летучая мышь взмахнула крылом на фоне ночного неба. Я резко повернула голову вправо и пристально вгляделась, всей душой надеясь, что ошиблась.

— Там!.. — указал Клинт на пятно, темнеющее позади застрявшей машины.

Сначала мне показалось, что это всего лишь тень, но потом я напомнила себе, что солнце уже садится и никак не может отбрасывать такое огромное чернильное пятно вместо тени. Затем пятно покрылось рябью, скользнуло и исчезло под крутящимися колесами машины. Мотор взревел.