Сердце Ведьмы (СИ)

В холле всё в такой же лениво — небрежной манере сидел Арт, ожидая моего появления, и мрачный Амит, сверлящий архивампира всё таким же нелюдимым взором.

— Если с ней хоть что‑то случится, я буду первый, кто встанет в очередь чтобы вырвать твоё высокомерное сердце и снять твою самонадеянную голову, — не грубо, не злобно, просто констатируя это как данность, произнёс Амит, прежде чем заметил моё появление.

Я как раз спускалась по лестнице, в то время как оба мужчины подняли головы.

Да, ведьма была очень горда собой, осознавая насколько сейчас хороша. Лицо Артура чуть задело в тёплой улыбке, а Амит помрачнел ещё сильнее.

— А где Ангелина? — пытаясь сдержать торжествующую улыбку, спросила обоих.

— Она что‑то сказала про своего приятеля — бармена и ушла, — пробурчал Амит.

Окинул меня неодобрительным взглядом карих глаз ещё раз, и, развернувшись, отправился в сторону гостиной.

— Я вот думаю, наверное, не стоило тебе его одевать, — задумчиво произнёс Арт.

Коварные зелёные глаза полные упоения сверкнули загадочным блеском.

— Пошли уже, Джеймс Бонд, — сказала ему строго, собираясь одеть верхнюю одежду.

Артур в секунду преодолел путь между холлом и лестницей, на последней ступеньке которой я стояла в данный момент.

— Это не пригодится, — он забрал из моих рук меховой предмет и повесил на перила. — Закрой глаза, Ева.

— Арт, ну пожалуйста, может не надо? — взмолилась я, нарушая волшебство момента.

Короткий смешок с его стороны, и он достал из кармана амулет с одноразовым порталом.

— Закрывай, — потребовал он, активируя самый востребованный предмет ремесла альтеррских артефакторов.

Глава 14

— Теперь можно, — сказал архивампир.

Он положил руку мне на поясницу, поддерживая меня около себя, и я открыла глаза.

Пусть и не ярко, затерявшись в облаках, но всё же, светило солнце. На улице не было морозно как в нашем городе, но и не так тепло как на Альтерре, а с высоты балкона, на котором мы стояли, была видна парковка с огромным количеством шикарных автомобилей, преимущественно британских марок, умело скрытыми от главной дороги в кроне высоких дремучих деревьев. Так я определила, что мы в Англии.

Не успела произнести и слова, как стеклянные двери, ведущие с выступа обратно в здание, распахнулись, и появилась она — сказочно прекрасная, воплощающая в своей внешности всё то, за что ею могли восхищаться мужчины и ненавидеть женщины. Огненно — красные волосы, собранные в высокую причёску со специально выпущенными прядями, спадавшими вперёд крутой волной, обрамляли её идеально белую без единого изъяна кожу, и подчёркивали ярко — алые пухлые губы на фоне бездонных каре — зелёных глаз. Совершенно безукоризненно сидящее вечернее платье чёрного цвета, украшенное россыпью зелёных камней, дополняло её точёную фигуру шикарных пропорций.

— Ну, где тебя носит? Сколько можно ждать? — тут же набросилось сие прекрасное видение на Арта.

Женщина обиженно поджала губы и полными обвинения глазами смотрела на него в упор.

— А случайно не из‑за вас пала Троя? — бессознательно произнесла я мысли вслух.

Потом вспомнила, что для начала следовало бы поздороваться.

— Добрый… э — э, день, похоже, — моё приветствие получилось не очень.

Она в ответ довольно улыбнулась, окидывая меня придирчивым цепким взглядом.

— Ева, это Катарина — моя сестра, — произнёс Арт.

Как только до меня дошло, кто она такая, я сразу стала ненавидеть её уже значительно меньше. Во — первых, та Катарина, которая выбирала одежду, находившуюся в спальне Арта, действительно существует, а во — вторых, как можно ненавидеть ту, которая просто в силу своего существования от рождения не может в любом случае иметь притязаний на рядом стоящего со мной мужчину?

Катарина лучезарно улыбнулась и протянула мне почему‑то белоснежную подвязку, имеющую свойство женского интимного белья, инкрустированную россыпью розовых сапфиров и прозрачных, словно слеза, бриллиантов.

— Это будет самый пик сегодняшнего вечера! — торжественно сообщила она мне, словно я что‑то понимаю.

— Так вроде как день ещё, — растерянно оглянулась сначала по сторонам, а потом взглянула на Арта, в надежде, что он придёт на помощь.

Но этот коварный хранил неумолимо отстранённое выражение лица и, кажется, не возражал против странных сдвигов в поведении своей сестры.

'Младшая, значит любимая', — только и подумала я, тяжело вздыхая и принимая в руки предмет, не зная, что с ним делать дальше.

— Оценочная стоимость подвязки двенадцать с половиной миллионов, — продолжала излагать Катарина. — А я хочу устроить аукцион. Рядом с моим братом это будет самое безопасное место для хранения до момента передачи новому владельцу.

Эту её мысль я охотно поддержала и протянула 'целое состояние' архивампиру.

— В общем, так. Вы тут уже определяйтесь и быстро туда, — сказала она.

Петли стеклянных балконных дверей едва уловимо скрипнули, и Катарина скрылась из виду. Арт взял подвязку, задумчиво покрутил её в руках, затем приблизился ко мне вплотную.

— Возьми, — сказал он мне.

Причём настрой казался очень серьёзным.

— Нет, — ответила так же серьёзно.

Судорожно сглотнула, потому что он наклонил лицо совсем близко и теперь возвышался надо мной, не позволяя думать уже ни о чём другом, кроме его мерного дыхания, опаляющего мою кожу.

— Тебе не нравится? — вопрос и пристальный изучающий взгляд.

— Нравится, — сказала как есть, — но мне такую не надо.

— Тогда прими её хотя бы до конца этого вечера, — его голос так завораживал и казался необычно обаятельным той мягкой теплотой, которая была ему не присуща в обычное время. — Тем более что, не могу же я её всё это время носить в руках, — усмехнулся он.

Тут я уже увидела знакомое выражение колкого сарказма и согласилась, отмечая про себя, что его привычное состояние характера мне как‑то даже ближе, чем остальное.

— Приму, — выдохнула, неуверенно улыбаясь.

Мой ответ прозвучал очень близко от его губ.

— Да? — переспросил он.

— Да, — снова подтверждаю я.

В глаза Арта промелькнуло такое торжественное выражение, словно он только что выиграл в лотерею. Затем он опустился на одно колено, аккуратно приподнимая края платья. Обхватил мою лодыжку, притягивая её к себе ближе.

И вот стою я такая вся разволновавшаяся, поставив одну ногу на его колено, а он одевает подвязку, плавно поднимая её всё выше и выше, пока она не оказывается на положенном ей в теории месте.

— Арт? — позвала его тихо.

Подвязку‑то архивампир одел, а ногу мою всё ещё не отпустил.

— Арт? — позвала снова.

Наконец он отмер, возвращаясь в реальность.

— Идём, — потянул меня за руку.

Оказавшись за стеклянными дверями, мы вместе вошли в огромный аванзал, где находилось, по меньшей мере, восемьсот гостей. Тёплое, светлое, просторное и уютное помещение, с зелёными стенами, светлым монолитным полом, украшенный тысячами лилий и орхидей, с торжественно накрытыми столами, стоящих по бокам. На стенах висели картины, причём не репродукции или копии, а оригиналы известных художников мирового уровня, а в самом центре зала в огромной деревянной кадке обхватом в метров пять до самого потолка возвышалось дерево с миллионами листочков, напоминающих форму сердечка.

— Дерево любви? — усмехнулась я.

Огромные пламенно — красные цветки в кулак величиной свешивались короткими кистями. Полуметровой длины ажурные сложные листья едва были видны из‑за цветков и лишь подчёркивали их яркость. Крона широко раздалась в стороны, а вдоль тёмных, почти что чёрных веточек были повязаны ленты и тесёмки самых разных цветов.

— Аrborе amare auchrizonius, — подтвердил Арт мою догадку.

— А они знают, что здесь такое не растёт? — спросила шёпотом, боясь, что кто‑нибудь помимо него услышит.

Артур только хмыкнул, ведя меня ближе к дивному растению, не растущему почти ни в одном измерении уже не одну эру.