Пойманные под стеклом (ЛП)

Вскоре после меня в камеру попадает Мод, с ней поступили еще хуже: завязали глаза, связали руки и ноги толстой веревкой.

Дверь захлопывается и сразу становится темно, только слабое желтоватое мерцание проникает через щель под дверью.

В комнате слишком мало кислорода. Только на четвереньках у меня получается добраться до Мод, которая забилась в угол.

У меня так кружится голова, что мне кажется, что в любой момент меня может стошнить.

— Мод, — говорю я мягко и снимаю с ее глаз повязку, но тут же снаружи гремит голос: — Не прикасайся к Извергнутой!

В двери есть отверстие, неверное, чтобы передавать еду, и в нем показывается очертание головы.

— Тогда дайте ей кислород. Или разрешите мне по крайней мере снять кляп. Она же — старая женщина.

Через некоторое время снова появляется голос: — Окей, но если она начнет выть, мы войдем и заставим ее замолчать.

Отверстие закрывается. Я вытаскиваю кляп, и Мод дышит так глубоко, как только может.

— Почему вы просто не оставили меня там в тоннеле метро? — спрашивает она. Ее голос звучит твердо и зло, как будто я сделала неправильно, когда спасла ее.

— Мод, не говори так, это ужасно. Ты не умрешь. Я не оставлю это так, — уговариваю я ее, несмотря на то, что моя возможность ее спасти практически равна нулю. — Ты думаешь, что с Алиной что-то случилось?

Мод вжимает кулаки в пол. — Алина обманула нас. Она — ПРЕДАТЕЛЬНИЦА! — кричит она.

— Шшшш… иначе они придут и сделают тебе больно, — предупреждаю я и сжимаю ее руку.

Возможно, она права насчет Алины. Она, кажется, осознавала свою вину, когда так внезапно ушла.

Клетка, кажется, раньше была обычным переделанным чуланом: нет ни туалета, на кровати или стула, на который можно было бы сесть.

Поэтому я сажусь на пол, скрещиваю ноги, прислонившись спиной к холодной голой бетонной стене. Мод стонет и кладет голову мне на плечо.

— Ты думаешь парень справился? — спрашивает она. — Он выглядел довольно сильным, и довольно неплохим. Наверное, он справился, может быть.

— Я любила его, — признаюсь я. Но она кажется уже знает об этом. — Не знаю, почему любила его. Он был моим лучшим другом. И я знаю, что я ему тоже нравилась. Только это не так. Он так часто обнимал меня, и я всегда надеялась, что для него это что-то значит. А затем он отпускал меня, улыбался и говорил со мной так небрежно и весело, как всегда говорил пока.

Каждый день не понимая этого он разбивал мне сердце.

— Некоторые люди созданы для того, чтобы делать именно это, — отвечает Мод.

— Что делать?

— Большинство людей созданы для того, чтобы разбивать нам сердце, — на полу рядом со мной что-то лежит, на ощупь как сломанная сережка. Я поднимаю ее и кручу в руке.

— Я скучаю по нему.

— Ты будешь скучать по нему всю жизнь, Беа.

— Я хочу домой. Мои родители очень волнуются. Они так много работают и постоянно болеют.

Когда миссис Каффри была беременна, Квинну было неприятна сама мысль о том, что его родители спали друг с другом. У меня же наоборот, я была бы счастлива, если бы мои родители спали бы друг с другом. Они заслуживают того, чтобы любить друг друга. Я надеюсь, что они смогут это себе позволить, если меня не будет рядом. Я так скучаю по ним.

Мод отворачивается и начинает бормотать. А еще мне кажется, что я отъезжаю. Комната становится все меньше, а веки тяжелее. Я просыпаюсь от того, что кто-то трясет меня за плечо.

— Идем со мной, — слышу я голос Алины, и прежде чем я успеваю открыть глаза, она протягивает мне баллон с кислородом.

Мод все еще сидит на корточках с завязанными глазами и руками в углу. Она храпит.

— Что с Мод? — я надеваю дыхательную маску и затягиваю ремень на затылке.

Воздух из маски поступает с высоким содержанием кислорода. Я жадно делаю несколько глубоких вздохов.

— Она будет здесь, когда ты вернешься. Это было непросто убедить Петру отпустить тебя.

Идем уже.

Свет в коридоре такой яркий, что я вынуждена на время прищурить глаза. Алина снова закрывает камеру, затем она стоит прямо передо мной.

— Я клянусь тебе, что не имею отношения к этому, — говорит она. — Ты голодна?

Я пожимаю плечами, достаточно для ответа. Алина ведет меня по коридору, затем по лестнице вверх к главной площадке стадиона и, наконец, еще выше.

Вскоре после этого мы попадаем в коридор, который Дориан показывал нам, когда нас схватили. Каждые пару метров я нервно оборачиваюсь через плечо.

— Не переживай, — Алина ласково прикасается к моей руке. — Мы просто идем что-нибудь съесть. Но может ты хочешь сначала увидеть что-нибудь особенное?

Я снова пожимаю плечами. Мне все равно. Что еще могло поразить меня? Все же мое безразличие не лишает Алину мужества.

Она просто берет меня за руку и ведет к стеклянной двери.

— Но мы должны двигаться очень тихо, — шепчет она и открывает дверь.

В находящемся за ней помещении примерно 30 людей, все без дыхательной маски. Половина из них сидит скрестив ноги, держат спину прямо и слегка открыв рот.

Другая половина согнулись в странной позе: девочка стоит на голове и вытягивает пальцы ног вверх, мальчик лежит на спине и притянул ноги к телу так, как будто он складной нож, так что он может поцеловать свои колени, а носки позади его тела касаются земли.

Другой стоит на одной ноге, а вторую отвел в сторону под прямым углом. Кажется, что они гибкие до бесконечности.

— Ты слышишь это? — шепчет Алина.

В комнате слышен тихий шелест, шум как от электростатической зарядки. Я киваю.

— Это их дыхание.

— Итак мне не нужна маска? — спрашиваю я.

— Тебе и мне нужна. Здесь очень низкое содержание кислорода, около шести процентов.

— Как? Что это за комната?

— Комната для тренировок. Каждый должен тренироваться здесь по три часа. Ты спрашивала Дориана, как он может дышать. Вот он ответ: расслабления — ключ к экономии кислорода.

Петра прочитала все что когда-либо писали об этом, и начала пытаться здесь в роще мятежников использовать это. До ухудшения это практиковали только водолазы. Это помогало им задерживать дыхание под водой. Все присутствующие здесь замедляют свое сердцебиение и увеличивают объем легких.

Тысячи вопросов вертятся на языке, но Алина снова ведет меня на выход. Мы проходим пару метров и выходим через стеклянную дверь. В помещении, в котором мы стоим, жарко, громко и очень многолюдно.

Здесь люди носят маски для дыхания и крутятся все в поту вокруг каких-то движущихся машин, поднимаясь и спускаясь, бегают, гребут или едут на велосипеде. Несколько из них кивают мне и Алине приветствуя.

Я уже видела такие машины в Куполе. Премиум использовали их, чтобы оставаться в форме.

— Разве ты не говорила, что расслабление решает все?

— Да, но при этом ты должна оставаться в форме. И сильной. Крепкое сердце крайне важно при таких способностях как расслабление, — объясняет она.

— Но здесь внутри им нужно гораздо больше кислорода.

— Верно. Но по прежнему не так много как тебе. Каждый здесь потребляет разное количество.

Все зависит от того, как долго человек тренируется. Поэтому они носят маски для дыхания.

— Ясно, — говорю я, как будто это совершенно логичный и понятный мне мир.

— Окей, нам лучше пойти поесть. Мы едим в первой группе, вместе с Петрой. Поэтому нам лучше не опаздывать.

— Я не понимаю, как… — начинаю я.

— Большинство мятежников научились обходиться тем, что предлагает атмосфера, — объясняет Алина на ходу. — Это значит, что они могу гулять на улице без кислородных баллонов. Они конечно не могут пробежать марафон, но могут передвигаться в нормальном темпе и даже беседовать при этом. А самое важное, они могут жить повсюду.

— Министерство знает об этом?

— Они подозревают что-то. Поэтому хотят устранить нас. Можешь ли ты представить, что произойдет, если мы войдем в купол и расскажем им, что они на самом деле пленники?

— Вас застрелят, прежде чем вы начнете, — предполагаю я и Алина кивает. — Каждый человек в конечном счете может обойтись без искусственного кислорода? — спрашиваю я.