Аполлион (ЛП)

— Можешь сказать, как Танат смог найти нас? — спросил Маркус.

— Да, это довольно легко. Маленький дисплей акаши Алекс во время борьбы с Айденом позволил Танату обнаружить ее.

Я нахмурилась от напоминания.

— Но я использовала ее на тренировках с тех пор.

— Практиковаться с акашей это одно дело, Алекс. Это даже не улавливается нами, особенно, если ты находишься на защищенной территории, которую я чувствую снаружи.

Его глаза скользнули к Айдену.

— Другое дело, использовать ее, чтобы пытаться убить кого-нибудь, это равносильно включению радиомаяка.

Вздрогнув, я отвела взгляд.

— Так ты говоришь больше не использовать акашу?

— Я знаю, как избежать этого.

Аполлон вытянул руку и вокруг нее воздух вспыхнул синим электричеством. Через секунду, маленький медальон появился в его ладони, соединенный с цепочкой, свисавшей с его пальцев. Самодовольная, удовлетворенная улыбка растянула губы Аполлона.

— Я взял шлем Гермеса, расплавил его и вот. Амулет невидимости специально для тебя.

Аполлон положил ожерелье мне в ладонь. Оно было красно-золотого цвета и на нём было выгравировано крыло грубой формы.

— Ха, — сказала я.

— Это как Гарри Поттер и плащ-невидимка.

Все посмотрели на меня.

Я закатила глаза.

— Неважно. Итак, я буду невидимой, если буду носить его?

Аполлон рассмеялся, будто я задала наиглупейший вопрос.

— Нет. Твоя энергия будет скрыта от Богов — от всех, за исключением меня — даже если ты используешь акашу.

— Ох, — сказала я, держа ожерелье.

— Удобно.

Когда Айден подошел и помог застегнуть ожерелье, он спросил.

— Что еще удалось выяснить?

— Ой, ты знаешь, я ничего не сделал.

Аполлон посмотрел на нас.

— Мне удалось убедить моих братьев и сестер прекратить разрушения на время, дать нам шанс сделать все правильно, но они не будут долго сдерживаться. С каждой минутой Люциан и Первый приближаются к свержению Совета. И демоны массово нападают на людей, они рискнут миллионами невинных жизней, чтобы остановить это.

— Нет, потому, что на самом деле, они беспокоятся о смертных.

Я спрятала ожерелье под рубашку, не обращая внимания на странное тепло металла. Медальон висел на дюйм ниже хрустальной розы.

— Но ведь, если Люциан и Сет свергнут Совет в Катскиллс, тогда они будут в шаге от низвержения Богов, верно? Потому, что тот, кто контролирует эти места, является правителем.

Аполлон ничего не сказал.

— Вы знаете, вот что я не понимаю.

Дикон вытянул свои длинные ноги с кресла, шевеля пальцами.

— Я знаю, что, если Сет и Люциан свергнут Совет, это будет иметь большое значение для гематои, но Богов это не потревожит.

Не говоря ни слова, Аполлон посмотрел на брата Айдена. Я знала, что он, возможно, послал мальчику один из его Леон/Аполлон взглядов, который говорил — мне, действительно, нужно это объяснять?

Дикон заерзал.

— Я имею в виду, что вы, ребята, можете просто спрятаться на Олимпе, и вызваны в нужный день.

— У него есть свое мнение, — сказал Люк осторожно.

— Ну, не будет же Сет штурмовать Олимп, в самом деле.

Я копалась в воспоминаниях других Аполлионов, и нервозность двигалась во мне, быстрая и скользкая как змея.

— Ну… — Аполлон вздохнул.

— Есть способ попасть на Олимп.

Моя челюсть стукнулась о коленку.

— Портал?

Он кивнул.

— Он настроен туда. Так мы перемещаемся между Олимпом и миром смертных.

— Знаешь, — сказал Айден.

— Эта информация помогла бы нам несколько месяцев назад. Мы бы могли поставить Стражей, которым доверяем, охранять портал.

— И каким Стражам вы можете, на самом деле, доверять? — спокойно спросил Аполлон.

— Предложение Люциана достаточно заманчивое, чтобы переманить их на свою сторону. Многие из Стражей отвернулись от Совета, отвернулись от Богов. И вообще, не было необходимости кому-либо из вас знать это.

Айден выглядел так, будто хотел еще что-то сказать, но мудро промолчал.

— И, к счастью, мы держим свое место нахождения в секрете, даже от предыдущих Аполлионов.

Взгляд Аполлона скользнул ко мне.

— Что ты узнала после Пробуждения?

Я была удивлена верой Аполлона в мою способность блокировать Сета. Я сомневалась, что вера осталась бы, если бы я рассказала ему о Сете и Гермесе.

Все еще качая ногами, я пожала плечами.

— В основном, это об их жизни, и этого очень много. Все равно, что смотреть сериал по телевизору, который длится тысячелетие. Трудно разбираться с этим. Иногда что-то говорят, и это шевелит память.

Черствый взгляд прошел по чертам Аполлона.

Ну, не то, чтобы я ожидала, что он раскроет объятия для меня.

— Много о том, как использовать элементы и акашу. И греческий — я могу читать теперь на греческом.

Большинство в комнате не были впечатлёнными этим, но Айден поймал мой взгляд и ободряюще улыбнулся. Я усмехнулась в ответ. Чтение на греческом было чертовски важным для меня.

— Ну, это все прекрасно и первоклассно.

Сказал Аполлон, преувеличенно вздыхая.

Я слишком сильно качнула ногой по столу, и она подпрыгнула.

Айден скользнул по мне взглядом.

— Что мы здесь делаем? Очевидно, Боги ждут от нас каких-то действий?

— Боги ожидают действий от нее.

Он указал подбородком на меня.

— Как она может сражаться с ним, не прикасаясь к нему?

Айден оттолкнулся от стены и вышел в центр комнаты.

— Боги должны понять это.

— Они поймут.

Аполлон прищурился, глядя на меня.

— Но я надеялся, у нее в мозгах что-нибудь щелкнуло, что помогло бы найти ответ на эту маленькую проблему. Но -

Аполлон положил руку мне на ногу.

— Тебе нужно постоянно двигать какими-то частями твоего тела?

Я посмотрела на него, когда не очень вежливо скинула его руку. Прикосновение его плоти ко мне вызвало отклик меток Аполлиона, как ничто не вызывало. И я знала, что он увидел их, его глаза остановились на моем лице.

— Они не навредят тебе, — сказала я.

— Это раздражает.

— Ты раздражаешь, — огрызнулась я.

Слева от нас, Айден закатил глаза.

— Все в порядке, детки, давайте вернемся к важным делам.

— Подумай, Алекс, должно быть что-то, что поможет нам — возможно, Соларис.

Он наклонился, положив руки с обеих сторон от моих ног. Через его плечо я увидела, что Айден двинулся к нам, но Аполлон повернул голову так, что блокировал его.

— Алекс.

— Что?

Я ухватилась за край стола.

— Слушай, это не значит, что я упрямая или глупая. Если я могу вспомнить что-то полезное, я вспомню. Я не останавливаю себя -

Останавливаю себя от того, чтобы увидеть или вспомнить что-то очень важное — вот это я собиралась сказать, но как это было с другими вещами, эта волна близости снова захлестнула меня, поднимая волоски на моей шее.

Когда я была связана с Сетом, было что-то, о чем он не хотел, чтобы я думала, и это было связано с Соларис — возможно, просто отвратительный конец двух Аполлионов. Но чем дальше я возвращалась, там было что-то, что я видела, что-то, что Соларис сделала, или… пыталась сделать.

За минуту до соединения с Сетом, я видела, как она превратилась в Первого.

— Александрия? — сказал Аполлон.

Я подняла руку вверх, подавляя желание заткнуть его.

— Есть что-то связанное с Соларис, но это странно. Почти как, я не должна знать, но я не могу…

Соскользнув со стола, я прошла мимо Аполлона. Не представляя, что я делала, я двинулась под защиту тела Айдена. Абсолютно непринужденно, он положил руку мне на плечи, выражение его лица не позволило никому сказать ни слова.

Я посмотрела на него снизу вверх, вспоминая, как сильно Соларис заботилась о Первом. Любовь, которую я видела в серебряных глазах Айдена, отражала Первого. И я чувствовала — вспоминала чувства — ужасное решение Соларис, которое она приняла, защищая остальных от разрушительной силы Первого. Кусочек за кусочком я складывала вместе.