Дым и пепел

— Мне нужно поесть. Перейдем на другую сторону улицы.

Гровз, откровенно застигнутый врасплох, пожат плечами и согласился:

— Конечно.

— Тогда давайте пошевелимся!

«Прежде чем вернется Эми».

Тони повел репортера из студии и едва справился с этой задачей.

«Неужели входная дверь всегда открывалась так туго?»

Гровз протянул руку, положил удивительно большую ладонь на дверное стекло и толкнул створку.

— Спасибо.

— С вами все в порядке?

— В полном.

«Если кто-нибудь нас заметит, то я смогу сказать, что разбирался с последствиями сегодняшнего инцидента. Никогда не помешает узнать, что именно Мэйсон рассказал прессе, прежде чем заголовки доберутся до стола Чи-Би».

Зеленый свет едва продержался столько, чтобы Тони успел дотащиться до другой стороны Боундари-стрит.

— Мы идем не в «У герцога»? — спросил Гровз, когда Фостер повернулся и прошел мимо мокрого, безлюдного внутреннего дворика.

— Приятель, вы настоящий пытливый репортер! Ничего не упускаете.

— Я думал, вы, парни, всегда и все ходите в «У герцога».

— Неправильно думали.

«У герцога» было местом встреч различных деятелей телебизнеса — актеров, режиссеров, продюсеров, которые сделали Барнеби своим домом или, по крайней мере, местом работы. Но члены съемочной группы «Самой темной ночи» бывали там редко. У них имелось свое место встреч, занимавшее переднюю часть старого товарного склада. Остальные три четверти здания одна крупная студия все еще использовала по прямому назначению.

— Хорошо, предлагаю сделку, — Тони сосредоточился и смог говорить не задыхаясь. — Вы только беседуете со мной, без всяких публикаций.

— Или?..

— Или никогда не узнаете, что происходит.

— Вы плохо выглядите.

— А вас кто спрашивает?

— Просто отметил, — пробормотал Гровз.

Тони первым вошел в «Окно».

Они помедлили, чтобы дать глазам привыкнуть к полутьме, и Гровз сказал:

— Я ожидал, что тут будет больше стекол.

— Это название означает совсем другое.

Фостер чувствовал, что репортер ждет дальнейших объяснений.

«Почему бы не рассказать ему что-нибудь на халяву?»

— Членам групп обычно платят ежедневно. Они получают наличные после окончания съемок через окошко кассы, поэтому и назвали окном последний кадр дня.

— После этого вы идете сюда, чтобы пропустить глоток и отметить окончание рабочего дня.

— Вы умнее, чем выглядите.

«И крупнее», — понял Тони, когда они двинулись по истертому плиточному полу к пустым кабинкам под единственным окном. Рост Тони составлял пять футов десять дюймов. Гровз оказался на пару дюймов выше и шире в плечах. Однако он не был толстым. Дешевый костюм маскировал его размеры, да и сам репортер слегка съеживался, словно ожидал, что его ударят. С учетом всех обстоятельств такой вариант не выглядел столь уж необоснованным.

Кабинка пахла пивом, жареной картошкой и влажной тканью, но Тони почувствовал себя куда увереннее, когда прислонился спиной к твердой деревянной боковине. Если бы он вытянул шею и посмотрел направо, то при условии, что на Боундари будет немного машин, через стекло, испещренное полосами, смог бы увидеть главный вход на парковку студии. Лия, похоже, не сомневалась в том, что в ближайшее время ничего не случится, но Фостер чувствовал себя лучше, будучи в состоянии приглядывать за делами. Пусть даже вполглаза.

— Тони! — Хозяйка заведения подошла к столу, вытирая руки о зеленый фартук. — Что тебе подать?

— Будь добра, Бренда, большую порцию жареной картошки с сыром и подливкой и стакан молока.

Молоко тоже было едой. Об этом говорилось в программе, которую Тони видел по PBS.

— Да, это полезно для здоровья. А твоему другу?

— Он мне не друг, — быстро вставил Тони, не успел Гровз заговорить. — Это репортер из «Вестерн стар».

— Ага, — Бренда приподняла серовато-голубую бровь, повернулась и окинула репортера быстрым оценивающим взглядом. — Та фотка на обложке журнала на прошлой неделе, якобы создание ночи!.. Оно смахивало на енота в мусорном баке. Вы, парни, халтурщики.

— Я не имею отношения к фотографиям на обложках. — Гровз поджал губы.

— Да, держу пари, мне нелегко будет найти того, кто признается, что имеет к ним отношение. Что вы будете?

— Хорошо бы кофе.

— Мой кофе лучше, чем просто хороший, — заявила Бренда и направилась к кухне.

— Какого дьявола вы сказали ей, кто я такой, да еще подобным тоном? — Репортер переплел длинные пальцы, уперся в стол и подался вперед.

— Чтобы она следила за своими словами, пока вы рядом.

— Думаете, эта женщина что-то знает?

Тони пожал плечами и зашипел сквозь сжатые зубы, когда это движение разбередило отметины от костей.

— В чем дело? — спросил Гровз.

«Нет смысла отрицать очевидное. Ложь следует придерживать для тех случаев, когда ее можно будет замаскировать крупицами правды».

— Поранил плечо.

Темные глаза за стеклами очков сощурились, когда Фостер дал прямой ответ.

— Каким образом?

— Вы же разговаривали с Мэйсоном, — отозвался Тони. — Так что, по-вашему, случилось?

— Я могу считать, что вы были ранены во время нападения?

— Валяйте. Я всего лишь стажирующийся ассистент режиссера, — Тони вовремя спохватился и не пожал плечами, вспомнив, что это причинит боль. — Поэтому всем будет плевать.

— Вы видели ненормального фаната?

— Ба!.. Знаете, это забавно. Вы верите во всякого рода паранормальную чушь, но не в то, что один из поклонников Мэйсона мог спятить.

— Дело не в том, что я не…

Гровз сделал паузу и подался ближе к Тони. Тот учуял мяту и подумал, не освежитель ли это для рта. Ведь журналист не жевал резинку.

— Я встречался с несколькими фанатами Рида, — сказал репортер. — Это быстрый способ спятить. Но происходит нечто большее.

— Не понял.

— Зачем мы здесь?

— Я хотел поесть жареной картошки, — ответил Тони, когда принесли еду.

Гровз подождал, пока они снова останутся одни, положил в кофе три ложки сливок и только тогда спросил:

— Зачем мы пришли сюда вместе?

— Вы сами сказали, что нам нужно поговорить.

— А вы со мной согласились.

— Вы выслеживаете нас с августа.

— Потому что знаю, когда мне лгут.

— Насчет чего?

— Кое-каких непонятных вещей.

— Вроде созданий ночи? — спросил Тони.

Его тон кое-что подразумевал. Мол, мне непонятно, как можно говорить о том, во что не верит ни один здравомыслящий человек.

— Да.

— Вы серьезно? — Фостер чуть не подавился картошкой фри с соусом и сыром.

— Это… — Гровз уставился в чашку с кофе так, будто мог найти в ней нужное слово, потом поднял голову и встретился с Тони глазами. — Проклятие…

— Вы знаете, когда вам лгут?

— Да.

«Он и правда знает, более того, ожидает, что я ему поверю».

— Что вы делаете? — спросил журналист, когда Фостер нахмурился и поглядел на потертую деревянную столешницу рядом со своей тарелкой.

— Пытаюсь решить, стоит ли поколотиться головой о стол.

— Зачем?

«Затем, что подобное притягивает к себе подобное. Демоническая конвергенция происходит в Ванкувере именно потому, что здесь находится Лия. Врата Арры тоже были тут, как и я, да и… Да, Генри тоже недалеко. С тех пор как я познакомился с Фицроем, у нас побывали и призраки, и вервольфы, и разгуливающие мумии…

Это можно сравнить с убийствами, все время случающимися рядом с Джессикой Флетчер [54]. Кто захотел бы жить в одном городе со странной маленькой леди, расследующей преступления?

Еще напрашивается параллель с крохотным белым автофургоном. Ты не замечаешь их существования, пока не обзаводишься собственным, и тогда они вдруг начинают повсюду кишеть.

На студии, где я работаю, появились ворота, ведущие в другой мир.

Дом, где мы снимали очередную серию, совершенно случайно оказался населенным призраками.