Обреченная

Я вырвала руку и кинулась к двери. Мне было плевать, что я бросаю работу. Плевать, как поступит леди Регина. Ни под каким видом я не собиралась оставаться рядом с Лейтоном ни одной лишней минуты.

— И куда ты идешь? — Лейтон расхохотался и тут же закашлялся. Он выглядел таким жалким, что это было почти смешно. — На этом корабле, моя дорогая, тебе некуда деться.

Глава 15

Что же мне делать?

Я должна уйти от Лайлов, но я потеряла все свои деньги и теперь уйти не могу.

Возможно, Лейтон не имел в виду и половины того, что мне наговорил, Я здорово его разозлила, но на самом деле он слишком слаб, чтобы выполнить подобную угрозу. Остатки хорошего умерли в нем, когда он бросил Дейзи, и даже если он помнит, что такое быть порядочным, то наверняка топит это знание в вине. Нет, его бояться не приходится. Но Михаил… вот от него я себя защитить не могу. Может быть, он сказал Лейтону, что вожделеет меня, пытаясь заставить того оставить нас наедине. И если такое случится, он убьет меня просто ради забавы.

Моя единственная защита — это Алек, но теперь нужно остерегаться и его. К кому же мне обратиться? Если бы на этом корабле был хоть один человек, знающий правду и не представляющий для меня опасность…

Стоп! Такой человек есть. Тот самый человек, который знает об этом все.

Не знаю, согласится ли он меня выслушать, но попытаться стоит. Кроме того, у меня появился повод попасть в его каюту.

О моем появлении известил стюард:

— Сэр, горничная Лайлов хочет с вами увидеться. Что-то насчет пиджака, забытого вашим сыном.

— Проводите ее сюда, — ответил Говард Марлоу.

Я вошла и увидела, что мистер Марлоу, в костюме в тонкую полоску и голубом галстуке, сидит перед камином. Это больше походило на то, что он вот-вот отправится в зал заседаний совета директоров, чем на отдых на море. Такой же крупный мужчина, как и его сын, чуть менее красивый только из-за прожитых лет. Глаза у него по-прежнему ярко-зеленые, волевой подбородок. Он не растолстел и не отупел от спиртного, как многие мужчины в его возрасте. Если бы не блестящая лысая голова, его вполне можно принять за старшего брата Алека, а не за его отца.

Я решила пока ничего не говорить об основной цели своего появления, а для начала разобраться в его настроении, так что просто положила пиджак Алека на ближайший столик:

— Алек оставил это у меня вчера вечером, сэр. Я подумала, что нужно поскорее вернуть.

— Спасибо. — Ни дружелюбно, ни враждебно. Скорее, я назвала бы его настроение… осторожным. — Алек, к сожалению, не может поблагодарить вас сам. Он все еще спит,

Сразу после завтрака. Собственно, так я и думала. Должно быть, Алек еле притащился из турецких бань, измученный и ослабший, каким я видела его в прошлый раз, и теперь пытается отдохнуть. Стараясь говорить уверенно, я сказала:

— Должно быть, это самая подходящая для него возможность выспаться.

Мистер Марлоу не воспринял мои слова ни как оскорбление, ни как угрозу, чего я боялась. Судя по выражению его лица, он испытывал только облегчение.

— Мой сын сказал, что вы знаете правду.

— Я никому не расскажу. — Что бы там с Алеком ни случилось в прошлом, это я ему обещала и слово свое сдержу. — Можете на меня положиться.

— Спасибо. Это для него очень много значит, и для меня тоже.

— Мне нужно с кем-нибудь об этом поговорить, — сказала я. — Михаил… в смысле, граф Калашников… он устраивает мне неприятности, а я не знаю, кому можно доверять и что вообще правда. Вы единственный человек, к кому я могу обратиться.

Он стремительно встал, и я подумала, что позволила себе лишнего. Но вместо того, чтобы указать мне на дверь, мистер Марлоу предложил мне выйти на их личную прогулочную палубу.

— Нас могут подслушать из коридора, — пробормотал он, пока мы усаживались в плетеные кресла. — И я не хочу будить Алека, пока возможно. Он очень нуждается в отдыхе. Хотите кофе? А, вы же англичанка! Вы предпочитаете чай.

— Ничего не надо, сэр.

Мистер Марлоу вел себя так же просто, как и его сын. С учетом того, о чем я пришла поговорить, не могу сказать, что чувствовала себя рядом с ним легко, и все же он мне нравился. Это помогало.

Мистер Марлоу произнес:

— Вы должны быть очень осторожны с графом Калашниковым. Братство не нуждается в женщинах.

— Алек говорил мне, сэр. Да я уже и сама поняла, что граф — человек опасный. Он пытается подружиться с моими хозяевами, чтобы обвести их вокруг пальца.

— Он убьет вас, если сможет. — Мистер Марлоу произнес это так просто, будто говорил о погоде. Дело не в том, что он не относился к этому несерьезно, просто факты были слишком очевидны. — Вы должны оставить работу у них, если это возможно. Вам нужна рекомендация для Соединенных Штатов? Я могу написать.

Рекомендация от одного из самых состоятельных и могущественных людей в стране наверняка поможет мне найти работу в лучшем из всех возможных семейств. Я облегченно откинулась на спинку кресла:

— Я была бы вам очень благодарна, сэр. Спасибо.

Он всматривался в мое лицо. Не враждебно, но все же я отметила, что он не просто дружелюбный практичный американец, но бизнесмен, умеющий быстро оценить человека, сидящего с ним за столом переговоров.

— Вы могли бы шантажировать нас. Потребовать денег за то, что сохраните тайну Алека.

— Мне это даже в голову не приходило, сэр.

Что за мерзость! На такое способен, к примеру, Михаил.

— Вы славная девушка, Тесс. Я знаю, у моего сына не было выбора, кроме как довериться вам, но… он не смог бы найти более подходящего человека, которому можно поведать свой секрет.

Мистер Марлоу говорил о своем сыне с такой любовью! Вдруг он сможет сказать мне, что самые мои ужасные опасения насчет Алека ничем не оправданы?

— Простите, сэр, что упоминаю об этом, но… я нашла это в кармане Алека. — Я вытащила газетную вырезку и открытку с изображением Габриэль Дюмон. — Это… скажите мне, что это не то, чем кажется.

Плечи мистера Марлоу поникли, и что-то в моей душе заныло.

— Вы спрашиваете, не убийца ли мой сын. Хотел бы я знать ответ.

— Что случилось с мисс Дюмон?

Он ответил не сразу. Молча смотрел на океан, щурясь от яркого утреннего солнца. Подобное состояние я не раз замечала у Ирен. Хотя она уж точно последний человек на земле, у которого могло быть что-то общее с Говардом Марлоу. Он хотел рассказать, но боялся.

— Странно, правда? — сказал он в конце концов. — Что происходит с твоим сознанием, когда ты обнаруживаешь, что сверхъестественное существует? Ты подвергаешь сомнению абсолютно все, даже собственные воспоминания.

— Это действительно делает все вокруг очень странным, сэр.

Мистер Марлоу кивнул, вытащил из кармана пиджака сигару и покатал ее между пальцами.

— Насколько мне известно, Алек и Габриэль были просто друзьями. Мы с моим мальчиком всегда были достаточно близки, но я когда-то тоже был юным и не рассказывал своему папе о каждой девушке, которую… — Он осекся. — О каждой знакомой молодой леди. Но у меня сложилось впечатление, что Габриэль требовала от Алека больше, чем он мог дать.

Я не могла ликовать по этому поводу. Эта женщина погибла, возможно от руки Алека, и то, какие чувства он к ней испытывал, не могло повлиять на мое мнение о нем.

— Вервольф стал добрым другом актрисы. Оба они были каждую ночь заняты своими делами, но с радостью встречались днем. Оба восторгались жизнью богемы. — Судя по голосу мистера Марлоу, он этим не восторгался. — Встречались с художниками и композиторами, посещали эти странные клубы, где развешены плакаты с чудовищного вида женщинами, зелеными с головы до пят. Сам я никогда не видел в этом ничего привлекательного, но хотел, чтобы Алек получал столько удовольствия, сколько сможет. Слишком много у него в жизни отнято, пусть порадуется хотя бы этому.

Богемный Париж казался мне чарующим. Я представляла женщин в таких же сексуальных костюмах, в какой была одета Габриэль Дюмон на фотографии, хотя это нелепо; на самом деле я уверена, что это все иностранщина, зато теперь понятны длинные кудри Алека.