Трэтеры 2 (СИ)

— Девчата, за мной! — издав победный клич, Ульн, потрясая томагавком и с разбегу влетел в воду.

— Смотри, — прошептали рядом, вынуждая отшатнуться и повернуть голову в сторону говорившего. Страх липкой волной прошелся по венам. Что происходит?! Где я?!

Я, прежняя, в женском обличье, таком, каким был еще до попадания моего тела к Вирцегу, в длиной белоснежном платье и босая, указывала в сторону выстроенных рядком медицинских столов.

Я не хотел подходить к ним, но знал, что обязан это сделать. Чем ближе подходил к накрытым белыми простынями телам на столах, тем сильнее на меня накатывал ужас. Не хочу видеть… Я знаю, кто там… Не хочу видеть их еще раз!

Рука сама тянется к простыни открывая…

Дети… изуродованные, изувеченные, страдающие…

В голову ввинтился шепот детских голосов и Зов, убивая меня…

«Ты не успел… Опоздал… Не спас…»

Понимание, что я не сумел их защитить и спасти вовремя, рвали душу…

Их обвинения стали все громче и громче… Треклятый Зов ввинчивался в мозг, не позволяя сосредоточиться…

Ощущение невесомости и полета… Хоть что-то приятное в этом аду…

Свет над головой… И шепот, холодный, равнодушный… мертвый… все нарастает…

Белый свет над головой… Полет…

И… темнота.

========== 5 глава ==========

5 глава

Прозрачная крышка лечебной капсулы отошла в сторону, позволяя пациенту, то бишь мне, покинуть её. Мне же отчего-то лень выбираться. Когда еще у меня выдастся момент так понежиться в свое удовольствие? Выспался я замечательно. В теле легкость. Никаких посторонних тяжелых мыслей. Лежишь себе и радуешься тому, что проснулся и наступил новый день. Интересно, а сейчас день или ночь?

— Ля-по-та.

— Лэрд? — склонился надо мной интекс. — Показатели капсулы уверяют меня, что вы в норме. Выводы капсулы ошибочны? Вам требуется медицинская помощь?

— Астор, не суетись. Все в норме. Кстати, привет, — улыбнулся я. — Твой капитан решил слегка поваляться и насладиться передышкой. Как в детстве… На сказочной перине! Ммм… здорово! Знаешь, я всегда мечтал приобрести пышную перину и спать на ней, как принцесса на горошине. Был у нас такой капризный сказочный персонаж. При первой возможности, став старше, я её купил. И понял, что не все так радужно, как кажется на первый взгляд. Перья в перине, оказывается, имеют свойство расползаться в разные стороны, а ты остаешься спать на такой тряпочке. Мало того, так они острыми кончиками колют тебя в самых неожиданных местах, представляешь? В итоге, намучавшись и психанув, я её продал. С трудом. Как-то оказалось, что романтичных фантазеров в нашем мире не так уж и много. Эх… — сладко потянулся я всем телом, — пора выбираться. У меня возник один маленький вопрос. Друг мой, а с какого перепуга я оказался в медкапсуле?

— Нервный срыв. Пришлось вмешаться.

В голове моментально замелькали какие-то обрывочные воспоминания.

— Из-за базы? — думать, о том, что мне пришлось сотворить на проклятой базе рептиров, совершенно не хочется. Но без неё точно не обошлось. Это каким же надо быть бездушным уродом, чтобы тебя не зацепила смерть детей?!

— У разумных существ с повышенным чувством ответственности нередки ярко выраженные отклонения психического функционирования организма. Травмированная ситуацией последних лет психика и усугубление недавним событием на планете дали подобный эффект. Заторможенность мыслительной деятельности, апатичность, застывание, пространственно-временное дезориентирование, расплывчатое осознание окружающей действительности. Появление слуховых и зрительных галлюцинаций. Бред. И вот результат, Лэрд, вы в лечебной капсуле.

— Что, и даже эрситы не справились с поехавшей крышей? — грустно усмехнулся я. — Похоже, и Ушедшие умели не все. Хорошо, что так. Как правило, те, кто выглядят безгрешными, на самом деле являются самыми страшными маньяками. Чувства как будто слегка притухли. Твоя работа?

— Ускоренная регенерационная помощь при психокоррекции.

— Спасибо, Астор, стало действительно гораздо легче. Словно это было очень и очень много лет назад. Эмоции угасли и не теребят душу. Я сильно всех перепугал? Где все? И сколько я уже здесь отсыпаюсь?

— Пять стандартных суток.

— Сколько?! Пять?! — опешил я. При уровне возможностей лечебных капсул просто гигантский срок. Не хило мне прилетело по мозгам. — Знаешь, Астор, — сев в капсуле, вздохнул я, — я, вообще, очень удивлен, что не тронулся умом гораздо раньше. Рептиры… Мда… Эти твари меня добили. Эта база… Надеюсь, она не будет сниться мне в кошмарах. Черт! Смерть Вити, Вирцег, перемещение не добили, а проклятые ящеры сумели. Хорошо, что никого из своих с собой не потащил, было бы хуже. Я никогда не пойму и не найду оправдания тому, что увидел. Если вся раса способна творить подобное… Астор, я клянусь, пока дышу, я буду истреблять каждого увиденного мной рептира. Сил хватит! Один из трэтеров создал этих бездушных монстров, так пусть другой положит этому конец. Я, конечно, не супермен, хотя по понятиям моего мира — очень даже. И происхождение мое очень мутное. Трэтером-то я стал не так давно, ты знаешь. Но остаться в стороне у меня не выйдет. Характер не тот. Не умею проходить мимо, когда вижу несправедливость, и делать вид, что ни хрена не заметил. Пусть моя сущность трэтера — это все наносное, но сердце болит по-настоящему… Сейчас болит. До этой проклятой базы трэтеры для меня оставались не родными, понимаешь, Астор? И все те смерти, которые произошли когда-то давно, трогали меня мало. Нет, цепляли, конечно. Но. Было и было. Всякое случается. Геройские поступки и речи — это подходит для шоу, а не к реальной жизни. И вот я, весь такой правильный, но со своими принципами в башке, ткнулся мордой в самую жижу, прочувствовал на своей собственной шкуре, насколько это чудовищно, страшно и больно. Там… на планете… в лаборатории… словно душу раскурочили… Залезли, суки, в самую сердцевину и поковырялись… Мне и раньше говорили, что я странный. Я могу испытывать самый мизер жалости к взрослому человеку, но готов сломя голову кинуться на защиту ребенка. И мне никогда не было важно, мой он или чужой. У нас на планете это называли дуростью. А здесь… в этом мире все мои чувства усилились в разы. Меня самого немного пугает собственное маниакальное желание защитить детей. Посмотри, Астор, я получил великолепный корабль, забитый ништяками, стоящими громадных денег. Продай я их, и мог бы жить в свое удовольствие. Но! «Черныш» похож на группу детского сада, забитую под завязку детьми, — смущенно улыбнулся я. — И мне это нравится. Я рад тому, что дети, самые беззащитные и светлые существа во всем Мироздании, живы! И пока я в состоянии дышать, ни одна сука не причинит им вред. Я позабочусь об этом. Видишь, я почти рычу? Вот об этом я и говорил, все мои чувства обострены, особенно материнский инстинкт, как ни смешно это звучит в отношении меня, — устало вздохнул я. — Ну, хотя бы высказался. Извини, Астор, загрузил я тебя. Хотелось выговориться. Слишком много во мне накопилось, не утрамбовывалось больше, понимаешь? Спасибо, Астор, из тебя вышел замечательный слушатель.

— Мне интересно, — кивнула голограмма. — Я понимаю Ваши эмоции, Лэрд.

— После базы… Как бы тебе объяснить? Человеческое во мне… Нет, не так. Сострадание и милосердие к посторонним претерпели серьезные изменения. Поверь мне, за те молящие о смерти детские глаза… Черт! — вскочил я из капсулы, прикрывая глаза и пытаясь выровнять участившееся дыхание. Голос сорвался. — Я. Буду. Ррвать тваррей зубами.