Наваждение темного воина (ЛП)

Он не выказывал никаких эмоций, когда вдруг появилась мысль. Этот разговор мог снова привести их к… Никс.

— Берсеркеры клянутся в верности Одину и сражаются в его честь.

Хоть мифы и редко совпадали с реальностью, но Деклан изучал Валькирий.

— Одина считают отцом Валькирий.

Она кивнула.

— Да, я дочь богов. Да, это двое из троих моих родителей.

— А кто третий родитель?

— Когда дева-воительница издает последний клич, умирая без страха на поле боя, Один и Фрейя поражают ее молнией, и забирают в Валгаллу. Я была в молнии, — она посмотрела на его лицо. — Ты мне не веришь, правда?

— Бессмертные печально известны тем, что пытаются возвеличить собственное происхождение. Но я не привык сразу отбрасывать любую информацию.

— Достаточно справедливо.

— Хотя, если я поверю, что твои родители — боги, то почему они позволили мне пленить тебя?

— Один и Фрейя спят уже много веков, экономят силы. Их сила зависит от людей, которые им поклоняются. А за последние несколько веков верующих в норвежских богов поубавилось.

Если хоть что-то из этого, правда…

Эту информацию стоит запомнить.

— Так все же, кто твой третий родитель?

— Она принадлежала к людям, звавшихся Лучезарными, к древнему роду смертных, которые сияли. То, что меня родила смертная женщина, смягчит твое отношение ко мне?

Это… удивило его.

— Где она? Где Лучезарные живут?

— Ее уже давно нет в живых. Никого из них нет. Я — последняя в своем роду.

— Как они умерли?

— Ну, как я уже сказала, это был древний род, и все они были смертны. Пришло их время, — ответила она, пожимая плечами, но ее глаза засверкали, противореча ее словам.

— Берсеркеры, Валгалла и норвежские боги… Я думаю, что ты встретила Эйдана с полным рогом медовухи.

Она встала, прошлась к одному из окон, а его взгляд прикипел к ее раскачивающимся бедрам. Его пульс участился. Понимая, что она может услышать грохот его сердца, Деклан попытался его успокоить.

— Фактически, я только покинула Валгаллу, когда мы встретились. И еще не пила медовухи. Мне было только двенадцать.

— А где находится Валгалла?

Она бросила через плечо:

— Это другое измерение. Мир богов.

— А почему ты ушла? Или ты сбежала с небес?

— Ага, просто моя сестра Люсия попала в беду. Так я попала в этот странный и непонятный мир, собираясь ее спасти. На меня саму напали вампиры. Едва сбежала от них…

— Поэтому ты ненавидишь вампиров?

— Частично. Орда плохо обращалась с Валькириями. Да и вся армия Правуса. Ты же знаешь, кто это?

— Я осведомлен о том, как разделены ваши фракции.

Об их союзах. Валькирии, Ведьмы, феи и Ликаны принадлежали к альянсу, названому Вертас. Вампиры Орды, некоторые демоны и большинство монстров объединились в Правус.

— Не забывай, что мы объединились только для того, чтоб пережить Приращение, — она подняла голову. — Ты же знаешь, что такое Приращение, не так ли?

— Да, конечно, — это битва между всеми фракциями в Ллоре, которая происходит каждые пятьсот лет. Мы только не знаем, когда точно или где это будет происходить.

Когда она захихикала, он спросил:

— Что?

— Это не одно сражение. Это сила, которая стравливает фракции друг с другом. Приращение заставляет нас драться насмерть, чтоб контролировать наше количество.

Еще информация.

Одной из вещей, которые он ненавидел вбессмертных, было то, как неудержимо они распространяются, не боясь болезней, ран, старости. А теперь она говорит, что существует природный механизм, который заставляет их убивать друг друга?

— Тогда почему вы не сопротивляетесь этой силе?

— Потому, что она также создает союзы и примиряет. К тому же для нас война — лучшая вечеринка.

— А теперь вы еще и людей втягиваете в свои развлечения.

Услышав это, она разразилась смехом:

— Смертные в Приращении? Я думаю, вашего вида это не должно касаться.

О Боже, как же она его раздражала!

— И Вертас, и Правус недавно ясно показали, что у них есть некоторые цели в отношении человечества, и они уже нападали конкретно на «Орден». Поэтомув прошлом мы не имели выбора, кроме как защищаться от обоих союзов сразу.

Она вернулась на кушетку.

— Не хочу тебя расстраивать, но мы даже ничего о вас не слышали. Я ни разу не слышала о вашей организации, пока ты мне не рассказал. И никто из моих знакомых не слышал.

— Война между людьми и бессмертными приближается!

— Люди не собираются воевать с нами — они даже не знают, что мы существуем! Что за смехотворная идея!

— Знаешь, что вас всех объединяет?! Высокомерие! То, что так смешит твой вид, — это наше якобы незнание о вас! Да половина моей работы состоит в том, чтоб скрывать ваше существование, пока вы щеголяете им на публике, понятно?! Ты сама нагло прогуливаешься среди людей, сияя своей кожей!

Она ударила себя ладонями по щекам:

— Моя кожа сияет?!

А после рассмеялась.

— То есть я должна быть изгнана из общества только потому, что когда-то я потрогала член иностранца, зараженного радиацией? Ты просто придурковатый человечек, Чейз!

О, черт, как же он ее ненавидит! Она была сквернословной, бесстыжей убийцей, бесчувственной в лучшем случае и неимоверно порочной — в худшем. И теперь, пока она оценивающе рассматривала его своими странными глазами, ее ушки подрагивали.

И его глаза сузились в понимании.

Она говорила все эти вещи, чтоб вывести его из себя, чтоб посмотреть на его реакцию. Раньше он считал ее непостоянной и беспечной. Теперь он признал, что она постоянно выискивала бреши в его броне.

— Сам посуди, — я пришла сюда не воевать. Я рассказала тебе о том, что ты был берсеркером. Хотя ты не веришь ни единому слову.

— Мои родители были обычными смертными.

— Конечно, а рецессивные гены ты, должно быть, унаследовал от кого-то из далеких предков, — сказала она. — Ты просто не хочешь слушать того, что я тебе говорю.

— Нет, потому что это — всего лишь выгодная для тебя ложь.

— Я думала, что ты меня понял, когда я заговорила с тобой на старо норвежском.

— Значит, ты ошиблась! — он врал.

«Я схожу с ума».

Деклан нашел этот язык в базах данных «Ордена», но он не учил его!

Хотя понял её.

— Скажи, Чейз, что ты чувствовал после того, как захватил меня в Новом Орлеане? Чем все закончилось после взрыва твоих сил?

— А разве кто-то не устает после напряжения, Валькирия?

— О, я могу поспорить, что твои чувства намного острее! Ты же слышишь и видишь лучше, чем любой известный тебе человек, разве нет?

Он пожал плечами.

— Хм, а я думала, что ты будешь отрицать свои способности.

— Я отрицаю не их. Я отрицаю, что я — берсеркер.

— Как ты можешь признавать одно, и отрицать другое?!

— Я подозреваю, что ваш оракул Никс устроила все это. Она удостоверилась, что я тебя поймал, и сообщила тебе, какими необычными способностями я обладаю. А образ смертного берсеркера лучше всего подходил мне. Так что все это мошенничество!

— Забавно… Ты не был столь глуп в своих предыдущих воплощениях…

Он же не будет ее снова душить…

— Я видела, что здесь у вас есть берсеркер. Разве он не показался тебе знакомым?

— Да, он тоже говорит это. Вы, наверняка, знаете, друг друга и заранее это спланировали. Я пересматривал его захват — он буквально дал себя взять. Как будто знал, что тебя тоже захватят…

Валькирия кивнула:

— Да, он хотел попасть сюда, чтоб быть рядом со мной. Он мой … защитник.

«Защитник?»

Значит, они были любовниками. Почему одна мысль об этом вызывала в нем желание забить берсеркера до смерти?

Руки Брандра на ее пылающей коже.

Деклан не помнил, чтоб раньше когда-либо жаждал убить с такой жестокостью. Его мысли затуманились, стали совсем дикими.

«Она моя по праву! Она предназначена для меня!»

— Чейз, у тебя даже сейчас глаза пылают. Посмотри на себя в зеркало!