Разоблачение Атлантиды (ЛП)

Он никогда не позволит ей сбежать. Он пленит ее…

Фантазия исчезла, когда он вдруг с горечью осознал, о чем мечтает. Пленить ее, как пленили когда-то его самого. Неужели он именно этого желает? В этом нуждается? Оказаться в ловушке низменных наслаждений связывания и боли?

Ему вдруг захотелось коснуться ее. Нужно было заполнить черные, искривленные уголки своей души ее силой и чистотой.

Он сжал ее лицо руками, жалея, что они не одни. Жалея, что не может поймать ее испуганный возглас своими губами.

— Грейс, — прошептал он. — Я не могу этого сделать. Я не могу поддразнивать тебя так, словно между нами ничего нет; словно во мне нет жадного и голодного чудовища, которое угрожает пробиться сквозь мои щиты и самоконтроль. Я буду играть свою роль, как тебе угодно, но молю тебя, не играй со мной. Маска, которую я всегда ношу, спадает в твоем присутствии. Я не укрощенный, безобидный хищник, которого можно погладить и поддразнить. Я мужчина, воин, и вот уже несколько сотен лет я беру то, что хочу.

Она застыла на месте, дрожа от чувств, которые он боялся назвать. Все звуки: разговоры, смех новичков, их борьба, отошли на задний план. Он и Грейс стояли неподвижно, словно изображая что-то, а время всё проходило, и она всё молчала, заставляя его надежду обращаться в прах.

Он должен был ожидать чего-то подобного. Только идиот надеется на что-то. Грейс из рода богини. Она заслуживает кого-то получше разбитого воина.

Она заслуживает кого-то лучше него.

Он опустил руки и отвернулся, когда она схватила его за руки и остановила его.

— Чего ты хочешь? — она говорила, задыхаясь, словно от бега. Бежала ли она к нему или спасалась бегством от него?

— Я хочу посмотреть, как ты стреляешь из лука, — ответил он, чувствуя, что его легкие немного расслабляются. — Я хочу мира во всем мире, свободы от тирании и большой кусок пирога с орехами пекан.

Он наклонился вперед, остановившись, когда его лицо оказалось совсем рядом с ее лицом.

— Я хочу тебя.

И потом, потому что чувствовала слишком сильную жажду, и поцелуй заставил бы его овладеть ею прямо тут перед богами и всеми окружающими, он отступил на шаг и достал из ножен кинжалы.

— Ты что-то говорила про соревнование?

Грейс подняла подбородок и глубоко вздохнула. Потом осторожно вытащила стрелу из колчана, висящего на ее плече.

— Ты попал, дружок. За обед будешь платить ты, а я раскошелюсь на пирог с орехами пекан.

Она развернулась и позвала Сэм, чтобы тот очистил территорию перед мишенями, а потом соблазнительно улыбнулась Алексиосу через плечо.

— Ты можешь попробовать первым, если хочешь. Приоритет возраста перед красотой, — тут она рассмеялась. — Хотя я думаю, что ты и по красоте меня превосходишь.

— Ты думаешь, что я превосхожу тебя по красоте, — медленно повторил он. — Мне это нравится.

Сэм, Мишель и дюжина новичков выстроились в ряды по обе стороны от мишеней, выкрикивая имена тех, кого они поддерживали. А также держали пари на исход соревнования.

Грейс улыбнулась и покачала в их сторону головой.

— Эй, проявите хоть немного уважения, ведь проигравший платит за ваш ужин.

Она подняла тонкий деревянный лук и грациозно вставила стрелу, куда хотела, совершенно естественно, словно лук был продолжением ее руки. При этом ее груди приподнялись, став еще заметнее под рубашкой, и у него во рту снова пересохло уже совсем по другой причине.

Он поклонился новобранцам, а потом Грейс, говоря:

— После вас, миледи.

Она наклонилась к нему, открыв пухлые губки, и он инстинктивно приблизился к ней, чтобы услышать:

— Тебе следует кое-что узнать обо мне, Алексиос. Я выбираю цель очень аккуратно и никогда не промахиваюсь, — прошептала она. — А сейчас я как раз нацелилась на тебя.

С этими словами она развернулась к мишени, оттянула тетиву и выпустила стрелу. И подтверждая ее слова, она попала только в яблочко, нарисованное на большом соломенном чучеле в двадцати ярдах от нее.

Зрители приветствовали ее попадания веселыми криками, а мужчина, который имел наглость коснуться ее прежде, свистнул, крича:

— Да, Грейс! Покажи ему!

Алексиос показал зубы в пародии на улыбку, поднял кинжал над плечом, прикинул расстояние до цели рядом с той мишенью, в которую попала Грейс, и метнул кинжал с безошибочной точностью. Клинок попал прямо в центр красного круга.

Снова раздались приветственные крики, и он услышал голос Мишель с британским акцентом:

— Двадцать фунтов на Грейс!

— Давайте усложним задачу, — предложила Грейс, держа наготове следующую стрелу.

— Еще пять попыток каждый, а потом мы метнем оружие одновременно. Кто выстрелит точнее, тот и будет объявлен победителем.

Слов не хватало. Он откинул голову назад и расхохотался, чувствуя, как по телу разливается радость, кипит в венах и смывает паутину с его души. Она была не только грациозна, но и смела, — она совершенно точно подходила в пару воину.

— Как пожелаешь, моя госпожа. И к твоему сведению, я собираюсь хорошо сегодня поужинать, так что, надеюсь, что наличных у тебя хватит.

Сказав это, он прицелился и стал метать кинжалы прямо в яблочко. Его не интересовал исход соревнования; он просто старался не поддаваться влечению к Грейс.

И его тренировали несколько столетий выигрывать независимо от всяких посторонних помех, какими бы отвлекающими они не были. Он метал кинжалы по одному и всегда попадал в цель. После того, как он метнул шестой кинжал, то улыбнулся, глядя, как тесно они сгрудились в центре мишени. Их разделяло лишь совсем маленькое расстояние, не больше кончика мизинца.

Он выиграл. Она оплатит обед, а потом он возьмет ее на сладкое.

Поворачиваясь к ней, он чувствовал, как удовлетворение от победы смешивается с некоторым сожалением из-за того, что она будет разочарована. Но она, судя по всему, не чувствовала разочарования. Ее глаза и улыбка выражали радостный триумф.

Он посмотрел на мишень. Пять стрел вонзились в самое яблочко, их оперение всё еще подрагивало от силы удара.

— Пять? — спросил он, хмурясь. — Но…

— За мной еще один выстрел, — она вставила в лук последнюю стрелу, потом, глядя прямо на Алексиоса, даже не глядя на мишень, она выпустила стрелу. Стрела попала в цель, вслед за этим зрители резко вздохнули.

Глядя на Алексиоса с улыбкой на губах, Грейс снова повесила лук на плечо. Ее губы шевелились, но он не мог расслышать, что она говорила из-за громких криков.

Нужно узнать, что произошло. Он развернулся к ее цели, но там ничего не изменилось. Пять стрел так и остались там, куда ее послала рука искусной лучницы. Он с изумлением посмотрел на собственную мишень. И тут всё понял: изменилась его мишень. Ее стрела попала в самый центр между шестью кинжалами.

Он поклонился.

— Мне приходится признать поражение и заплатить за ужин.

— Да, теперь ты нам всем должен ужин, — сказала она, радуясь своей победе: она покраснела, глаза сияли. И ему пришлось сдерживаться, чтобы не броситься к ней и не унести, как какую-нибудь добычу, найденную на войне. Да, именно она победила. Но сама мысль о том, что именно он — добыча победительницы, вызывала лишь смех.

— Я заплачу за ужин. А после ужина… — он не закончил предложение, и оно так и повисло в воздухе между ними, как обещание. Как желание. После ужина он и Грейс узнают, кто выйдет победителем в их личной схватке. Он позволил страсти показаться на своем лице, и она немного задрожала.

Потом он станет дразнить ее, касаться ее, пробовать ее на вкус, пока она не затрепещет, как морская птица в ловушке бури.

— Ужин и кое-что еще, — пообещал он. Когда зрители подбежали поздравлять Грейс, он пошел к мишени, чтобы вынуть кинжалы, думая о шелковистом теле и горячей страсти. Его Грейс — настоящая победительница.

Но сегодня он одержит над ней верх.

Глава 14

Кожа Грейс стала очень чувствительной, будто все нервные окончания оголили и они все оказались в эрогенных зонах.