Требование дракона (ЛП)

Глава 2. Адан

Новые рекруты смотрят, как Фигор и я выполняем движения рукопашной боевой подготовки.

Фигор ринулся вперёд, с размаху ударяет ногой по моей, и я уклоняюсь от него. Он поворачивается от импульса удара, и я использую эту возможность, чтобы поднять свою ногу в момент, когда он наклоняет и поворачивает голову. Он перекатывается, уклоняясь от моего наступления, и сразу подскакивает на ноги, кулаки подняты к подбородку, на лице ухмылка.

Сравнимый по высоте, силе и опыту, Фигор — грозный воин и мой ближайший друг. Мы не применяем наши атаки в полную силу, но, тем не менее, он наслаждается. Как и я, возможно, больше, чем он. Мы служили бок о бок в армии моего тохи, в течение нескольких лет, но это подошло к концу в тот день, когда мой тоха умер и передал мантию Конай мне.

Я больше не могу делать то, что мне угодно. Судьба секи теперь лежит на моих плечах, и это было тяжелое бремя, изобилующее катастрофическими последствиями, если я осмелюсь ошибиться, во всяком случае. В этот момент, помогая Фигору в обучении новобранцев нашей военной силы, я впервые почувствовал себя уверенно в своих способностях, на некоторое время.

Я — воин. Это то, кем я учился быть с тех пор, как мой отец впервые вложил копьё в мои крошечные пальцы и приказал мне сразиться с ним.

Фигор снова бросается на меня, пронзая кулаком вдоль моей челюсти. Он немедленно отступает, ожидая, что я последую за ним. Когда я этого не делаю, то он снова на меня нападает. Я позволил ему подобраться ближе, прежде чем уклонился от его удара и схватил за руку. Я притягиваю его, ставлю на колени, когда поднимаю своё колено в его грудь.

Он кряхтит и падает на спину, где и остаётся. Новобранцы испустили возглас волнения, а их глаза светились восхищением в мою сторону.

Удовлетворение проходит через меня. Не потому, что я победил Фигора, а что неприятные напоминания о том, что мой отец мёртв, и что это значит для меня — замолкли.

Фигор посмеивается, когда садится.

— Неплохо. Возможно, я бы увидел свет, если бы ты вложился в этот удар.

Я ухмыляюсь, когда предлагаю ему руку и помогаю встать на ноги.

— Это следствие самоуверенности.

— Эх, драка не стоит того, если ты не считаешь, что лучшее упавшего дерьма данния (Прим. пер. — какое-то мелкое животное на языке Рур, по задумке автора).

Фигор смеётся, звук грохочет под открытым небом. Он поворачивается, чтобы проинструктировать новобранцев о том, что они только что видели, пока я стою молча, наполовину осознавая его слова.

Небо Секи никогда не бывает полностью синим, как я видел в южных районах Рур. Обычно оно полностью светло-серое, как будто делает всё возможное, чтобы подражать белому, который постоянно покрывает землю. Я дышу глубоко, холодный воздух, наполняющий мои лёгкие, бодрящий, свежий и успокаивающий. Он просачивается через тонкий материал туники, но ощущается хорошо на моей теплой от спарринга коже. Мои ступни и ноги защищены от холода кожей и сапогами так же, как у Фигора и других.

Мы собрались у базы Йандирравика. Половины Вьяка. Большая гора раскололась почти равномерно на два ущелья. Хотя народ Секан (Прим. пер.: Секан — житель региона Сека.) живут в горах в этом ледяном регионе, две половины содержат значительную часть населения Секан.

По его просьбе, Фигор и я возвращаемся к нашим оборонительным позициям. Мы собираемся повторить движения медленнее, чтобы новобранцы могли внимательно следить за каждым движением, но окрик прерывает нас.

Мужчина-секан перепрыгивает через высокий холм снега и мчится к нам, его длинные белые волосы дико развиваются позади него. Фигор и я выпрямляемся, когда он приближается. Его коричневая мантия с длинными рукавами и подшитая внизу у щиколоток, отмечают его, как послушника в Святом Ордене. Я слегка удивлен, что ему удалось бежать так быстро, когда мешало столько ткани.

— Та Конай, прошу прощения за вмешательство, но я принёс печальные новости, — говорит он сразу. Он бросает тревожный взгляд на несколько пар любопытных глаз, направленных на нас, а затем наклоняется, понижая голос. — Двое были найдены мертвыми. Дракила (Прим. пер.: ребёнок на языке Рур).

Я нахмурился, обеспокоенный новостями.

— Где они? — затем я обращаюсь к Фигору. — Мне нужно уйти, Фигор. Произошёл несчастный случай.

Фигор кивает. Он не спрашивает нужна ли мне помощь. Он рявкает на новобранцев, чтобы они заняли себя в его отсутствие, поскольку следует за мной с послушником.

Послушник ведёт нас в крайнюю левую и самую маленькую половину Вьяка. Мы торопимся вовнутрь через вход у основания и вверх по каменным лестницам. Прямо у входа в пещеру стоит небольшая группа людей-секан. Некоторые окружают самку, которая стоит на коленях на полу, дрожит и громко плачет, закрывая руками лицо. Звук знаком, наполнен глубокой грустью и потерей. Моя каха плакала точно так же. Плотная тяжесть образуется в моей груди, так как воспоминания, которые отказываются оставаться погребёнными, раскопаны.

— Это мать, — тихо говорит послушник. — Она нашла их.

Я киваю.

— Оставайся с ней и успокой. Мы с Фигором позаботимся об остальном.

— Да, Та Конай, — говорит он и кланяется, прежде чем двигаться к плачущей матери.

Другой секан приветствует меня с уважением, когда я прохожу мимо, их черты торжественны. Мы с Фигором вошли в пещеру. Костёр для пещеры не горит, поэтому она мрачная, и прохлада повисла в воздухе. Дом скромный и не так ярко оформлен, как некоторые другие в Секе. Меха изношены от чрезмерного использования, как будто они не были заменены годами, мебель скудная. Тем не менее, он чист и ухожен.

На полу лежат две фигуры, мужская и женская. Мои пальцы сжимаются в кулаки по бокам. Самый маленький из них — самец, является одним из младших товарищей моего раха. На месте молодого самца я представляю Зави, и это усиливает мой гнев.

Фигор ругается себе под нос. Мы оба грозные воины, которые сталкивались со смертью, бесчисленное количество раз, которые забрали жизнь других, которые стали свидетелями ужасных способов, как может закончиться жизнь.

Но это, всё ещё тревожное зрелище двух молодых душ, слепо смотрящих на каменный потолок, их губы расслаблены, как будто их последние звуки были криками.

Ещё хуже думать, что их мать, которая перенесла боль, чтобы дать им жизнь, обнаружила их таким образом.

Становясь на колени, я направляю часть своей энергии на ладони и создаю сафур. Яркий шар тёплого света располагается в моей ладони, когда я исследую дракила. Они оба бледные. Намного бледнее, чем обычно для секана. Солнце не так дружелюбно к нам, как к более теплым регионам Рур, таким как Андрасар, но ни один здоровый секан не выглядит, таким же белым, как снег, как эти дети.

— Почему их губы такие синие? — спрашивает Фигор. Он указывает на их руки. — Как и их пальцы.

Я прикасаюсь к сморщенной щеке самки. Пряди её белых волос окрашены в чёрный цвет — распространенный стиль, преобладающий среди старших дракил. Она кажется не старше шестнадцати энур. Молодая самка на пороге совершеннолетия. Её плоть усохшая и липкая. Потёки тёмной крови высохли на верхней губе и уголках рта.

— Я видел ранее синие губы и пальцы — сильная потеря крови, — говорю я, нахмурившись на их втяжение кожи. — Но эти двое…, как будто высосаны досуха.

Я осматриваю открытые области на их телах на наличие любых открытых ран, не желая их раздевать. Как существо Рур, нет никакого позора в наготе. Однако снять их одежды ощущается подобно осквернению их тел.

На их лице нет синяков, царапин или травм. Их одежда сухая, видимой крови нет. Фигор и я прочёсываем остальную часть пещеры. Никаких признаков борьбы нигде. Кто бы ни убил этих детей, делал это так быстро, что у них не было шансов или возможности сражаться. Самец ещё молод и, возможно, ещё не приобрел способности изменяться, но самка была достаточно взрослая, чтобы сделать это, за исключением, если она не была неменяющимся существом Рур. Она бы изменилась в форму своего дракона, и защищала бы себя и своего раха.