Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ)

— Когда учился? — усмехнулась я, радуясь, что в кои веки оказалась умнее этого хвостатого Шерлока. Или просто осведомлена лучше. — А ты случайно не помнишь, Саймон Милс тоже ни одной книги не брал?

Лицо оборотня в одну секунду отразило все стадии мыслительного процесса: удивление, сомнение, осознание. И признание своего полного поражения.

— Проверяй информацию, прежде чем кого-то обвинять! — высказала я приятелю.

И у самой от сердца отлегло.

— Пообщались? — Шанна появилась как нельзя вовремя. Кивнула мне. — Неважно выглядишь, Аштон. На боевой вернуться не собираешься? А то гляжу, совсем тебя целители замучили.

— Зато ты цветешь, Раскес, — усмехнулась я, но иронии в моем ответе почти не было, выглядела девушка действительно прекрасно. — Только вряд ли это от пробежек по полигону.

Она улыбнулась (почти дружелюбно), проплыла мимо меня и взяла Норвуда под руку.

— Пойдем, котик, а то опоздаем.

Котик, надо же. А при первой встрече, помнится, был кошак.

Глядя вслед удаляющейся парочке, я с сожалением вздохнула. У всех весна, любовь, а у меня…

У меня был единорог.

Утро следующего дня я снова провела с наставницей. Сопровождала на обходе, заполняла истории, выслушивала жалобы, и не только от пациенток. Миссис Томсон накануне телефонировала Грину, сказала, что не может оставить мать, та слегла после смерти мужа, а больница, очевидно, лишится ведущей акушерки. Леди Райс нервничала: она и так замещала коллегу дольше, чем рассчитывала, а срывать учебный план в конце года — совсем не дело. Заведующий обещал в ближайшее время найти миссис Томсон замену, но наставница волновалась, что при той дотошности, с которой он подходит к отбору персонала, «ближайшее время» затянется на полгода и придется…

Что придется, я не узнала: как раз на этом месте явился всуе помянутый заведующий и заявил, что ему я нужнее, чем леди Пенелопе.

— Поторопитесь, мисс Аштон, у нас ровно сорок минут.

Всего сорок минут. Конечно же, я торопилась.

Портал, посольство, леди Каролайн…

Когда она учится, интересно? Как ни придем — она в посольстве. Занимается по индивидуальной программе?

Этот вопрос интересовал меня ровно до того момента, как я оказалась в домике единорога.

— Не спешите, Бет, — в «предбаннике» Грин придержал меня за руку. — Я не объяснил вам суть задания. Сегодня берем образцы.

— Чего?

— Всего. Кроме крови, естественно.

Доходило до меня медленнее, чем до всем известного жирафа.

— Бет, не разочаровывайте меня, — с ехидцей протянул доктор. — Слюна у нас уже есть, хотя, если получится, не помешает собрать еще немного, но я рассчитывал обратить ваше внимание на отходы жизнедеятельности эноре кэллапиа. Да-да, те кучки и лужицы, что можно наблюдать на полу.

И это была не шутка.

— Все, что можно взять у единорога, будь то кровь или навоз, обладает уникальными свойствами, — просветил меня начитавшийся эльфийских справочников целитель. — И раз уж мне представилась такая возможность, я намерен их изучить.

— Хорошо, — пожала плечами я. — Изучайте. Но… С кучками, положим, проблем не будет, а как вы собираетесь брать образцы из лужиц?

— Шприцем, конечно, — невозмутимо ответил Грин. — Только заниматься этим предстоит не мне, а вам.

Это тоже на шутку не походило.

— Во-первых, Бет, в этом нет ничего зазорного, — оставив насмешливый тон, строго выговорил доктор. — Вы сами сказали, что хотите стать целительницей, а наша работа предполагает вещи куда более отвратные. Или надеетесь ограничиться тем, что до конца жизни будете смазывать йодом сбитые коленки? Во-вторых, я не смогу сам взять образцы, потому что для этого придется нарушить личное пространство единорога. Боюсь, он будет недоволен моим вторжением, и я рискую получить копытом в лоб.

— Может, у него и копыта чудотворные? — проворчала я, отводя взгляд.

— Не исключено, — серьезно согласился мужчина. — Предлагаете мне это проверить?

Я покачала головой. Вздохнула.

— Бет, я не могу вас заставить, но сами подумайте…

— Да понимаю я все, — избавила я его от необходимости убеждать меня в важности подобных исследований. — Просто… стыдно. Перед единорогом. Представляете, что он обо мне подумает?

Судя по тому, как удивленно округлились его глаза, доктор не представлял.

— Вы серьезно? — уточнил он подозрительно.

— Серьезнее некуда, — вздохнула я снова. — Вот что бы вы подумали о человеке, ворующем содержимое вашего ночного горшка?

Мой вопрос его озадачил. Но не заставил отказаться от планов.

— Хорошо, — произнес он решительно после нескольких минут раздумий. — Давайте поступим так: вы отвлечете единорога, отведете подальше, а я попробую собрать образцы. Только следите, чтобы он не заметил, а то мне тоже будет неловко… особенно, если все-таки получу копытом в лоб. Но кое-что под силу добыть лишь вам, Бет.

— Что?

— Волос из его гривы. Хотя бы один. Они очень прочные, ни с ножом, ни с ножницами единорог вас к себе не подпустит, поэтому придется грызть. Справитесь?

— Попробую, — улыбнулась я, довольная, что все так решилось. — Я же все-таки мышь.

— Тогда идемте.

Мужчина распахнул дверь в соседнее помещение, мы одновременно перешагнули порог и застыли на месте: прямо перед нами стоял единорог. Одно ухо отведено в сторону, ноздри широко раздуваются, угол верхней губы насмешливо задран. Ни дать ни взять — конь ехидный — классический персонаж женского романтического фэнтези.

— Он нас слышал, — констатировал обреченно Грин.

«Конь ехидный» коротко, но с издевкой проржал.

Затем отступил на несколько шагов и остановился у свежей кучки навоза, кивнул на нее и фыркнул. На случай, если мы не поняли намека, копытом брезгливо пододвинул «отходы жизнедеятельности» в нашу сторону и снова проржал.

— Видимо, это вам, доктор, — я отступила к двери, пропуская Грина вперед. — Презент.

— Как щедро с его стороны, — сконфуженно пробормотал целитель.

Но щедрость эноре кэллапиа навозом не ограничивалась. Перешагнув на чистое пространство, диво дивное, нимало не смущаясь, с шумом напрудило большую пенную лужу и, обернувшись к нам, продемонстрировало крупные белые зубы.

— Издевается, — насупился Грин.

— Все для науки, — перевела я насмешливое фырканье единорога. — Берите ваши образцы, он не возражает.

— А вот и возьму, — обиженно заявил доктор. — И скажите ему, что мне безразлично, что он станет обо мне думать.

Ой ли?

Оставив мужчину за спиной, я пошла к единорогу. Тот все еще скалился, но уже не так злорадно. Наверняка Грин не первый, кто заинтересовался подобными образцами. Оливер ведь говорил, что эльфы позволили сотрудникам академии изучать чудесное существо. Сомневаюсь, что маги из исследовательского корпуса еще не нагребли себе… материала для изучения. Интересно, у них тоже есть штатная девственница? Единорог кивнул, но при этом так пренебрежительно причмокнул губами, что и без слов стало понятно: девственница есть, но со мной ей не сравниться. Я — особенная. Я вижу в его глазах звезды других миров, рассказываю интересные истории, заплетаю гриву в косички и иногда приношу вкусные голубенькие цветочки… Правда ведь, чудо чудное? Правда, хороший мой?

Теплая влажная морда ткнулась мне в висок: правда.

Захотелось обхватить эту морду руками и поцеловать прямо в покрытые мягкими волосками губы — вдруг превратится в прекрасного принца? Потому что никто больше меня тут не любит.

В ухо дыхнули сочувственно. Пригладили волосы языком… Радость моя, кто меня еще пожалеет? Вот точно поцелую!

Единорог с готовностью подставил губы. Но чуда не произошло. Увы.

Любопытно, другие девицы тоже так пробовали?

От мысли, что есть и другие, которые приходят сюда, точно так же обнимают гибкую шею, гладят гриву и трутся носом о шелковистую шерсть, делалось неуютно. Ревность, самая настоящая, выпускала коготки, чтобы царапнуть по сердцу. Вот честно, застукала бы, этим непорочным не поздоровилось бы! Враз сюда дорогу забыли бы!