Проклятие медвежонка (СИ)

По ним она всё поняла.

- Так, подруга. Всё ясно!

- Я сегодня попробую… – пыталась я оправдаться.

- Если ты ей не скажешь – я сама позвоню! – пригрозила Наташа.

- Может, не стоит мне и приходить? Ты же знаешь, не люблю я вечеринки. Да и курсовик тебе помогу, наконец, закончить.

- Нет! – уверенно выпалила подруга. – А Констанции Станиславовне я придумаю, что сказать – не в первой!

Я тяжело вздохнула. Опять придётся обманывать маму…

- Да, кстати, сегодня у нас семинар по этике?

- Нет, в следующую пятницу – успокоила я подругу.

Но сама уже не могла сохранять спокойствие …. Навстречу шёл он…. Меня словно током ударило. Я не чувствовала ни ног, ни рук, я не ощущала своего тела. И не видела вокруг никого, только его….

- Аааааа! «Медведи»! Смотри! – раздалось справа от меня.

- Точно! Какие красавцы! – услышала я слева.

- Боже мой! Я сейчас умру! Такие секси! – визжал женский голос позади.

- Ник! Я люблю тебя! – крикнул кто-то в толпе.

Коридор в это время напоминал зрительный зал в театре в момент аншлага.

В ту самую минуту от входной двери универа в нашу сторону направлялась троица. Всё происходило будто на замедленной плёнке.

Один из них, идущий по правую сторону, высокий стройный блондин, поправлял одной рукой съехавшую на глаза длинную чёлку. Второй - посылал воздушные поцелуи не сводившим с него глаз поклонницам. Его улыбка, подчёркнутая ямочками по уголкам губ, сводила с ума. Глаза цвета неба с длинными пшеничными ресницами бегали по сторонам, судя по всему, выбирая жертву на сегодняшний вечер. Он был в кожаных чёрных брюках, лёгкой рыжей парке, из-под которой виднелась клетчатая рубашка в бежевых тонах и цвета парки тяжёлых ботинках. Вокруг шеи был намотан белый шарф с бахромой на обоих концах. В носу блондина блестело небольшое серебряное кольцо. И оба уха, казалось, оттянулись под тяжестью серёг.

По левую сторону от него вышагивал брюнет с длинными волосами цвета шоколада, аккуратно забранными в хвост. Подведённые стрелками глаза его чёрного цвета смотрели в пол. На нём было ещё больше пирсинга, а на шее из-под обтягивающей накаченную фигуру майки, виднелась татуировка. Рукава его тёмного вельветового пиджака были в полчетверти, и на обеих руках - наколки - фигуры то ли людей, то ли животных. Из троицы он был самым невысоким, но самым широким в плечах. Он выдавил улыбку на своём лице, сделал что-то типа реверанса, задрал ещё выше голову и, не останавливаясь, продолжил шаг.

Самым последним шёл он – причина моего проклятья. Чёрные, блеском отливающие волосы закрывали половину лица, но каждый его миллиметр я знала наизусть. Его огромный портрет, представляющее собой увеличенное фото, которое я, улучив время, стащила с доски почёта, висел в моей комнате прямо над кроватью. Я досконально изучила цвет его глаз, ныне спрятанных за солнечными очками-каплями. Цвет этот был средним между карим и зелёным. Как же он был красив! Чёрный с лоском велюровый пиджак подчёркивал его идеальную фигуру, как и узкие кожаные брюки. Под пиджаком виднелся цвета шоколада шарф, повязанный в английском стиле. Такого же цвета гриндерсы, как всегда, были начищены до блеска. И вот он, по обычаю, дёрнул головой, поправляя съехавшую на глаза чёлку, и я увидела самое сексуальное его место – маленькую родинку над губой. Он держался скромнее всех, так и ни разу не улыбнувшись. Когда поравнялся со мной, я почувствовала его запах – незабываемое сочетание парфюма и миндаля. Тепло медленно разливалось внизу живота. Как обычно бывает в его присутствии.

- Какие красавцы! – продолжались восторженные крики.

- «Медведи» супер!

- Ник! Я хочу тебя! – раздавалось со всех сторон.

- Ну, чего застыла? – голос Наташи вернул меня в реальность. – Не понимаю, что ты в нём нашла? Ничего особенного! Подумаешь, песенки поёт! – фыркнула подруга.

Ох, знала бы она, что творится внутри меня, стоит лишь его увидеть. Будто наизнанку выворачивает. А от одного только его имени бросает в жар.

Если бы у звёзд на небе было имя, то самую яркую звали бы Ник. Как и его - солиста местной рок-группы «The Bears» - Никиту Домбровского - гордость универа и того, кем я бредила и грезила, о ком мечтала ночами и кому давно отдала своё сердце. Мало того, что он был прекрасен, он обладал удивительной харизмой: невидимые флюиды так и брызгали из него фонтаном, заставляя трепетать сердца не одной сотни девушек нашего университета.

- Приходят, когда захотят! – продолжала беситься Наташа. – Тут опоздаешь на пять минут - выговор. А этим всё дозволено! Хотят ко второй паре, хотят – к третьей! Бесит!

Я не слушала подругу. Оглянувшись, я провожала его взглядом до тех пор, пока он не исчез в толпе студентов.

Сегодня я его увидела – значит, день не прошёл зря.

Под впечатлением этой встречи я находилась всю следующую пару, обратив несколько раз на себя внимание преподавателя. Но моя репутация была настолько безупречна, что несколько замечаний по поводу моих витаний в облаках никоим образом не могли её подмочить.

- Синицына, да что с вами сегодня? – водил рукой у меня перед глазами наш преподаватель этики - профессор Литвинов.

- Простите, Сергей Михайлович, - очнулась я, - задумалась.

- Немезида, втюрилась что ли в кого? – не смог удержаться Васильков.

- А ты не знаешь в кого? – ответила ему Марина Лютикова – предводительница наших Цирцей, жгучая брюнетка с нарощенными волосами и ногтями и с не менее жгучим характером.

- Ну-ка просвети! – вытянулся в струнку Лёня.

- Да идите вы! – покраснела я.

- Ещё одно слово – и в глаз! – повернулась в сторону Цирцеи Наташа. – Ясно?

- Ясно! – выделяя каждый звук в слове, ответила та. – Про крышу-то я подзабыла.

- Так! – стучал по столу кулаком профессор Литвинов. – У нас вообще-то урок. Васильков, перечислите, пожалуйста, защитные формы альтруизма.

- Чуть что, сразу Васильков, - ныл тот. - Вон Лютикова пусть перечисляет.

- Васильков, - у вас три двойки последние. А впереди – летняя сессия. Что прикажите с вами делать?

- Ну, так ведь летняя же сессия, Сергей Михайлович, - улыбался Васильков. – А сейчас только весна.

- Сергей Михайлович, - я тянула руку, - можно я отвечу?

- Вы-то знаете, Синицына, я не сомневаюсь, - вздохнул профессор. – Ну, отвечайте, раз желающих больше нет.

За пятнадцать минут до конца урока я уже не могла усидеть на месте, каждую секунду переводя взгляд на стрелки часов. Сердце моё трепетало в ожидании очередной встречи. После нас этика была в группе «Л-404», где самому могучему и великому языку, только уже четвёртый год, обучался Ник Домбровский. Его расписание я знала лучше, чем своё собственное.

Прозвенел звонок. Все поспешили на выход.

- Лика, ну ты чего там застряла опять? Ты идёшь? – Наташа стояла уже в дверях. – Мы же в столовку опоздаем.

- Ты иди. Я задержусь. Нужно кое-что обсудить с профессором, - улыбнулась я ей.

- Ну, смотри! – и она скрылась за дверью.

Я оттягивала время, то складывая тетради в рюкзак, то вновь вынимая, делая вид, будто что-то ищу.

- Вы что-то потеряли? – направляясь к выходу, поинтересовался Литвинов.

- Ничего, где-то в рюкзаке, - улыбнулась я профессору.

- Тогда до свидания! – сказал мне тот уже в дверях, - и не забудьте, Синицына, на следующей паре у нас семинар. Надеюсь, вы решите все свои личные проблемы и будете более внимательны.

- Извините ещё раз, Сергей Михайлович. До свидания!

- И ещё… - он замолчал.

- Да, Сергей Михайлович?

- Не надевайте больше никогда эту юбку. Она портит о вас всё впечатление.

Я покраснела и закивала головой. Профессор вышел.

Честно говоря, первую неделю, пока не привыкла, я и сама стеснялась носить эту юбку, которую выбрала Наташа. Но она же лучше разбирается в моде и у неё больше опыта в этом деле. Поэтому я полностью доверилась подруге, убедившей меня в том, что, если хочешь закадрить парня, не стоит скрывать свои прелести.